Дорогой друг Декстер
Шрифт:
Я закончил на месте как раз вовремя, чтобы вернуться в свой закуток в судебной лаборатории и оставить свои заметки на столе. Я отпечатаю их и закончу отчет в понедельник, спешить некуда. Ни убийца, ни жертва никуда не денутся.
Итак, я вышел из двери на парковку и сел в свой автомобиль, свободный бродить по земле, где пожелаю. Никто не последует за мной и не станет накачивать меня пивом или вынуждать меня делать вещи, которых я обычно избегаю. Никто не зальёт нежеланным светом тень Декстера. Я снова мог быть собой, Декстером Освобожденным, и эта мысль опьяняла гораздо сильнее, чем всё пиво и симпатия Риты. Я так давно такого не чувствовал, что я обещал себе, что никогда больше не буду воспринимать это как должное.
На углу Дуглас и Гранд горел автомобиль, собрав вокруг себя маленькую,
Дома я заказал пиццу и сделал несколько осторожных записей относительно Рейкера; где искать доказательство, которого было бы достаточно – a пара красных ковбойских ботинок, конечно будет хорошим началом. Я был очень близок к уверенности, что он был тем самым; педофилы имеют тенденцию объединять бизнес и удовольствие, и детская фотография была прекрасным примером. Но “очень близок” не являлось достаточно бесспорным. И тогда я организовывал свои мысли в небольшой аккуратный файл – ничего инкриминирующего, разумеется, и он будет тщательно уничтожен, прежде чем начнётся веселье. К утру понедельника не останется даже намека на то, что я сделал, за исключением нового стеклышка в моей коробке на полке. Я провел счастливый час, планируя и поедая большую пиццу с анчоусами, но затем, когда почти полная луна начала бормотать в окне, я почувствовал беспокойство. Я ощущал, как ледяные пальцы лунного света поглаживают меня, щекоча по спинному хребту, убеждая меня расправить в ночи мускулы хищника, бездействующие слишком долго.
Почему нет? Мне не повредит выскользнуть в этот хихикающий вечер и бросить украдкой вгляд или два. Выслеживать, незримо наблюдать, пройти по следу Рейкера на кошачьих лапках, и вдохнуть ветер – всё это было столь же благоразумно, как и весело. Темный Бойскаут Декстер должен быть Готов. Кроме того, сейчас вечер пятницы. Рейкер может покинуть дом для какой-нибудь социальной деятельности – посещения магазина игрушек, например. Если он выйдет, я смогу проскользнуть в его дом и осмотреться.
Итак, я одел свою лучший темный костюм ночного охотника и совершил короткую поездку от своей квартиры по Главному Шоссе, через Коконат Гроув, к Авеню Тайгер Тэйл и вниз к скромному домику Рейкера. Он стоял по соседству невысоких зданий из бетонных блоков, и казалось, ничем не отличался от остальных, отступая от дороги как раз достаточно далеко для короткой подъездной дорожки. Его автомобиль стоял у дома, маленький красный Киа, давший мне прилив надежды. Красный, как ботинки; это был его цвет, знак, что я на верном пути.
Я дважды объехал дом. Во второй раз фары его автомобиля были включены, и я успел как раз вовремя, чтобы мельком увидеть его лицо, когда он садился в машину. Не слишком впечатляющее лицо: тонкое, почти слабовольное, частично скрытое широкими очками. Я не смог разглядеть его обувь, но из той его части, что я видел, он вполне мог носить ковбойские ботинки, чтобы казаться выше. Он сел в машину и закрыл дверь, а я продолжал двигаться вокруг квартала.
Когда я снова подъехал, его автомобиль исчез. Я припарковался в маленьком переулке нескольких кварталах отсюда и вернулся, медленно соскальзывая в свою ночную шкуру на ходу. Соседский дом был весь в огнях, и я срезал путь через двор. Позади жилища Рейкера стоял маленький гостевой домик, студия, как прошептал мне на ухо Темный Пассажир. Это действительно было прекрасное место для работы фотографа, и студия точно была подходящим местом, чтобы поискать инкриминирующие фотографии. Так как Пассажир редко ошибается в таких вещах, я вскрыл замок и вошел.
Все окна были загорожены изнутри, но при свете открытой двери я мог видеть схему оборудования тёмной комнаты. Пассажир был прав. Я закрыл дверь и щелкнул выключателем. Темно-красный свет затопил комнату, освещая только чтобы видеть. В комнате были обычные подносы и бутылки химикатов над маленькой раковиной, и слева от неё очень хорошая компьютерная рабочая станция с цифровым оборудованием. Картотечный блок с четырьмя ящиками стоял напротив дальней стены, и я решил начать с него.
