Дорогой длинною
Шрифт:
– За Мариам! Пусть поглядит, пока не кончилось!
Илья взглянул в сторону трактира. Там, под старым грецким орехом, действительно собралась нешуточная толпа, от которой доносились восхищённые вопли, ругань, смех и лошадиное ржание. Когда Илья с Маргиткой приблизились, крики стали отчётливее:
– Давай, Роза! Эй, Чачанка! Смотри не падай!
Илья раздвинул локтями толпу - и увидел нечто невообразимое. Перед трактиром, делая широкий круг по двору, галопом носился тот самый красавец-жеребец чистой золотой масти, которого неделю назад на аркане притащил в посёлок Васька Ставраки. Все эти дни конь был на языках не только у поселковых барышников, но и у городских ценителей лошадей. Он был редкой красоты, с тонкими и сильными
Проблеск белка в углах фиолетовых глаз говорил о своенравном характере, в чём за неделю Васька убедился полностью. При посредстве всех знатоков округи он несколько дней пытался укротить бешеную скотину, но пользы не было никакой. После того как с жеребца три раза сорвался молдаванин Белаш, пять раз - коновал с Ближних Мельниц кривой Остап и раз двадцать - сам Васька, было решительно установлено: чёртовой твари дорога только на бойню.
Золотой жеребец не давал приблизиться к себе: фыркал, храпел, дико скашивал глаза, дёргался и лягался, и даже Илья, раз взглянув на него, не стал и пытаться. Сказал Ваське: "Без толку. Норовистый, как чёрт. Татарам продавай." Продавать татарам такую красоту Ваське не хотелось, он рассчитывал сбыть породистого скакуна какому-нибудь богатому знатоку в Одессе, но необъезженная лошадь сильно теряла в цене, и Васька не спешил подыскивать покупателя, всё ещё надеясь обломать строптивца. И сейчас Илья не верил своим глазам: неукротимый золотой галопом нёсся по кругу, словно в цирке, а на его спине, сжав бока коня коричневыми исцарапанными ногами и гикая, как кабардинский мальчишка, сидела Роза Чачанка. Испуга на её лице не было и в помине:
было очевидно, что Роза упивается скачкой. Более того - понаблюдав за ней с минуту, Илья увидел, что бешеная баба показывает джигитовку: она то запрокидывалась назад, почти ложась на круп лошади, то на лету срывала лист с грецкого ореха, то, свешиваясь до земли, подхватывала прямо из-под копыт гальку, то, как в пляске, била плечами. Пробормотав: "Вот шальная…", Илья ткнул кулаком в бок стоящего рядом Лазаря и потребовал объяснений. Лазарь долго отмахивался и орал по-гречески, но в конце концов сбивчиво поведал следующее.
Ранним утром Васька Ставраки, ругаясь и размахивая кнутом, на верёвке приволок рыжего жеребца к трактиру. Там его, по уговору, ожидал высокий и длинный, худой, как щепка, сэрвицкий цыган Федько из Одессы, клятвенно пообещавший Ваське объездить упрямую тварь.
Разумеется, ничего не вышло и у Федька: раз за разом он оказывался на земле. К тому времени к трактиру начали сходиться вернувшиеся с раннего лова рыбаки, собралась толпа, Федьку помогали советами, подбадривали, но ничего не помогало. В конце концов вывалянный с ног до головы в пыли сэрво заявил, что, видно, не судьба, и добавил, что такой оголтелой коняки он не видал сроду. После Федька попробовал ещё раз "на авось" и сам Васька, но под хохот рыбаков тоже полетел в пыль. Окончательно выйдя из себя, он с матерной бранью выдернул из-за голенища кнут и принялся изо всех сил хлестать вскидывающегося на дыбы жеребца. И тут с грохотом разверзлась дверь трактира - и на двор вылетела заспанная, растрёпанная и орущая на весь посёлок Чачанка. Подбежав к Ваське, она вырвала у него кнут, далеко отшвырнула его, во всеуслышание высказала всё, что думает о "голоштанном босяке", и решительно зашагала к обозлённому коню, на ходу подтыкая юбку. Остановить Розу бросились сразу несколько человек, но она зарычала на них так, что те шарахнулись, не спеша огладила и отёрла рукавом дрожащего от ярости жеребца, скормила ему что-то со своей ладони и, обняв бешеную тварь за шею, принялась нашёптывать ему на ухо. Конь слушал, подёргивая головой и переступая с ноги на ногу, тянулся к Розе губами и лишь коротко всхрапнул, когда она вскочила
– Хде она так джигитовать насобачилась, матерь божья?
