Дороги товарищей
Шрифт:
Комсомольцы заулыбались, по рядам прошел шум. Ваня покраснел и опустил голову. Аркадий Юков тоже сидел с опущенной головой.
— Это неплохо, неплохо. Робеспьер — фамилия знатная. Я и сам бы непрочь носить такую фамилию, да характер, видно, не тот, не подходит, видно, она для меня. Да и стар я, это уж для молодежи. И пусть ваш председатель не обижается. Пусть он гордится.
— Это, ребята… это свинство, — забормотал Ваня. — Я не давал вам повода для такого прозвища, я…
— Ну, я, видно, ляпнул
— Знает, знает! — одобрительно загудел зал.
— Мы уклонились, ребята. Я задам вам вопрос: кто бывал у Юкова?
— Я бывал, — сказал Саша Никитин.
— Я, — поднялся из глубины зала Лев Гречинский.
— Я была, — встала Женя.
— Я тоже, — подняла руку Соня.
И еще несколько человек сообщили, что они бывали у Аркадия.
— Так. Хорошо. Ну, вот хотя бы ты, Саша, — обратился Сергей Иванович к Никитину, — знаешь, какой хлеб ест Аркадий?
— Хлеб? — Саша подумал, что секретарь горкома шутит, и засмеялся. — Обыкновенный, по-моему, из ржи.
— А я бы сказал, что необыкновенный, — строго заметил Сергей Иванович. — Это ты ешь обыкновенный. А Юков ест хлеб, заработанный им самим, потому что… ну, потому что он сказал, какое у него положение. Как он зарабатывает свой хлеб, я вам не скажу, неважно это, скажу одно: честным трудом. А вы этого не знаете. Не знаете, как живет ваш товарищ, ребята. Вот зачем я пришел сюда. Хотел сказать: будьте повнимательнее, подушевнее.
В зале было тихо, все сидели почти неподвижно. Ощущение неловкости, пришедшее после слов Нечаева, сковало всех.
— Вот и все, ребята, — сказал Сергей Иванович. Спасибо! До свиданья! Я думаю, вы теперь и сами разберетесь.
Он пожал руку Якову Павловичу и пошел к выходу.
Зал дружно аплодировал ему вслед.
Было решено: Аркадий обязан разыскать Кисиля и извиниться за хулиганский поступок. На такой формулировке настоял Ваня.
Взыскания Аркадию не объявили. Но Ваня записал: «В случае повторения подобных поступков комсомольская организация вдвойне…» и т. д.
Выбрали комиссию в составе пяти человек — для проверки условий жизни Юкова. Председателем ее назначили Ваню.
— Дабы он впредь знал, как его комсомольцы живут, — назидательно заметил Лев Гречинский.
После собрания к Аркадию подошел Костик Павловский, взял под руку и отвел в сторонку.
— Какой человек, какой человек товарищ Нечаев! — воскликнул он. — Да за таким — и в огонь, и в воду, правда, Аркадий?
— Хоть сейчас!
— А ты… ну, знаешь, я приятно удивлен! Это — от чистого сердца, как другу. Сначала я был введен в заблуждение Ваней… Он у нас трибун, — Костик скептически усмехнулся. — А ты, оказывается… ну, как бы сказать… как сказать это поточнее… ты… ну-у… рыцарь.
Костик не нашел,
Поэтому Костик с неясной улыбкой, — ее опять-таки разгадал Аркадий, — продолжал:
— Хотя, конечно, в наше время это слово как-то вышло из употребления и звучит почти смешно, не правда ли? Вернее, сказать, ты поступил, я имею в виду Женечку, как порядочный человек.
— Ладно уж, — усмехнулся Аркадий и фамильярно похлопал Костика по плечу, — как поступил, так и поступил, и нечего разводить философию. Кстати, какого черта ты увиваешься вокруг Женьки? Она ведь, по-моему, дружит с Сашей.
— Ты так думаешь? Дружит? — спокойно пожал плечами Костик. — Меня это совершенно…
Но Аркадий уже не слушал Павловского. Он устремился навстречу Борису, который шел к нему, широченно улыбаясь.
Костик глядел в спину Аркадия и тоже улыбался. Он умел улыбаться с высоты своего положения — небрежно и снисходительно!
РАЗГОВОР НА ЛЕСТНИЦЕ
Саша Никитин задержался в кабинете Якова Павловича и вышел из школы чуть ли не самым последним. На площадке между первым и вторым этажом он заметил Женю Румянцеву.
— Аркадий прошел, Борис, Ваня, Костик, все прошли, а тебя все нет и нет, — недовольно надув губы, сказала Женя. — Ты заставляешь ждать? Я этого не люблю.
— Ты меня ждешь? — спросил Саша немного удивленно и подошел к девушке поближе. — Ты хочешь что-то сказать, да?
— Мы как-то не разговаривали после того, когда ты провожал меня… Ты знаешь, что у меня тогда случилось, — начала Женя нерешительно.
Саша вздохнул и неохотно ответил:
— Ну, знаю…
«Именно сейчас я скажу ей о Марусе, — решительно подумал он. — Это нечестно скрывать. Я не могу глядеть в глаза Борису».
— Не может быть! — с жаром воскликнула Женя и повторила увереннее, с улыбкой: — Не знаешь и даже не догадываешься.
— Знаю, Женя.
Саша говорил твердо, и девушка пристально взглянула на него.
— Вот как! Что же?
— Кто-то влез в ваш сад, подошел к твоему окну и…
— Действительно знаешь! Только объясни…
«Она не думает, что это был я!» — мелькнула у Саши радостная мысль. Он отогнал ее, твердо выговорил:
— Да, знаю! Это был я.
Он посмотрел ей в глаза, сразу ставшие колючими. Девушка молча прикусила губу.
— Это был я, — снова повторил Саша, и на лице его — в углу рта, в глазах — выразилось чувство человека, потерявшего в жизни что-то дорогое.