Дождь для Джона Рейна
Шрифт:
— Слава Богу, что не она дала тебе свой номер. А то бы умерла от старости в ожидании звонка. — Он улыбнулся, зная, что это скорее всего правда. — И вот она позвонила тебе…
— И кончилось тем, что я отправился к ней домой и сконфигурировал всю ее систему.
— Гарри, ты сконфигурировал всю ее систему? — спросил я, сделав большие глаза.
Он опустил взгляд, но я заметил улыбку.
— Вы же понимаете, что я имел в виду.
— Надеюсь, ты не собираешься… проникать внутрь ее системы безопасности, —
— Нет. Я не могу так с ней поступить. Она такая милая.
Господи, парень два раза подряд не смог распознать подколку уровня второго курса колледжа.
— Будь я проклят! Я рад за тебя, Гарри.
— Спасибо.
Я поднял стакан на уровень носа, сделал глубокий вдох, задержал на миг дыхание и глотнул виски.
— Это из-за нее у тебя изменился распорядок дня?
— Ну, клуб открыт до трех ночи, а она работает каждый день. К тому времени, когда она возвращается домой…
— Понимаю, — прервал я.
Хотя на самом деле довольно трудно представить себе Гарри рядом с устройством, у которого нет сетевого кабеля и мышки. Он настоящий интроверт, социально безнадежный человек, никаких контактов (насколько мне известно), кроме работы и вашего покорного слуги. Условия, которые меня всегда устраивали.
Я попытался представить себе его с хостессой из первоклассного заведения и не смог. Что-то тут не так.
Не будь козлом, подумал я. Не завидуй только потому, что не можешь никого пустить в свою жизнь.
— Как ее зовут?
— Юкико, — улыбнулся он.
— Юкико значит «снежное дитя». Красивое имя.
Гарри кивнул, выражение его лица снова стало глуповатым.
— Мне тоже нравится.
— И много она знает о тебе? — спросил я, глотнув «Лагавулина». Интонация невинная, но меня тревожило, не будет ли Гарри, в экстазе, как я понимаю, от своей первой любви, излишне откровенен с этой девушкой.
— Ну, ей известно о моей работе консультантом, конечно. Но не о… моих хобби.
Об экстремальной склонности к хакерству, хочет он сказать. Хобби, которое может привести в тюрьму, если о нем узнают власти. Или в могилу, если прознает кое-кто другой.
— Вещи такого рода трудно держать в секрете. — Для проверки я как бы высказал свое мнение.
— Не вижу повода, который мог бы привести к теме, — ответил он, глядя мне в глаза.
Из-за занавески появилась официантка и поставила заказ на барную стойку перед Гарри. Он поблагодарил ее, демонстрируя глубокое уважение к этим новым для него существам — женщинам, работающим в ресторанах и барах. Я даже улыбнулся.
В какой-то момент я осознал, что, если Гарри намерен начать жизнь обычного человека, для меня он станет менее полезным, а возможно, даже опасным. Рост его открытости внешнему миру может указать врагу противоположное направление к моему скрытому существованию. Конечно, если кто-то обнаружит связь между Гарри и мной, за ним тоже придут. Несмотря на все, чему я за эти годы попытался научить его, я знаю, на открытом месте у Гарри не будет средств защитить себя.
— Это твоя первая девушка? — спросил я.
— Я же сказал, она не совсем чтобы моя девушка, — ушел он от ответа.
— Если она так занимает твое внимание, что ты валяешься в постели до захода солнца, я употреблю это слово с полной уверенностью.
Загнанный в угол, Гарри искоса смотрел на меня.
— Итак? — снова потребовал я.
Он отвел взгляд.
— Ну, в общем, да.
Я не хотел вводить его в смущение.
— Гарри, я спрашиваю только потому, что в молодости иногда думаешь, что можешь получить два удовольствия сразу. Если ты просто развлекаешься с ней, тебе не нужно ей что-либо говорить. И ты не должен ей ничего говорить. Но если привязанность становится глубже, придется хорошенько подумать. О том, насколько ты хочешь сблизиться с ней, насколько важно для тебя твое хобби. Потому что нельзя стоять одной ногой на солнце, а другой в тени. Можешь мне поверить. Не получится. По крайней мере — надолго.
— Вам нечего беспокоиться, — ответил он. — Я не дурак, вы же знаете.
— В любви каждый становится глупцом. Это неотъемлемая часть любви.
Я заметил, что Гарри снова зарделся, услышав последнее слово, и понял, что он в него вкладывает. Но мне было все равно, как он расценивал свои новые чувства. Я знаю, каково это — жить изолированно, когда вдруг неожиданно появляется прелестная девушка, которую ты так ждал. Такое событие полностью меняет приоритеты. Черт, оно меняет все ценности. Я грустно улыбнулся, вспомнив о Мидори.
Словно читая мои мысли, Гарри произнес:
— Есть тут кое-что, о чем я думал вам рассказать. Но хотел сделать это лично.
— Звучит серьезно.
— Несколько месяцев назад я получил письмо от Мидори.
Прежде чем ответить, я прикончил «Лагавулин». Если письмо пришло так давно, несколько лишних секунд, пока я решу, как реагировать, не сделают погоды.
— Она знала, как тебя найти… — начал я, хотя именно это было уже понятно.
Он пожал плечами:
— Знала, потому что мы привозили ее в мою квартиру, чтобы заниматься музыкальными аспектами той решеточной шифровки.
Я обратил внимание, что даже теперь Гарри настойчиво добивался точного определения роли, которую Мидори играла в операции; он хотел подчеркнуть, что был способен справиться с шифровкой самостоятельно. Он очень чувствителен к таким вещам.
— Правильно, — сказал я.
— Она не знала моей фамилии. Конверт был адресован Харриоси. Слава Богу, иначе мне пришлось бы переезжать, а зачем такая заноза в заднице…