Достаточно времени для любви, или жизнь Лазаруса Лонга
Шрифт:
Поэтому я ограничился третьей гипотезой: передо мной комплементарные диплоиды, полученные от одних и тех же родителей. Что сделал бы экспериментатор? А что делать мне?
Я бы воспользовался только самым лучшим материалом, который сумел бы найти, и не начинал бы экспериментов, не имея генетически "чистых" родителей, которых нужно было обследовать самым тщательным образом, что было вполне возможно в том столетии на Благословенной. При конкретном расположении гена и равной возможности успеха и неудачи в распределении Менделя 25-50-25 подобное предварительное обследование может отрезать 25%-ную вероятность усиления плохого рецессива и оставить на уровне родительского поколения – отцов и матерей потенциальных "Джо" и "Ллит" – вероятность неблагополучного исхода в 1/3 и удачи в 2/3.
Теперь
Тут мы уже повышаем на 8, 3% шансы Ллиты на здорового ребенка – а всего 25% Я приободрился. Если учесть, что я не из тех повитух, которые остановят мать, собравшуюся хлопнуть по попе урода, ситуация сделалась более выгодной.
Но все это свидетельствует о том, что скверные гены будут устраняться в каждом поколении, причем самые опасные – в первую очередь, те, что опасны в утробе матери, – на сто процентов, а благоприятные гены будут сохраняться. Но мы знали – и это применимо к обычному размножению, и еще строже – к инбридингу, хотя среди людей последний не поощряется, поскольку повышает шансы на появление дефективного потомства, – что существует риск, которого я и опасался в случае с Ллитой. Каждый хочет, чтобы генофонд человечества очищался, но никто не желает, чтобы все эти трагические аспекты имели место в его собственной семье. Минерва, я начал считать этих ребят членами семьи.
Но я еще ничего не выяснил относительно "зеркальных близнецов".
Я решил определить реальную вероятность появления – действительно плохих рецессивов. Для действительно скверного гена пятьдесят на пятьдесят – это много. Отбор происходит резко, возможность его появления уменьшается с каждым последующим поколением. Наконец, вероятность появления конкретного плохого гена становится очень низкой, и усиление его при оплодотворении оказывается маловероятным событием, описываемым квадратом вероятности выпадения этого гена; например, если данный ген несет один из сотен гаплоидов, усилиться он сможет лишь в одном оплодотворении из десяти тысяч. Я говорю здесь об общем генофонде, в данном случае это как минимум две сотни взрослых зигот, женских и мужских; случайное размножение в таком обществе может свести вместе отрицательные гены лишь в результате стечения обстоятельств – счастливого или несчастливого, зависит от того, как вы на это смотрите: с точки зрения чистоты генофонда или подходите к делу индивидуально, с точки зрения человеческой трагедии.
Я подходил индивидуально, мне хотелось, чтобы у Ллиты родился здоровый ребенок.
Минерва, я уверен, что ты уже сообразила – цифры 25-50-25 представляют собой самый неудачный случай инбридинга, который может произойти лишь в половине случаев при линейном размножении, в четверти – между потомками; в обоих случаях за счет редукции хромосом при мейозе. Всякий селекционер регулярно прибегает к этой крайней мере, выбраковывает дефективных и заканчивает здоровой стабильной породой. Меня мучило навязчивое подозрение: похоже, что подобная выбраковка после инбридинга иногда проводилась среди членов королевских дворов на старой Земле, однако реже, чем следует, и не столь радикально. Монархизм мог бы выжить – если бы к королям и королевам относились, как к скаковым лошадям... увы, этого никогда не было. Напротив, их считали благополучными, и принцам, которых надлежало выбраковывать, позволяли размножаться, как кроликам... этим слабоумным, дебилам, называй, как хочешь. Когда я был мальчишкой, "королевский" способ размножения считался уже неприемлемым.
* * *
Капитан Шеффилд исследовал нижний предел вероятности появления гена. Предположил, что в генофонде, породившем родителей Джо и Ллиты, существует летальный ген. Будучи смертоносным во взрослой зиготе, он может существовать лишь замаскированным своим безопасным двойником. Предположим, что в зиготе таких 5 процентов – этого слишком много для летального гена, но поди проверь. Какая же тенденция теперь обнаружится?
