Доверься судьбе
Шрифт:
— Да я к ним уже привыкла, — беззаботно ответила девушка на комплимент Клэр. — Может, так и оставлю короткими. В жару, например, гораздо прохладнее с короткой стрижкой.
— Этак ты никогда не найдешь себе мужа, - колко заметила Олимпия. — Главное украшение женщины — это ее волосы. При условии, разумеется, что она ими занимается.
Выпад в мою сторону, поняла Клэр, но не обиделась. Ну и пусть она не сооружает на голове сложных причесок, ее волосы и распущенные хороши. А если кому-то не нравится, что они светлые, это уж не ее проблемы.
— С таким лицом и с такой фигурой Элеана может не бояться, что ее избранник
— А когда мне можно будет туда поехать? — с воодушевлением поинтересовалась Элеана.
— По-моему, ты, моя милая, в своей жизни произвела фурора уже более чем достаточно, — с напускной строгостью отозвался ее брат, однако подрагивающие уголки губ выдавали его веселье. — Сочувствую тому бедолаге, которого угораздит на тебе жениться. В жизни ему покоя не знать.
— Что-то Спиро давненько к нам не заезжал, — как бы невзначай заметила Олимпия, но в ее голосе сквозило столько злобы, что Клэр захотелось влепить несносной мегере пощечину. — Надо думать, нашел себе общество поинтереснее.
Из глаз Элеаны мигом пропал блеск, но головы она не опустила.
— Спиро меня больше не интересует, — вызывающе заявила она, — так что напрасно злорадствуешь.
Олимпия процедила что-то по-гречески, явно очень ядовитое. Элеана вспыхнула, и между сестрами разгорелась бы жаркая перепалка, не положи Маркос ей конец одной энергичной фразой на том же языке. Вот кто настоящий хозяин дома, подумала Клэр, наблюдая, как Олимпия замкнулась в угрюмом молчании.
Жаль было Янниса: на него весь этот эпизод явно произвел гнетущее впечатление. Поскорей бы он и впрямь обрел прежнюю независимость. Хотя Олимпия все равно не подарок. И как это она умудрилась окрутить его?
Из всех присутствующих меньше всего внимания на стычку сестер обратила София. Казалось, ничто не могло омрачить ее торжества. Маркос, сын и наследник рода Стефанидесов, наконец женился и, надо надеяться, скоро подарит ей внука. Большего для счастья ей не требовалось.
Клэр уже за кофе начала клевать носом, но не хотела уходить без Маркоса. К тому времени, когда наконец поднялись в спальню, она была полумертвой от усталости и потому извиняющимся тоном пробормотала, как только муж обнял ее:
— Прости, я просто без сил. Мне нужно хоть немного поспать.
— О чем разговор, — сухо ответил Маркос. — У нас впереди вся жизнь.
Как ни устала Клэр, а все же ощутила мгновенный укол боли. Ну почему он не мог обнять ее просто так, показать, что она нужна ему не только для секса. А вдруг он сейчас думает о Сабрине? Вдруг мечтает, чтобы в этой постели лежала она?
Клэр проснулась на заре. Она проспала совсем мало, но чувствовала себя как никогда бодрой. Маркос лежал рядом. Одеяло сползло, обнажив прекрасное, до мельчайших подробностей изученное ею тело. Клэр ощутила, как зарождается в ней знакомая жажда, удовлетворить которую мог лишь он один. Она потянулась было к мужу, чтобы лаской разбудить его, но тут же отпрянула. Вечером она отказала ему, так почему сегодня он должен отвечать на ее желания?
Отвернувшись, Клэр подавила тяжелый вздох. Последние несколько недель научили ее тому, что любовь вовсе не обязательно разит слепящей молнией сразу и навсегда. Нет, любовь может взрастать постепенно, незаметно и тихо, пока она не уподобится грозной лавине, сметающей все на своем пути. Маркос —
Да, Клэр любила мужа, но, увы, любила безответно. Он же скорее всего никогда не полюбит так, как ей бы того хотелось.
Первые дни в имении отца дались молодой женщине тяжело. Порой она всерьез жалела, что нельзя перевести стрелки часов назад. Тогда бы она ни за что не отправилась в роковое путешествие. Да, она не узнала бы Маркоса, но зато со временем встретила бы какого-нибудь хорошего человека, за которого вышла замуж и родила ему детей. И не стала бы страдать, сравнивая ночи, проведенные с ним, и ночи с Маркосом, — не стала бы потому, что ей просто не с чем было бы сравнивать.
Надо признать, в этом отношении жаловаться Клэр было не на что. В постели Маркос был бесподобен. Везет же мужчинам, с горечью думала она, прислушиваясь к ровному дыханию спящего рядом мужа. У них все просто. Для них не обязательно слышать слова любви, они могут прожить и без телячьих нежностей. А вот она уже умирает от желания услышать от Маркоса заветное признание. Да только он не любил ее, а лицемерить не привык.
Шли дни, и подозрения превратились в уверенность. Мысль о растущей внутри нее жизни, наполняла молодую женщину тайным ликованием. Подарить Маркосу ребенка, плод их союза! Пусть это будет первый из их детей, решила Клэр, всю жизнь жалевшая, что у нее нет брата или сестры. И пусть первым родится сын — ведь для Маркоса так важно получить наследника имени Стефанидесов. Самой-то ей было все равно, лишь бы малыш родился здоровеньким.
Лишь от Элеаны она узнала, что у Маркоса скоро день рождения. Олимпия скорее всего только радовалась бы, если бы Клэр попала впросак, а София наверняка считала, что молодая жена и сама все знает. Клэр решила приберечь новость о своей беременности до знаменательного дня. Это будет ее личным, особым подарком, она преподнесет его мужу наедине. Но что бы подарить еще?
В конце концов Клэр остановила выбор на миниатюрной копии Ники Самофракийской. Почему-то ей казалось, что эта статуя как нельзя лучше олицетворяет свободолюбивую, непреклонную душу Маркоса. Подписывая чек, она испытала странное, чуть пугающее ощущение. Вот и она стала настоящим членом семьи Стефанидес не только формально, но и на деле приобщилась к клану людей, для которых деньги лишь средство достижения цели.
Маркос очень мило поблагодарил ее за подарок. Глядя, как он разворачивает подарки от остальных членов семьи, Клэр тешила себя мыслями о сюрпризе, что ему еще предстоит. София собиралась устроить торжественный прием, хотя ее сын охотнее провел бы день, как обычно.
— Я уже вырос из того возраста, когда празднуют дни рождения, — сказал он жене наедине. — Но мама, к несчастью, никак не хочет это признать. Если сегодня все пойдет по знакомому сценарию, нам подадут шампанское и все будут пить за мое здоровье и преуспеяние.
— За это и я выпью охотно, — улыбнулась Клэр. — Во всяком случае, за здоровье.
Маркос вопросительно поднял бровь.
— Неужели мое преуспеяние тебя не волнует?
— Деньги еще не все.
— Ну да, ты мне уже говорила, — произнес он. — Но, признайся, толк от них есть. Представь, чем был бы «Орестиос» без денег, что в него вложены.