Дороги вглубь (с иллюстрациями Павлинова П.Я.)
Шрифт:
— Еще не готова, Модест Никандрович. Постараюсь выполнить ваше распоряжение через два часа. Тут вас ожидает инженер Крымов. Я пришел сообщить вам…
— Крымов?
— Ну да! Новый инженер.
— Это насчет необыкновенного проекта… Совершенно верно!
Цесарский извиняется перед конструктором, с которым только что разговаривал, и направляется к выходу.
— Очень рад с вами познакомиться! Проходите, пожалуйста… проходите, говорит он Крымову, приглашая его в свой кабинет. — Располагайтесь, как дома. А я ведь давно вас жду! Садитесь, прошу вас…
Цесарский суетится, роется в папках с бумагами.
— Вот ваш проект…
— Модест Никандрович! Разрешите мне самому объяснить вам… — начинает Крымов, пододвигая свое кресло ближе к письменному столу.
— Конечно! Конечно, Олег Николаевич! Весь превращаюсь в слух! Ведь это так интересно! Вот только я приготовлю лист чистой бумаги.
Цесарский вынимает из кармана пиджака самопишущую ручку и слегка морщится.
— Несчастье у меня с ручками. Просто несчастье! Недавно мне подарили замечательную самопишущую ручку отечественного производства. И, представьте себе, — потерял! А ведь чудесная была ручка! Удивительная! Теперь вот приходится писать старой… Итак, я слушаю вас…
После разговора с Трубниным Крымову приятно было беседовать с Цесарским. Этот человек был так обаятелен, что на душе сразу стало легко. Олегу Николаевичу казалось даже, что, если Цесарский и признает проект негодным, он все равно уйдет отсюда не слишком обиженным.
Но Цесарский не признал проект негодным. Он восторгался им, удивляясь его необычайности. Модеста Никандровича смущало только одно.
— Удивительно! — говорил он. — Удивительно, что машин, подобных вашей, не строят за границей. Видите ли… попытки, конечно, были, но, насколько мне известно, закончились неудачей. В конце концов это неважно. Моя помощь будет заключаться в том, чтобы снабдить вашу будущую машину подземным звуколокатором. Так я вас понимаю?
Модест Никандрович то начинал говорить о совершенно посторонних вещах, то снова возвращался к проекту.
Время текло незаметно. Раскаты грома доносились теперь издалека.
— Дождь льет, как из ведра… — рассказывал Цесарский, играя автоматической ручкой. — Как бы вы не простудились, говорю я министру. А он, представьте себе, совершенно не обращает на это внимания! Выходит из машины и — прямо к месту испытания моего прибора, к железнодорожному полотну.
Крымов выслушал повествование инженера о случае, доставившем ему большую славу, с явным интересом.
— Рад всегда вас видеть! Заходите, пожалуйста… Буду помогать, чем могу… — говорил Цесарский на прощание, провожая Крымова до дверей.
Глава седьмая
Покинув конструкторское бюро инженера Цесарского, Крымов направился к директору. Свидание с ним было назначено еще с утра.
В приемной к Крымову подошел молодой человек с вьющимися черными волосами.
— Разрешите познакомиться… — сказал он, весело улыбаясь. — Моя фамилия Петряк, счетовод производственного отдела.
— Инженер Крымов… — Олег Николаевич протянул счетоводу руку.
— Ну, как наш институт?
— Мне здесь нравится, — ответил Крымов, вспомнив свой разговор с Цесарским.
— У нас есть замечательные ребята, — продолжал Петряк. — Вы встретите таких людей, которые вам пригодятся для будущей работы над образами.
— Для чего пригодятся? — удивился Крымов.
— Да увидите сами! Мы хотим вас привлечь к общественной работе в самом широком смысле этого слова.
— Насколько у меня хватит умения, общественной работой займусь обязательно. Дайте только немного освоиться.
— Среди нашей молодежи вы будете пользоваться большим авторитетом. Такие люди, как вы, всюду желанные гости… Ну как, приготовились к выступлению? Катушкин мне говорил, что все в порядке!..
Крымов не знал, что они разговаривают на разных языках. Он не видел афиши, объявлявшей о литературном вечере, на котором должен был читать стихи, и не подозревал о надвигающемся скандале. Олег Николаевич мало следил за поэзией и не слышал о поэте-однофамильце, носящем к тому же его имя. Поэтому Крымов решил, что речь идет о его предстоящем свидании с директором.
— Да это, собственно говоря, будет разговор в общих чертах, — задумчиво проговорил он.
— Все равно очень интересно! У нас тут мало кто разбирается в этом деле, решительно заявил Петряк.
— Что вы! А инженер Цесарский? Я с ним только что говорил. Наконец инженер Трубнин…
Теперь настала очередь удивиться Петряку. Он впервые слышал, что Трубнин интересуется поэзией.
— Как вы смотрите на Катушкина? Будет ли из него толк? — снова задал вопрос Петряк. — Вы знаете, с ним просто беда! Парень не любит своей работы. Теперь вся надежда на вас…
— На меня?!
— Ну конечно! Мы все ждем, что вы ему поможете…
— Да… действительно, Катушкину нужно помочь… — пробормотал Крымов. Надо помочь, и я помогу ему, — закончил он твердо.
— Вот и хорошо! — радостно воскликнул Петряк, пожимая руку Крымова. — Я ему так и передам. Да, вот еще что! Ведь у нас есть ребята, подобные Катушкину! Конечно, со всеми сразу вам будет трудно заниматься, но со временем… в смысле их роста, так сказать, помочь тоже нужно. Вы меня понимаете?
— Вообще понимаю. Только вы уж слишком большие надежды возлагаете на меня…
Крымов хотел сказать еще что-то, но в это время Нина Леонтьевна предложила ему зайти к директору.
— Потом мы с вами поговорим об этом подробнее… — пообещал он, прощаясь с счетоводом.
— Константин Григорьевич, я пришел, чтобы переговорить о необходимости приступить как можно скорее к постройке модели машины, — начал Крымов, поздоровавшись с директором. — Вот тут общий вид. Первую модель, я считаю, надо строить небольшую. — Олег Николаевич разложил на столе чертежи.
Директор быстрым движением пододвинул их к себе и стал внимательно рассматривать.