Дорогой интриг
Шрифт:
— Должно быть, его полог тишины был слабым, раз Тальма услышала, как мы ругались, — в окончании произнесла я. — Иначе и не знаю, чем закончилось бы дело. Он уходить не собирался до того момента.
— Кольцо, — послышался ровный голос мага. — Оно поглотило часть выплеска, тем сократив время действия. Но это позволило зелью поработить вас, путь и ненадолго. Хвала Богам, что его мощи хватило, иначе…
Маг замолчал, а затем порывисто развернулся к нам. Лицо его было непроницаемым. Дядюшка пожал мне руку и поднялся на ноги.
— Я не позволю оставить эту выходку без ответа, — сказал его сиятельство. — Честь Шанриз под моей защитой, и я намерен требовать мерзавцу наказания.
Маг рассеянно кивнул и вернулся к креслу, однако не сел, только сжал его спинку пальцами.
— Ришем перешел допустимые границы, — сказал Элькос. — Я иду к королю. Шанни, — он перевел на меня взгляд, — приведите себя в порядок и возвращайтесь. Наряжаться не надо, просто наденьте платье, чтобы предстать перед Его Величеством в благопристойном виде. Кстати, и мне не мешало бы одеться. Стейн! — крикнул маг. Его лакей, уже одетый, вышел к нам и склонил голову. — Проводишь ее милость до покоев, а после обратно. Смотри, чтобы никто к ней не приближался, призывай стражу к защите.
— Слушаюсь, — снова поклонился лакей и замер, ожидая меня.
Обратно я шла чуть медленней, чем к дядюшке. Меня снедало волнение и злость. Было страшно думать, во что может вылиться эта история, все-таки прежние проделки герцогу простили. Быть может, и сейчас предпочтут не трогать главу рода фаворитки, а виновной назовут меня… Тряхнув головой, я отогнала рассуждения, вынуждавшие втянуть голову в плечи. Нет уж. Нельзя было позволять запугать себя, именно этого добивался негодяй. А давать герцогу то, чего он желает, я не собиралась.
— Ваша милость!
Встревоженная Тальма бросилась ко мне, как только услышала, что я вернулась.
— Некогда, — пробормотала я. — Принеси платье. Просто домашнее платье, мне надо быстро переодеться.
— А волосы?
Я отмахнулась. Тальма бросилась в гардеробную, а я приблизилась к входу в спальню и замерла, не решаясь войти туда. Мне было не по себе, казалось, что переступлю порог и испачкаюсь еще больше. И было страшно, будто герцог притаился за дверью умывальни, и как только я перешагну порог…
Мой взгляд метнулся к окну, оно оказалось закрыто.
— Ты закрыла окно? — спросила я Тальму, когда она протиснулась мимо меня.
— Я, ваша милость, больше некому, — ответила она. — Как только вы ушли, я сюда. Ну и закрыла его, больше не стану оставлять даже щелочки.
— Всегда закрывай, — приказала я и все-таки вошла.
— Что же это творится-то, госпожа баронесса? — вдруг запричитала служанка. — Где ж такое видано, чтоб к девице непорочной, да так вот в окно. А я как ваш крик-то услыхала, так и обмерла. Подсвечник схватила и к двери, а она закрыта, а вы кричите. У меня так сердце и затрепыхалось, так и затрепыхалось. Бедная вы моя, да за что ж такое-то? Хоть не тронули…
Я стремительно обернулась к ней, Тальма ответила удивленным взглядом:
— Чего, ваша милость?
— Откуда знаешь, что не тронули?
— Так ведь вы же кричали, что хотели обесчестить, — ответила она. — А я, когда вы ушли, даже постельку поглядела, а крови нет. Тут у меня и отошло немного, думаю, не надругался тот скот, который к вам влез. Да кто ж это был-то, ваша милость?
Я протяжно вздохнула и потерла виски. Голова от переживаний болела всё сильней.
— Воды принеси, — попросила я и прошла к своей шкатулке, стоявшей на туалетном столике, где лежали снадобья от легких хворей. Там же были и капли от головной боли.
Матушка дала мне с собой эту шкатулку, а магистр Элькос пополнил ее. Вновь вздохнув, я открыла крышку и нахмурилась. Среди привычных пузырьков появились новые. Это были маленькие флаконы, узкие, будто трубочки, и закрытые пробками. Такими чаще затыкали свои снадобья знахари, в лавках магов, торговавших в столице и других городах, было принято заливать горлышко сургучом, на который ставилось клеймо изготовителя. И такую трубочку было бы удобно скрыть в ладони и быстро вытащить пробку…
— Да неужто, — потрясенно прошептала я. — Ах ты ж…
— Вот, ваша милость, — сказала Тальма и посмотрела на то, что я держала в руке: — А это от чего? Вроде не помню я у вас такого снадобья…
— Обыщи, всё обыщи, — всё еще глядя на пузырек, отчеканила я. — Что найдешь незнакомого, выкини. И все снадобья перебери, мало ли, что еще тут лежит. О, Хэлл, каков паскудник…
— Ой, — Тальма, непривычная к тому, что я могу браниться, прикрыла рот ладонью, но любопытство переселило, и она спросила: — Так чего это, ваша милость?
— Кажется, приворотное зелье, а может и что-то похуже, — ответила я. — Этот негодяй подкинул, пока я спала, похоже. А если бы магистр не прислал меня переодеваться, если бы не разболелась голова, то я бы сюда не заглянула, а потом вдруг обыск и…
— Это ж кто на такую пакость-то решился? — не менее потрясенно спросила служанка.
Я обернулась к ней и сунула пузырек. Этак можно обвинить меня в том, что хотела опоить короля… хотя зачем? Он и без того оказывает мне внимание. Или же я могла бы так искать себе союзников… Да мало ли что можно придумать!
— Избавься, от всего этого избавься, — приказала я. — И обыщи спальню, дальше он не ходил. Впрочем, мы спали… Всё обыщи!
И после этого, полыхая от негодования, кинулась переодеваться. У меня ушло всего несколько минут на то, чтобы привести себя в порядок. Не уверена, что мой внешний вид можно было назвать порядком, он был ужасен. Лицо было опухшим от слез, в пятнах еще сходившей красноты. Наскоро причесанные волосы показались мне безобразными лохмами, и я заплела их в косу. Пожалуй, самым приличным было платье, его, в отличие от меня, никто не помял. Протяжно вздохнув, я поспешила на выход.
Лакей, ждавший меня под дверями моих комнат, поклонился, и мы направились обратно. Стражи вновь провожали меня взглядами, но уже просто любопытными. При смене им будет, чем поделиться с товарищами. Эта мысль вызвала прилив стыда, менее всего хотелось, чтобы обо мне судачила вся чернь. Хватало и знатных сплетников. Передернув плечами, я заставила себя не думать о пересудах, они были меньшей из моих бед. Имелись горести и посильней.
Но как же можно было так поступить?! Он ведь опоил меня зельем, собирался надругаться, а вместе с этим еще и выдать за злодейку? Что означали эти пузырьки в моей шкатулке? Подстраховался на случай провала задумки с приворотным зельем? Или же я вдохновилась его идеей с зельем и раздобыла и для себя несколько пузырьков? Для чего? Чтобы покончить с противником? Король уже знает точно, кто связался с запрещенными воздействиями, а я вроде как захотела прикрыться им?