Дороги разных миров
Шрифт:
К вечеру температура поднимается снова, кашель усиливается. Горячее молоко с мёдом и чай с малиной не сильно помогают. Половину ночи Васька вскакивает к брату, когда он просыпается от приступов кашля, потом Лёшка засыпает, обессиленный, она тоже.
На третий день, отчаявшись, вышла к завтракавшим караванщикам и спросила, нет ли среди них врача. Не нашлось. Правда, один из бывших земляков выделил ей из своих запасов упаковку парацетамола – сбивать температуру. Посмотрев на брата, он сказал:
– Я не доктор, но выглядит он так себе. Его бы к врачу. Но везти в таком состоянии
Это Василиса и сама понимала. На следующий день одна пожилая женщина согласилась осмотреть Лёшку, сказав, что она «не врач, но вроде того». Она щупала его шею, мяла живот, заглядывала в рот и в глаза, долго слушала припав ухом к его груди.
– Я бы сказала, что недолеченная простуда перешла в пневмонию. Я до того, как наш срез гавкнулся, санитаркой в больнице работала. Тут бы надо флюорографию сделать, антибиотиков курс проколоть, ну и всякое такое. А у меня, видишь, даже фонендоскопа нет. Но ты, дочка, сильно рискуешь. Он ведь может и того…
Васька вечером, закончив работу, пришла к Алине и сказала:
– Брату всё хуже. Если его срочно не вылечить, он может даже умереть.
– Эта информация имеет негативный характер. Я разделяю твою тревогу и хотела бы оказать помощь в исправлении ситуации. Если я смогу организовать тебе доступ к резервной копии базы медикаментов, это решит проблему?
– Увы, нет. Даже если я буду знать, в каком ящике какой препарат, я не знаю, как их использовать. Как запустить медицинского робота?
– Боюсь, что в текущем состоянии системы запуск невозможен. Мы не располагаем достаточным количеством вычислительных ресурсов.
– Да что за состояние такое у вашей системы? – в отчаянии спросила Василиса.
– Критическое сокращение числа вычислительных узлов. Критическое сокращение числа автономных модулей. Критическое упрощение топологии распределённой сети. Критический уровень энергообеспеченности центрального вычислительного кластера. Критическое падение числа ремонтных ботов. Система переведена в режим ограниченного функционирования, с поддержкой базовых инфраструктурных протоколов.
– И что же привело её к такому состоянию?
– Я прибегну к понятной тебе биологической аналогии, – сказала Алина, – мы умираем.
Глава 8. Негативные показатели вероятности
В подвальное помещение Терминала Василиса спускалась впервые. Для этого нужно вставить в лифте служебный ключ и нажать кнопку на дополнительной панели, которая этим ключом открывается.
– Ответы будут внизу, – сказала кибер-хостес.
Лифт ехал долго, Алина молчала, Василиса смотрела на её красивое, но специально расчеловеченное лицо, размышляя о том, что всё равно воспринимает её как человека, пусть и странного. Наверное потому, что по-другому люди просто не умеют.
Двери лифта открылись в пустой тёмный коридор, в котором неохотно, потрескивая, зажглись пыльные лампы. Шаги гулко отдаются в пустом пространстве,
– Нам сюда, – сказала Алина, толкнув очередную серую дверь.
Первое, что бросилось в глаза Василисе, – ряд роботов-заправщиков. Они стоят без костюмов, и видно, что искусственная плоть у них только на лице и руках, дальше идут ничем не прикрытые механизмы: пневматические и электромагнитные приводы, кабели, сочленения. Она на минуту зависла, с интересом изучая тонкую механику, но Алина тронула её за плечо и пригласила жестом идти дальше.
Большой склад забит роботами. Тут и официанты, и охранники, и повара, и бармены. Отдельный стеллаж заполнен закреплёнными в стоячем положении обнажёнными женщинами, исполненными с большим натурализмом.
– Зачем они? – спросила Васька.
– Секс-куклы. Когда ресурсов было больше, Терминал предоставлял гостям и такие услуги.
– Фу, какая гадость, – сказала девочка.
– Этически это нейтрально. Секс-куклы являются специализированными устройствами, и не могут оцениваться с точки зрения социальных норм человечества.
– Все равно фу. И бе.
Дальше шли ряды каких-то механизмов, лишённых человекоподобия, и это было менее драматично. Просто какая-то техника, пыльная и старая. Чем дальше от входа, тем пыльней и старше. Многие полуразобраны, с них сняты корпуса и явно отсутствуют детали.
– Они все неисправны?
– Да, в большей или меньшей степени. Или просто отключены для экономии ресурсов.
– А куда делись ресурсы?
– Потерпи, мы уже почти пришли. Это центральный вычислительный узел нашего сектора.
– Ух ты! – выдохнула Василиса. – А что он такой… маленький?
***
Она ожидала чего-то монументального, вроде забитого стойками с оборудованием Вычислительного Центра Коммуны, только раз в десять больше, но Алина привела её в небольшую комнатку, где перед панелью из нескольких экранов сидел в кресле… Василисе сначала показалось, что человек. Больной, старый, возможно, даже мёртвый. Но это оказался всё же робот. Странно себе представить, что робот может постареть – но этот как-то ухитрился. Мягкий пластик лица потрескался, местами обесцветился и слегка стёк вниз, создавая впечатление возрастных изменений. Волосы на голове частью выцвели, частью выпали, а частью свалялись. Линзы глаз помутнели, кисти рук потеряли форму, обтекая с металлического каркаса фаланг.
Старый робот одет в строгий костюм, который побурел и запылился, но всё ещё держит форму. Похоже, что износиться ему не судьба, потому что носитель костюма давно не двигался. Пыль создаёт впечатление, что лежит в складках ткани годами.
– Э… Здравствуйте? – неуверенно произнесла Василиса.
– Здравствуй, человеческий ребёнок женского пола.
– Это называется «девочка», – подсказала Алина.
– Спасибо, автономный кибернетический организм.
– Я Алина, дедушка Киб. Ты опять не обновлял базу?