Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Шрифт:
[Здсь расказываетъ она ей все произшедшее во Вторникъ по утру, между ею и г. Ловеласомъ, по причин четырехъ его друзей и двицы Партиньіонъ. Обстоятельства нималаго различія не имютъ съ тми, которыя выше сего означены въ письм г. Ловеласа. Потомъ продолжаетъ слдующимъ образомъ.]
Онъ безпрестанно меня укоряетъ въ излишнемъ сумнніи. Онъ думаетъ, что я всегда на него сердита; что я не наблюдала бы таковой осторожности съ г. Сольмсомъ; что онъ не можетъ сообразиться съ моими мыслями, равно и съ надждою, что по прошествіи толикаго времени онъ не имлъ щастія внушить ни малйшаго чувствованія нжности такой особ, которую онъ ласкается въ скоромъ времени назвать своею супругою. Слпое легкомысліе! Не видть, къ чему бы ему надлежало приписать таковую осмотрительность, съ коею я нахожусь принужденною съ нимъ поступать. Но его гордость уничтожаетъ его благоразуміе.
Ты конечно меня почтешь весьма важною, да я и въ самомъ дл такова съ самаго вечера Понедльника. Г. Ловеласъ почитается мною въ весьма низкомъ степени. Теперь я уже ничего предъ собою не вижу, котороебъ мн могло подать благопріятствующую наджду. Чего же ожидать отъ столь несообразнаго человка?
Мн кажется я теб обьявила, что уже получила мои платья. Ты произвела во мн толикое движеніе, что я не весьма была уврена, учиня оное, хотя и помню что имла къ тому намреніе. Они мн присланы въ прошлой четвертокъ; но при оныхъ не находилось ни того малаго количества денегъ, ни моихъ книгъ, выключая Друкселя о вчности, наставленіе о раскаяніи, и Франциска Спира. {Три весьма извстныя и набожныя сочиненія.} Весьма вроятно, что сіе учинено по предложенію высокоумнаго моего брата. Ему кажется, что онъ весьма хорошо сдлалъ, представя мн изображенія смерти и отчаянія. Я съ нетерпливостію желаю дождаться первой, а иногда нахожусь на краю и другаго.
Ты гораздо мене будешь удивляться моей нжности, когда къ извстнымъ теб причинамъ и вроломству моего состоянія, присовокуплю я, что мн прислано, съ сими книгами, письмо отъ г. Мордена. Оно весьма меня ожесточило противъ г. Ловеласа, но я должна такъ же сказать и противъ самой себя. Я посылаю его къ теб въ одномъ конверт. Прими на себя трудъ, дражайшая моя, прочесть его.
Письмо CLXVII.
Изъ Флоренціи 13 Апрля.
Съ чрезвычайнымъ прискорбіемъ, познаю я, смятеніе воставшее между всею фамиліею, которая столь мн любезна, и столь чувствительна по ближнему моему родству; и вами, дражайшая моя сестрица, вы, которые еще особенныя имете права надъ моимъ сердцемъ. Мой братъ принялъ на себя трудъ увдомить меня о предложеніяхъ и отказ. Я ничего не нахожу чрезвычайнаго какъ съ одной такъ и съ другой стороны. Чего вы не общали, бывши еще не въ такихъ лтахъ какъ теперь, когда я выхалъ изъ Англіи? И сіи восхитительныя наджды превосходили, какъ то я часто съ удовольствіемъ слыхалъ, изящество всхъ вашихъ совершенствъ, я изъ того заключалъ, что вы составляете удивленіе всего свта, и что весьма мало людей васъ достойныхъ.
Господинъ и госпожа Гарловъ, самые лучшіе въ свт родители и чрезвычайно исполненные снисхожденіемъ къ такой дочери, которую они толико имли причинъ любить, отказывали многимъ сватавшимся женихамъ во удовлетвореніе ваше. Они почли за удовольствіе предложить вамъ объ одномъ гораздо тхъ превосходнйшемъ, поелику представлялся другой, котораго они не могли одобрить. Они, по видимому не предполагали въ васъ столь чрезвычайнаго отвращенія къ тому, котораго вамъ представляли, и по сему то вроятно слдовали они по собственнымъ своимъ намреніямъ, можетъ быть нсколько стремительне, нежели сколько бы надлежало, въ разсужденіи молодой особы исполненной нжностію и нсколько разборчивостію. Но когда уже все было заключено съ ихъ стороны, и когда они почитали васъ увренными въ тхъ чрезвычайно выгодныхъ договорахъ, которые изьявляли истинное уваженіе, коимъ опредленная вамъ особа къ вамъ исполнена; то вы удалились отъ ихъ желаній съ такою пылкостію и строгостію, къ коимъ я не признавалъ вашу кротость способною, которая придаетъ пріятность всмъ вашимъ дяніямъ.