Через десять минут просмотра фотографий и негативов, я не нашел ничего более инкриминирующего, чем несколько дюжин фотографий голых младенцев, позирующих на белом меховом коврике, фотографий, которые будут расценены как «симпатичные» даже людьми, которые считают Пата Робертсона излишне либеральным. В картотечном блоке, насколько я мог сказать, не было никаких скрытых ящиков, и никакого другого очевидного места, чтобы спрятать снимки.
Время поджимало; я не мог исключить вероятность того, что Рейкер просто пошел в магазин, купить кварту молока. Он может вернуться в любую минуту и захотеть порыться в своих файлах, чтобы поглазеть на дюжину дорогих маленьких эльфов, которых он запечатлел на пленке. Я двинулся в сторону компьютера.
Рядом с монитором была высокая стойка для компакт-дисков, и я просмотрел их по одному. После горстки дисков с софтом и других, подписанных от руки ГРИНФИЛД или ЛОПЕС, я нашел это.
"Этим" оказалась ярко-розовая обложка CD-диска. На обложке весьма аккуратными буквами было написано NAMBLA 9/04.
Конечно, могло оказаться, что NAMBLA – это редкое испанское имя. Но это слово также означает Североамериканскую Ассоциацию Любви Мужчины/Мальчика, [2] теплую неопределенную группу поддержки, помогающую педофилам сохранять позитивное мнение о себе, уверяя их, что то, что они делают, является совершенно естественным. Ну, конечно так и есть – так же как каннибализм и изнасилования, но действительно. Люди не должны так поступать.
Я забрал компакт-диск с собой, выключил свет, и выскользнул в ночь.
2
В оригинале North American Man/Boy Love Association – NAMBLA
Дома мне потребовалось всего несколько минут, чтобы обнаружить, что диск был рекламным инструментом, содержащий, по-видимому подборку NAMBLA определенного типа, и предлагаемый избранному списку отличившихся огров. Фотографии на нем были расположены в виде так называемой “галереи иконок,” ряд миниатюрных снимков почти как картины, которые имели обыкновение просматривать грязные старики Викторианской эпохи. Каждая картинка была стратегически запятнана так, что вы могли вообразить, но не видеть детали.
И о, да: несколько из снимков были профессионально подрезанными и отредактированными версиями тех, что я обнаружил на лодке МакГрегора. Так что, хотя я и не нашел красные ковбойские ботинки, я нашел достаточно, чтобы удовлетворить Кодекс Гарри. Рейкер попал в список А. С песней в сердце и улыбкой на устах, я улегся на кровати, счастливо предвкушая чем мы с Рейкером займёмся завтра ночью.
Следующим утром, в субботу, я встал немного позже обычного и вышел на пробежку. После душа и сердечного завтрака я пошел в магазин, купить кое-что нужное – новый рулон скотча, острый как бритва нож с закругленным лезвием, ничего лишнего. И поскольку Темный Пассажир ворочался и потягивался без сна, я остановился в стейк-хаузе на поздний ланч. Я съел Нью-йоркский стейк на шестнадцать унций, отлично приготовленный, абсолютно без крови. Потом я съездил к Рейкеру еще раз, рассмотреть место при дневном свете. Рейкер косил лужайку. Я замедлился, чтобы взглянуть; увы, он носил старые тапочки, не красные ботинки. Он был без рубашки и выглядел дряблым и бледным. Неважно: я достаточно скоро добавлю ему немного цвета.
Это был очень удовлетворительный и продуктивный день, мой День До. И я спокойно сидел, только что вернувшись в свою квартиру, полный добродетельных мыслей, когда зазвонил телефон.
“Добрый день,” сказал я в трубку.
“Можешь приехать сюда?” спросила Дебора. “У нас есть работа, которую надо закончить.”
“Что за работа?”
“Не будь придурком,” сказала она. “Приезжай,” и повесила трубку. Это было более чем немного раздражающим. Во-первых, я не знал ни о какой незаконченной работе, и во вторых, я не был осведомлен о том, что я придурок – монстр, да, конечно, но в целом очень приятный и воспитанный монстр. И в завершение, способ, которым она повесила трубку, просто предположив, что я услышал и дрожа повинуюсь. Она меня нервирует. Сестра или нет, мощный удар рукой или нет, я не дрожал ни перед кем.