Дорогой интриг
Шрифт:
— Каков мерзавец! — забывшись, воскликнула я. — Мерзавец!
— Ваша милость?
Лакей мага устремил на меня вопросительный взгляд, и я отмахнулась:
— Этот эпитет предназначался не вам, любезный.
— Простите, — извинился слуга за свою непонятливость.
Вскоре мы вернулись в королевское крыло. Гвардейцы в этот раз пропустили с поклоном, и не думая меня останавливать. Более того, один из них сказал лакею:
— Кабинет Его Величества.
Я могла бы дойти и сама, теперь-то уж я знала местоположение и королевских покоев, и кабинета, но не стала отмахиваться от сопровождения. А когда до кабинета осталось совсем немного, я увидела графиню в халате. Она стояла на пороге королевских комнат и смотрела на меня с ноткой высокомерия и неприязни. Я ответила тем же. Более того, поняв, что она была с государем, когда его позвали, я испытала гнев и брезгливость. А следом пришла мысль, что пока Ришем пытался изнасиловать меня, Ив Стренхетт нежил в объятьях невестку негодяя – еще одну преступницу, замешанную в деле с темной магией. Однако пузырьки лежали в моей шкатулке со снадобьями, и я, обесчещенная и опороченная, должна была предстать в роли отравителя и зачинщика новой аферы.
Моя ярость взвилась столь высоко, что полностью затмила здравый смысл и воспитание, въевшееся в кровь. Я стремительно прошла мимо лакея, уже остановившегося у двери кабинета, приблизилась к графине и замерла напротив нее. Наши взгляды встретили, и Серпина вздернула подбородок. Я шагнула к ней, сузила глаза и прошипела:
— Думали, что он вываляет меня в грязи? Ошиблись, вы сами забрызганы ею и уже ничто не очистит ни вашей души, ни чести.
— Да как вы сметете? — возмутилась фаворитка. — Кто вам дал право говорить со мной в подобном тоне? Кто вам вообще позволил заговаривать со мной?
— Шанриз!
Я обернулась и увидела магистра, стоявшего на пороге королевского кабинета. Выдохнув, я направилась к нему:
— Простите, господин Элькос, мне что-то показалось, — произнесла я. — Это все ночь и ее тени. Знаете, кажется, что кто-то стоит, приглядишься, а там пустота.
— Шанни, — маг укоризненно покачал головой, но уголок его губ дернулся в кривоватой усмешке.
— Баронесса, — вдруг послышался голос графини, и теперь в нем мелькнула нотка тревоги, — о чем вы говорили?
Не обернувшись, я вошла в кабинет государя, присела в реверансе и, не дожидаясь позволения, направилась к столу, на уголке которого сидел Его Величество. Отметив, что на нем ночной халат, я ощутила новый виток гнева и отвернулась, чтобы дать себе время справиться с этим лишним и ненужным чувством.
— Ваша милость, — позвал меня король. — Вас смущает мой вид?
Нет, меня не смущал его вид, он выводил меня из себя! Перед глазами так и стояла картина, в которой монарх с нежностью целует свою фаворитку, шепчет ей ласковые слова, а в это время герцог вливает мне изо рта в рот приворотное зелье…
— Баронесса! — повысил голос король. — Посмотрите на меня.
Я порывисто повернулась, так и не успев стереть с лица эмоции, владевшие мной. Государь чуть откинулся назад, рассматривая меня, а после встал со стола и подошел. Я подняла взгляд выше его головы, изо всех сил стараясь справиться с собой, но обида только нарастала, и когда король остановился напротив и мягко позвал:
— Шанни, — из моих глаз брызнули слезы.
— Потрясение было сильным, Ваше Величество, — заговорил дядюшка, стоявший неподалеку. — Ее милость была не в себе, когда прибежала ко мне, она и сейчас не может до конца справиться с чувствами.
Государь поднял руку, коснулся моего лица, и я отпрянула. Он нахмурился, но не отошел. Попытавшись поймать мой взгляд, монарх негромко спросил:
— Может, выскажетесь?
— Я не смею, — ответила я, по-прежнему глядя мимо него.
— Ваши руки подрагивают, ваши губы плотно сжаты, вы упорно не смотрите на меня, будто вам неприятно, — отметил государь.
— Прошу нижайше простить меня, Ваше Величество, — немного резко ответила я.
— Выйдите, — вдруг приказал он. — Магистр, ваше сиятельство, покиньте нас ненадолго. Я призову вас. — Переглянувшись, дядюшка и маг с поклоном вышли. Король взял меня за плечи, я снова дернулась, и он, развернув меня спиной к себе, прижал к груди, но так и не отпустил: — Я уже начинаю понимать ваши чувства, сейчас ваша неприязнь досталась мне, говорите.
— Вам вряд ли понравится, что я скажу, Ваше Величество, — ответила я, глядя перед собой, но так и вправду стало легче, когда чувствовала его, но не видела этого халата…
— Не совершайте прежней ошибки, не беритесь судить за меня, Шанриз, — не повышая голоса, сказал государь. — Я уже знаю о произошедшем и понимаю, что вы должны чувствовать, но почему вместо того, чтобы искать защиты, вы сейчас готовы бежать прочь? Говорите, ваша милость, я обещаю не сердиться.
— Вы всё равно рассердитесь, — ответила я хмуро.
— Так что же разозлило вас?
— Меня опоили и едва не обесчестили, пользуясь действием зелья, — произнесла я с возрастающим раздражением: — Это ли не повод разозлиться? Он влез в мое окно, будто вор, стоял рядом с кроватью и смотрел… Боги! — воскликнула я. — Даже об одном этом думать отвратительно! Он закрыл нас пологом тишины, не позволял мне приблизиться к окну, чтобы позвать на помощь, закрыл дверь спальни на ключ… Это так унизительно, так мерзко! — Объятья короля стали чуть крепче, но мне нужна была свобода. Вывернувшись, я отошла от монарха, продолжая восклицать: — А вы, вы ласкали ее! Он был готов надругаться надо мной, а вы в это время были с ней… С ней! Отвратительно! Осознавать это отвратительно, а думать, что ему снова всё сойдет с рук, ужасно! Всё ужасно, — я закрыла лицо руками: — Это бессилие, вся эта безысходность, когда не можешь позвать на помощь и хоть что-то противопоставить негодяю, потому что гораздо слабей его – всё это унизительно! И… и так больно…
В кабинете повисла тишина. Я так и стояла, спрятав лицо в ладонях, государь не спешил ни заговорить, ни подойти ко мне. Наконец, сумев подавить свою вспышку, я отошла к окну и выглянула на улицу. Там царила темнота, разгоняемая светом фонарей. После перевела взор на отражение в стекле и увидела, что Его Величество направляется к двери. Протяжно вздохнув, и опустила голову. Все-таки рассердился…
Впрочем, я не ожидала, что буду услышана. Ришем опять одержит верх, потому что его невестка дорога королю. Я развернулась и в бессилии опустилась прямо на пол. Наверное, надо было говорить иначе. Хотя… что может изменить положения неприкасаемой персоны?
— Я хочу уехать, — прошептала я. — Я хочу домой.
Откинув голову, я уперлась затылком в стену и закрыла глаза. Усталость, невероятная и всепоглощающая, вдруг опустилась мне на плечи, придавив к полу подобно каменной плите. Сейчас мне были безразличны мои мечты и дорога к ним. Даже благоденствие и честь рода. Не хотелось ничего, только покинуть резиденцию и больше никогда не возвращаться в королевский дворец. И не видеть человека, который может дорожить близостью женщины, верной насильнику и лжецу.