Дороги вглубь (с иллюстрациями Павлинова П.Я.)
Шрифт:
— Олег Николаевич.
— Сейчас, Олег Николаевич, все будет в порядке. Комната для вас уже готова. На сегодняшний день никаких забот не предвидится. Сразу же отдохнете с дороги. Хотя позвольте… Единственной неприятностью может быть только Панферыч.
— Какой Панферыч?
— Да есть у нас тут один вахтер. Он как раз дежурит сейчас. На вас как на свежего человека он, конечно, нападет. Но я уж постараюсь его как-нибудь приглушить.
— То есть как нападет?
— А очень просто! Это совершенно невозможный старик! Технического образования у него нет, — одним словом, вахтер. И, представьте себе, интересуется наукой настолько, что никому не дает проходу! Ввязывается во все разговоры и споры. Его у нас все знают и, представьте себе, любят!
— Это очень интересно! Я ничего не буду иметь против, если он на меня «нападет»! И просил бы вас не «глушить» его…
Беседуя таким образом, они подошли к институту.
Очутившись в просторном и ярко освещенном вестибюле, Крымов прежде всего внимательно осмотрел своего провожатого. Это был юноша лет двадцати пяти с добродушной и немного задорной физиономией, с черными, слегка вьющимися волосами. Военный костюм сидел на нем аккуратно. Сапоги были тщательно вычищены. В спокойных движениях юноши чувствовалась уверенность.
Вскоре появился и вахтер Панферыч, о котором Крымову пришлось выслушать рассказ по пути.
— Опять пса приволок! — послышался его грозный оклик. — Сколько раз тебе говорил: не тащи собаку… Здесь ей не место. Тут храм науки, а ты поганишь его собачьим присутствием!
— Какой же тут храм науки, Панферыч? Здесь проходная, преддверие, так сказать… — возразил механик, стараясь поймать собаку за ошейник.
— То есть как это преддверие? — продолжал Панферыч обиженным голосом. Территория у института единая.
Он приблизился к вошедшим степенной и неторопливой походкой. Это был старик лет семидесяти, с «козлиной» бородкой. Его голубоватые, чуть прищуренные глаза горели тем веселым огоньком, который часто встречается у сухопарых, подвижных и хорошо сохранившихся старых людей.
— Здравствуйте, товарищ Панферыч! — громко приветствовал его Олег Николаевич, желая таким образом прекратить спор о собаке. — Прибыл к вам на работу. Кому мне нужно здесь сообщить об этом? Я инженер Крымов.
На лице вахтера появилось гордое и радостное выражение одновременно. Возможно, ему польстило, что только что прибывший инженер уже знает его.
Через минуту все трое сидели в маленькой комнатке возле телефона, стоявшего на столе. В вестибюле жалобно повизгивал пес.
— Геологические вопросы и прочие проблемы — дело почетное, — говорил Панферыч. — Чем больше различных машин мы тут повыдумываем, тем страна у нас будет более богатая. Это факт! Вот возьмите хотя бы буровые машины, что у нас строят. Почему не сделать одну такую, которая бы землю километров на десять пробуравила! Я как-то говорил об этом директору… А он отвечает: «Трудно, Панферыч! Как ты ее сейчас сделаешь? Твое предложение используем несколько позже…» А я вот строго научно рассуждаю так…
— Что-то долго не звонят, — вставил Костя, протягивая руку к телефонному аппарату.
— Позвонят, позвонят! Нечего тебе волноваться, — недовольно заметил Панферыч. — Успеешь еще навозиться со своей собакой.
— Собака — мой фронтовой товарищ, — как бы оправдываясь, проговорил Уточкин. — Действительно, не могу с ней расстаться! Вот как было дело…
И Крымову пришлось выслушать краткое повествование Кости о причине его привязанности к собаке, спасшей ему жизнь во время войны при самых необычных обстоятельствах.
Вскоре на пороге появилась, позвякивая связкой ключей, женщина в белом халате, «хозяйка гостиницы», как ее тут называли, и попросила инженера следовать за собой.
Крымов простился с вахтером и в сопровождении Кости вышел из помещения.
Глава вторая
Проснувшись, Крымов оглядел комнату и убедился, что она такая же уютная, какой показалась ему вчера поздно вечером. Письменный стол, стулья, книжный шкаф — все подобрано строго, со вкусом. И в том, как эти вещи были расставлены, и в других мелочах чувствовалась чья-то заботливая рука.
Комнату заливало яркое утреннее солнце.
Крымов быстро вскочил с постели и распахнул окно. Бодрящий свежий воздух ворвался в комнату вместе с шумом, которым обычно наполнен по утрам двор большого дома.
— На практику, что ли, приехал? — послышался женский голос.
— Нет, не на практику. Работать тут будет. Только что окончил институт, отозвался другой женский голос.
— Молодой?
— Очень молодой. И наружность у него приятная…
Крымов почувствовал, что слушать подобный разговор ему неудобно, и хотел захлопнуть окно. Но голоса утихли. Перед ним с высоты третьего этажа открывался замечательный вид. Красивые постройки Научно-исследовательского института, показавшиеся ему вчера при свете луны сказочным замком, утопали в молодой, только что распустившейся зелени огромного парка. Вдали, слегка покрытое голубоватой дымкой, виднелось поле. Справа и слева возвышались зубчатые стены леса. В бесконечной глубине прозрачного неба звонко щебетали птицы. Их стрекочущий хор то затихал, то снова приближался, словно управляемый чьей-то невидимой дирижерской палочкой.
Проделав несколько гимнастических упражнений, Крымов стал торопливо одеваться. Неожиданно раздался стук в дверь.
— Войдите! — громко сказал Олег Николаевич.
— Простите… — раздался густой бас, и из-за приоткрывшейся половины двери показалось сонное лицо.
— Заходите, заходите…
— Прошу простить… — начал вошедший. — Понимаете, какое дело! Буквально через полчаса я должен быть у директора, вызывает… А с небритой физиономией, вроде моей, лучше не появляться совсем — он этого страшно не любит. А лезвие я вчера хотел купить, но, понимаете, встретил Васю, как раз когда шел в магазин. А Вася и говорит: пойдем да пойдем ко мне. Он, конечно, живет недалеко, можно было бы и успеть, а получилось совсем обратное…
— Вам нужно лезвие для бритвы? Проходите! Что же вы стоите?.. Сейчас поищу…
Незнакомец медленно вышел на середину комнаты и остановился в нерешительности. Это был человек лет сорока, одетый немного неряшливо.
— А парикмахерская у нас открывается поздно… — продолжал он ворчливо. Форменное безобразие! Не хотят считаться с народом. Бездельники!
— Вот вам лезвие, — Крымов подошел к гостю. — Может быть, заодно познакомимся? Меня зовут Олег Николаевич. Фамилия моя Крымов.
— Горшков Пантелеймон Евсеевич… — глухо пробасил гость, пожимая руку Крымова. — Механик по сборке в экспериментальном цехе, — добавил он через некоторое время, внимательно разглядывая свои нечищеные ботинки.