Дорогой Джон
Шрифт:
— Например?
— О, много чего. Например, испытать коллективное давление, когда понуждают пить за компанию или заводить интрижку на каждой вечеринке. В первый год обучения я ненавидела здешнюю обстановку, считая, что это не мой формат, да так оно и было. Я умоляла родителей позволить мне вернуться домой или перевестись вдругой колледж, но они не согласились: знали, что впоследствии я об этом пожалею, и были правы. К счастью, на первом курсе я познакомилась с девочками со схожими взглядами, и с тех пор дела пошли на лад. Я вступила в два объединения студентов-христиан, проводила субботние
Я просто поняла, что не обязана следовать примеру остальных. Я буду делать то, что считаю для себя правильным.
Что ж, это объясняет, почему Саванна провела со мной вчерашний вечер. И почему сегодня приняла мое приглашение.
— Так что за последние два года я тоже повзрослела. Видишь, сколько у нас общего, помимо отличных способностей к серфингу!
Я засмеялся.
— Мне для этого пришлось приложить куда больше усилий, чем тебе.
Саванна слегка склонилась ко мне.
— Отец всегда говорил: «Когда приходится с чем-то бороться, оглянись вокруг, и увидишь — у каждого человека свое поле битвы, всем приходится также несладко, как и тебе».
— Твой отец — умный человек.
— Они с мамой оба умные, из первой пятерки. Ну, то есть закончили колледж в числе пяти лучших выпускников. Они даже познакомились в библиотеке. Вообще папа с мамой ставят образование во главу угла — в этом смысле они и меня воспринимали как очередной проект. Читать я научилась еще до детского сада, причем родители нашли такой подход, что чтение не казалось нудной обязаловкой. Сколько себя помню, они разговаривали со мной как со взрослой.
На секунду я представил, какой могла бы стать моя жизнь с такими родителями, но тут же отогнал эти мысли. Мой отец сделал все, что мог, и я не жалею, что жил так, а не иначе. Сожаления могут относиться к путешествию, но не к цели, потому что, как бы там ни было, я все же оказался в темноватом ресторане в центре города и лакомлюсь креветками в обществе девушки, которую никогда не забуду.
После ужина мы вернулись к непривычно тихому дому на пляже. Музыка еще играла, но большинство студентов отдыхали у костра перед ранним завтрашним подъемом. Среди них был и Тим, занятый разговором. Я направился к ним, но Саванна удержала меня за руку.
— Пойдем погуляем, — предложила она. — Утрясем креветок.
Редкие тонкие облака висели среди звезд разорванной вуалью. Огромная полная луна уже поднялась над горизонтом. Легкий бриз овевал мне щеку под ритмичный шорох волн, набегавших на берег. Начался отлив, открыв полоску белого песка вдоль кромки воды. Саванна ухватилась за мое плечо и сняла босоножки — сначала одну, потом другую. Я тоже сбросил сандалии. Некоторое время мы шли молча.
— Здесь так красиво! Я люблю горы, но здесь по-своему прекрасно. Так… мирно.
Этими же словами можно описать саму Саванну, подумал я и ничего не ответил.
— Даже не верится, что мы только вчера познакомились, — добавила она. — Мне кажется, я тебя сто лет знаю.
От ее ручки, доверчиво лежавшей в моей, исходили тепло и покой.
— У меня тоже такое ощущение.
Саванна мечтательно улыбнулась, глядя на звезды.
— Интересно, что об этом думает Тим, — пробормотала она и повернулась ко мне. — Он считает меня наивной.
— И как, он прав?
— Ну, иногда, — признала она. Я засмеялся. Саванна продолжала:
— Понимаешь, когда я вижу парня и девушку, идущих вдоль прибоя, как мы сейчас, меня это умиляет. Мне как-то не приходит в голову, что они сейчас пойдут за дюны заниматься сексом. Но ведь идут, сплошь и рядом, а я вечно как с небес падаю, когда узнаю. Вот вчера после твоего ухода выяснилось, что двое наших уже замечены за этим делом. Я просто ушам не поверила!
— Меня бы больше удивило, если б они держались за руки…
— Это-то мне и не нравится. В колледже бытует мнение, что студенческие годы как бы не считаются и можно экспериментировать с… чем угодно. Здесь чересчур легко смотрят на вещи вроде секса, спиртного, даже наркотиков. Наверное, у меня старомодное воспитание, но я просто не в состоянии этого постичь. Поэтому я и не хочу сидеть у костра. Честно говоря, я немного разочаровалась в той парочке, о которой ходят разговоры, и не готова общаться с ними как ни в чем не бывало. Конечно, не суди, и не судим будешь, они наверняка хорошие люди, раз приехали помогать на стройке, но для чего же так распускаться? Разве не нужно беречь себя для любимого человека, когда близость будет означать взаимную ответственность?
Я счел вопросы риторическими и ничего не ответил.
— А кто сказал тебе о той парочке? — спросил я вместо этого.
— Тим. Мне кажется, он тоже разочарован, но что он может сделать? Выгнать их, что ли?
Мы уже ушли довольно далеко и решили повернуть обратно. Вдалеке ярким пятном выделялся костер с черными силуэтами сидевших вокруг людей. Водяная пыль пахла солью, и крабы-привидения торопились в свои норки при нашем приближении.
— Все-таки я много на себя беру, — виновато сказала Саванна.
— Ты о чем?
— Людей осуждать не годится — кто без греха, и так далее.
— Все судят, — пожал я плечами. — Такова человеческая натура.
— Да, но ведь и я не совершенство. В конце концов, важен лишь суд Господень, а жизнь меня уже научила, что никто не вправе судить от имени Господа.
Я улыбнулся:
— Ты рассуждаешь, как наш капеллан. Он говорит то же самое.
С твердого песка у кромки воды мы сошли на мягкий, сыпучий и теперь оскальзывались на каждом шагу. Маленькая ручка крепче ухватилась за мою. Я гадал, опустит ли Саванна руку, когда мы подойдем ближе к костру, и огорчился, когда так и случилось.
— Привет, — дружелюбно сказал Тим. — Вот и вы.
Рэнди сидел у костра с обычным надутым видом. Честно говоря, я начал уставать от его показной обиды. Сьюзен прижималась спиной к стоявшему сзади Брэду, разрываясь между желанием сменить гнев на милость и вытянуть из Саванны подробности нашего знакомства и тем, чтобы сохранить оскорбленную мину и поддержать Рэнди. Остальные, которых не интересовала эта буря в стакане воды, продолжали разговаривать. Тим встал и подошел к нам.
— Как ужин?