– проворчал за спиной Ильи Федько.
– Первый раз в жизни бачу, щоб цыганка на лошади гоняла! Тай ще на такой злющей!
– И никакая она не цыганка. Примазывается!
– зло сказала Маргитка.
– Замолчи, - велел Илья. Маргитка вспыхнула, но ответить не успела, потому что в эту минуту Роза под восторженные вопли зрителей осадила взмыленного жеребца, ласково похлопала его по шее, спрыгнув на землю, и зашагала к Ваське Ставраки. Тот стоял под грецким орехом, прислонившись спиной к толстому корявому стволу. Ему одному из собравшихся перед трактиром совершенно не понравилось устроенное представление, и он мрачно смотрел из-под насупленных бровей на приближающуюся к нему Чачанку.
Рыбаки тоже наблюдали за Розой с интересом, ожидая продолжения.
Ожиданий общества Роза не обманула.
– Видал, дух нечистый, как с животиной обращаться надо?! Эх ты, на таракане тебе ездить!
– заголосила она на весь двор, суя Ваське под нос маленький загорелый кулак.
– Скинул он тебя и ещё раз сто скинет, и правильно сделает! Он теперь до смерти не забудет, как ты его кнутом по двору гонял! Да самому бы тебе того кнута понюхать, медуза ты паршивая! Тьфу! Да какой ты конокрад после этого? Семечки тебе у старух на базаре красть, а не лошадей!
Лицо Васьки перекосилось от бешенства, рука его дёрнулась к голенищу, но кнута там давно не было. Васька дико огляделся вокруг в поисках чегонибудь тяжёлого, схватил валяющуюся в пыли ржавую подкову, замахнулся.
– О, давай, давай, помаши руками!- подбодрила его Роза.- Попляши, а я спою!
Гоп, морэ, не зевай, таракана оседлай! Ехай себе с богом, не гони дорогой!
Неожиданно сложившаяся песенка довела рыбаков до дикого хохота.
Лазарь рядом с Ильёй сложился вдвое, насколько позволял круглый живот, ловя разинутым ртом воздух. Федько ржал, схватившись за бока, вытирал слёзы и приговаривал по-своему грек Спиро, дед Ёршик и вовсе сел на землю, дрожа от смеха. К удивлению Ильи, смеялась и Маргитка: громко, блестя зубами и, кажется, искренне:
– Ой, не могу, умру… Ох, помогите, кончаюсь… Ох, смотрите, люди добрые, саво ром баро[145]…
Васька выстрелил в сторону хохочущей Маргитки злым взглядом из-под бровей, и Илья злорадно заметил, какой краской залилась его чёрная физиономия. Яростно выругавшись сквозь зубы и круто развернувшись, Васька зашагал по дороге в город.
– Эй, красавец, а лошадь-то? Лошадь-то забери!
– завопила ему вслед Роза.
Васька не оглянулся, и на мгновение Илье стало даже жаль его. Всё-таки вогнать в краску Ваську Ставраки до сих пор не удавалось никому в посёлке.
– Ну и язык у тебя, Розка! Без ножа парня зарезала, - полушутливо упрекнул он посмеивающуюся Чачанку.
– А-а, будь здоров, Смоляко, я тебя и не видела!
– весело поздоровалась Роза.
– Ничего, такого обломать не грех. Ну, не люблю я его, не люблю, и всё! Когда его зарежут, и на поминки не приду. Выдумал - живую божью тварь мучить!
– А тебе обязательно нос сунуть надо было! Гляди, припомнит он тебе…
– А! Пугали ежа голым задом!
– беспечно сказала Роза.
– Слава богу, не в лесу живу. Рыбачки в обиду не дадут.
– Слушай, поделись секретом - как ты с жеребцом управилась?
– помявшись, спросил Илья.
– Стыд сказать, я к нему и подойти побоялся! А ведь не первый год с лошадьми-то…
– Да какой тут секрет, господи?
– Роза, приглаживая ладонями растрёпанные после скачки волосы, хитровато смотрела на Илью.
– Прикармливала я его, всего и делов. Васька ведь, паскуда такая, впроголодь его держал, а мне жалко было: животина же бессловесная… Вот я, как солнце сядет, на двор пролезу тихонько…