Родительское поколение зигот: из 100 женщин и 100 мужчин, потенциальных родителей Ллиты и Джо, по пятеро мужчин и женщин будут иметь этот замаскированный летальный ген.
Родительская гаплоидная стадия: 200 яйцеклеток, 5 из которых несут летальный ген, и 200 сперматозоидов, из них 5 с летальной наследственностью.
Поколение зигот сын-дочь (возможные "Джо" и "Ллиты"): 25 погибли за счет усиления летального гена, 1950 несут замаскированный летальный ген, 38025 – "чисты".
Шеффилд отметил, что за счет того, что он не удвоил количество подопытных, дабы избежать нечетных чисел, появился гипотетический гермафродит. К черту его, статистики он не испортит. Нет, надо повторить, взяв по 200 мужчин и женщин с той же самой вероятностью появления летальных генов. И он получил: 400 яйцеклеток, из них 10 с летальным геном, и 400 сперматозоидов, из них 10 с летальным геном, что дало в следующем поколении зигот (возможные "Джо" и "Ллиты"): 100 мертвых, 7800 носителей, 152100 "чистых". Процент не изменился, но удалось избавиться от гипотетического гермафродита. Недолго поразмышляв о любовных привычках гермафродитов, Шеффилд вернулся к подсчетам. Числа сделались длинными и в следующем поколении зигот (к нему относилась Безымянная кроха, только что появившаяся во чреве Ллиты) достигли миллиардов: 15.210.000 пакостных, 1.216.800.000 носителей, 24.336.000.000 "чистых". Он снова пожалел, что не располагает клиническим компьютером, и скрупулезно перевел неудобные числа в проценты: 0, 059509; 4, 759 и 95, 18.
Цифры эти обнаружили решительное улучшение: примерно 1 дефект из 1680 (вместо 1 из 1600), доля носителей стала меньше 5 процентов, а количество "чистых" возросло – более 95 процентов в одном поколении.
Шеффилд просчитал еще несколько вариантов, чтобы подтвердить свой вывод. Ребенок комплементарных диплоидов ("зеркальных близнецов") имел по меньшей мере столько же шансов появиться на свет здоровым, как и дитя родителей неродственников, к тому же шансы ребенка улучшал отбор, проделанный на одной или нескольких стадиях священником-ученым, затеявшим эксперимент. В этом можно было не сомневаться, а потому Джо для своей "сестры" был скорее наилучшим из брачных партнеров, а не наихудшим.
Ллита могла рожать.
ВАРИАЦИИ НА ТЕМУ: VII
ОТ ВАЛГАЛЛЫ ДО ЕДИНОГЛАСИЯ
...лучшего, Минерва, для них я не мог. Время от времени очередной идиот пробует отменить брак. Предпринимать подобные попытки все равно что отрицать существование тяготения, считать "пи" равным трем или пробовать сдвинуть гору молитвой. Брак – это не выдумка священников, решивших докучать человечеству. Брак – это такая же часть его эволюционного оснащения, как, скажем, глаза; он полезен не только для личности, но и для расы.
Безусловно, в браке есть и экономическая сторона – необходимо обеспечивать детей и матерей, пока они в тягости и воспитывают малышей, но ею дело не исчерпывается. Это лишь средство, которое разработал хомо сапиенс – вполне бессознательно, – чтобы справиться с этой обязанностью да еще и быть счастливым заодно.
Почему пчелы делятся на цариц, трутней и рабочих и живут большой семьей? Потому что им так удобно. Отчего у рыб рыбка-папа и рыбка-мама даже не здороваются? Оттого что слепые силы эволюции уготовили для них этот путь. Почему же тогда брак – зови его любым именем – есть инструмент, универсальный повсюду? Не надо спрашивать у теологов, не надо беспокоить адвокатов: это общественное учреждение существовало задолго до того, как было узаконено церковью и государством. Оно удобно – вот и все; и при всех своих недостатках лучше справляется со своей универсальной задачей – выживанием рода людского, – чем те пустые новации, которыми разные пустые головы тысячелетиями пытались заменить брак.