Хотя я не имлъ никакого знакомства съ обоими сими домогателями, но я знаю г. Ловеласа нсколько боле, нежели г. Сольмса. Я могу сказать, дражайшая моя сестрица, то что я желалъ бы отозваться о немъ гораздо выгодне, нежели должно. Выключая единственно качества, вашъ братецъ признается, что нтъ никакого сравненія между сими двумя домогателями, но сіе то единое качество есть не въ примръ важне нежели вс прочіе вкуп. Никогда не подумаютъ, чтобъ двица Кларисса Гарловъ почла за ничто нравы въ муж.
Какое будетъ, дражайшая моя сестрица, то первое доказательство, которое я долженъ употребить въ семъ случа? Ваша должность, выгода, временная и вчная польза могутъ зависть отъ сего единаго, то есть: отъ хорошихъ нравовъ мужа. Съ развратнымъ мужемъ никогда женщина не можетъ быть добродтельною или длать добро, такъ какъ и мужъ не можетъ быть таковымъ съ развращенною женою. Вы наблюдаете, пишутъ мн, вс ваши правила благочестія. Я тому не удивляюсь, но удивлялсябъ до чрезвычайности, естьлибъ вы когда ни есть могли позабыть оныя. Но какою надждою ласкаетесь вы сохранять оныя въ точности съ такимъ мужемъ, коего нравы совершенно повреждены.
Естьли ваше разсужденіе не согласуется съ разсужденіемъ вашихъ родственниковъ въ семъ важномъ случа; то позвольте мн васъ спросить, дражайшая моя сестрица, которой, изъ двухъ долженъ уступить другому? я отъ васъ не скрою, что изъ всхъ людей, г. Ловеласъ, кажется мн, наиболе бы вамъ приличествовалъ, естьлибъ имлъ хорошіе нравы. Я бы никогда не отважился говорить съ такою вольностію о человк, надъ коимъ я никакого не имю права поставить себя судіею, естьлибъ сіе касалось до кого ни есть другаго, а надо любезной моей сестрицы. Но, въ семъ случа, вы мн позволите сказать, дражайшая моя Кларисса, что г. Ловеласъ васъ недостоинъ. Онъ можетъ исправиться, скажете вы: а можетъ быть и никогда онъ не исправится. Привычку перемнить весьма трудно. Своевольцы, которые становятся таковыми въ противность своимъ дарованіямъ, превосходнымъ свденіямъ и собственнымъ ихъ убжденіямъ почти никогда не исправляются, разв только по нкоему чудному приключенію или по изнеможенію силъ своихъ. Я совершенно знаю свойство моего пола; я могу судить, естьли какая наджда для такого молодаго и своевольнаго человка; которой не приведенъ до того ни болзнію, ни прискорбіемъ, ни нещастіемъ; которой наслаждается блестящимъ благополучіемъ, не щитая еще ни мало его великой наджды; которой иметъ высокое о себ мнніе, непокорный нравъ; и которой можетъ быть живучи съ людьми такого же свойства, подтверждаемъ ихъ примрами и вспоможеніемъ получаемымъ отъ нихъ во всхъ своихъ предпріятіяхъ.
Въ разсужденіи же другаго, положимъ, дражайшая моя сестрица что вы теперь не имете къ нему склонности; но сіе не совершенно доказываетъ, чтобъ вы не могли когда ниесть ощущать къ нему оной. Можетъ быть вы будете ее имть тмъ боле, чемъ въ сіе время мене имете. Онъ не можетъ уже ниже почитаться въ вашихъ мысляхъ, но можетъ возвыситься. Ничто толико не восхитительно, какъ видть щастливымъ образомъ исполняющіяся великія свои ожиданія. Могутъ ли они всегда быть таковыми, когда пріятное воображеніе не престанетъ превозносить ихъ превыше существенности? Женщина предающаяся ему, не открываетъ никакого недостатка въ томъ предмт, коему благопріятствуетъ; часто потому, что не усматриваетъ никакого въ самой себ; и мечтаніе сего великодушнаго легкомыслія не прежде изтребляется; когда уже весьма бываетъ поздо оному помочь.
Но положимъ, съ другой стороны, что подобная вамъ особа выдетъ замужъ за такого человка, коего дарованія не столь возвышенны какъ его, тогда какая женщина можетъ быть щастливе двицы Клариссы! Коликое удовольствіе будетъ она ощущать, длая добро! Сколь щастливо будетъ препровождать свое время, занимаясь собственными добродтелями и пользою всего того, что будетъ относиться къ ея познанію. Вамъ отдаютъ сію справедливость, дражайшая моя сестрица, что ваши естественныя и пріобртенныя дарованія доведены до столь возвышеннаго степени, что какъ для другаго такъ и для вашего благополучія, вс ваши друзья должны желать, чтобъ ваше вниманіе не ограничивалось на тхъ взорахъ, кои можно назвать изключительными, и совершенно личными.