Дорогой враг
Шрифт:
На спине выступает холодный пот, когда в трубке слышатся гудки. Не бери трубку. Не бери трубку. Не бери…
– Привет, дорогая. – Голос мамы звучит слишком радостно в такую рань. – Я только что думала о тебе.
– Утешать у тебя особо не получается, мам.
– Разве то, что я думаю о тебе, не утешает?
– Нет. Потому что я сразу думаю о чем-то плохом.
– Ты ужасная пессимистка, дорогая. Поверь мне, я всегда думаю только о хорошем.
Фыркнув, я продолжаю расхаживать по кухне.
–
– Правда? – протягивает мама. – С чего ты вообще это взяла? По своему экспертному мнению?
Она единственный человек, которому удавалось дразнить меня, при этом не заставляя чувствовать себя плохо. Я улыбаюсь, несмотря на волнение.
– Потому что почти все мои мрачные предсказания сбываются. Я просто думаю наперед. – После этого вся радость угасает.
Прочищая горло, прислоняюсь к стойке и перехожу к сути:
– Мам, Сэм связывалась с тобой сегодня?
– Нет, дорогая. От Саманты ничего не слышно уже больше недели. – Раздается легкий смех. – Что для нее вполне нормально. А что такое?
Ну, я хочу задушить ее голыми руками, но она нужна мне здесь.
– Ничего важного. Просто… сестринские дела. – Я снова прочищаю горло. – Мам, мне очень жаль, но придется отменить сегодняшний бранч. Я… э-э… у одной из моих коллег произошла неприятная ситуация, и больше некому ей помочь.
Это худшее из оправданий, и даже просто произнеся эти слова, я съеживаюсь.
– Все в порядке, дорогая, – спешит заверить мама. – Мы можем организовать все в выходные. Так всем будет удобнее. Не смей больше беспокоиться об этом. ДжоДжо в городе на мой день рождения. Она может составить мне компанию.
ДжоДжо – лучшая подруга мамы и соучастница преступлений. Мне становится почти страшно, когда эти двое куда-то вместе ходят. Обычно это влечет за собой неприятности.
– Мы поедем в Санта-Барбару, – продолжает мама. – Она попросила поехать с ней.
Именно за это я ее и люблю. Надо полагать, большинство людей любят своих мам в глубине души. Но не все любят тех людей, которыми являются их родители. Мне нравится моя мама. Мне нравится сидеть у нее на кухне и разговаривать с ней, позволяя ее успокаивающему голосу скользить по мне, обволакивая теплом любимого детского одеяла.
Я до скрипа сжимаю корпус телефона.
– Спасибо тебе, мам. Я организую все наилучшим образом, обещаю. Но если Сэм объявится сегодня, то прошу тебя, дай мне знать. И… ну, пожалуйста, не дай ей уйти, пока я не приеду.
Наступает долгая пауза, прежде чем мама отвечает:
– Ты отменяешь все из-за нее, верно?
Видимо, я немного перегнула палку, попросив удержать Сэм.
Тем не менее я включаю дурочку.
– Что? Нет… конечно же нет. Не говори глупости.
– Делайла… не ври мне.
– Я клянусь, мам. – Я рефлекторно скрещиваю пальцы за спиной, до сих пор не могу избавиться от этой привычки. – Мне правда надо помочь другу. – Слово друг явно не относится к Мейкону,
Мама раздраженно фыркает.
– Эта девчонка сведет меня в могилу.
Не эти слова хотелось бы услышать.
– Ты правда так сильно переживаешь, когда Сэм попадает в неприятности? – Потому что я должна знать, как много могу ей рассказать. Хотя бы ради моего собственного душевного спокойствия.
Мама вздыхает.
– Конечно. Она же моя малышка. Как и ты.
– Верно. Но, мам, может наступить время, когда она не сможет выбраться из передряги.
Например, как когда Мейкон Сэйнт грозит засунуть эту засранку за решетку. Если бы я не ненавидела Мейкона так сильно, то, возможно, нашла бы в себе силы поаплодировать ему за это.
– Может, это и к лучшему, – осторожно продолжаю я, – если ты смиришься с этой неизбежностью.
Я закрываю глаза от всплеска гнева и раздражения, которые испытываю к своей сестре.
– Я – мама, Делайла, – говорит она усталым голосом. – Я никогда не откажусь от своих детей. Когда кому-то из вас больно, это словно ножом по сердцу. Вы две мои девочки – единственное, что у меня осталось. Когда ваш папа… когда я потеряла его… – она делает слабый вдох, ее голос начинает дрожать.
– Я знаю, – прерываю я.
Мы замолкаем. Затем мама говорит тихим голосом:
– Я скучаю по нему. Когда ты кому-то отдаешь свое сердце, то он становится частью тебя. А когда они уходят, то ты чувствуешь дыру, которую они оставили после себя…
– Мам… – Мне больно от ее слов.
– Со мной все в порядке, – тихо говорит она. – Я только пытаюсь объяснить, что состою из частей. Твой папа занимал большую часть меня. Но еще есть ты и Сэм. И я никогда в жизни не смогла бы отказаться от одной из вас, это было бы сродни тому, что отказаться от самой себя, потерять еще одну часть себя. Ты понимаешь?
Меня покидают последние силы, и я опускаюсь на пол, прислоняясь к шкафчикам. Все мои внутренности болезненно скручивает, и я прижимаю руку к животу.
– Да, мам, я прекрасно тебя понимаю.
На руках появляется липкий пот, пока я направляюсь по шоссе Тихоокеанского побережья в сторону Малибу. В обычные дни я люблю эту дорогу с бесконечным сияющим океаном по одну сторону и покатыми дикими горами по другую. Сейчас же это путь, ведущий меня к мучениям.
Я искала сестру все три дня. Обзвонила лучшие курорты в пределах разумной транспортной досягаемости – Сэм ненавидит летать, но она также любит комфорт. Даже пыталась искать ее под вымышленным именем. Меня как током ударило от осознания, что в течение многих лет я знала, что моя сестра использует псевдоним, но никогда не задумывалась об этом. Коротко о моем сознательном невежестве.