Дождь для Джона Рейна
Шрифт:
— Впечатляет, — заметил я. — Правда, ты не объяснил, как тебе удалось выследить меня в городе с населением почти в девять миллионов человек.
Тацу поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.
— Рейн-сан, — сказал он. — Я понимаю твое желание узнать это. И я расскажу тебе. Но очень важно, чтобы информация не пошла дальше, иначе муниципальная полиция лишится эффективного орудия в борьбе с криминалом. Могу я доверить тебе такие сведения?
— Ты же знаешь, что можешь.
Тацу кивнул.
— В последнее десятилетие администрации префектур и районов независимо друг от друга устанавливали в разных публичных местах камеры слежения — на станциях подземки,
— Я видел камеры.
— Ты видишь лишь некоторые из них. Не все. В любом случае вопрос не в самих камерах. После событий одиннадцатого сентября в Соединенных Штатах силы муниципальной полиции выступили с инициативой соединить все разрозненные камеры слежения в сеть с центральной базой данных и современным программным обеспечением, рассчитанным на распознавание лиц. Программа считывает характеристики, которые трудно или невозможно скрыть: расстояние между глазами, например, или точные углы треугольника, образованного уголками глаз и центром рта. Теперь, когда камера регистрирует изображение, совпадающее с фотографией из базы данных, соответствующие инстанции автоматически получают предупреждение. То, что изначально было средством психологического сдерживания, теперь стало действенным антикриминальным и следственным инструментом.
Конечно, я знал о существовании программного обеспечения, которое описывал Тацу. Оно тестировалось в некоторых аэропортах и на стадионах, в первую очередь в Соединенных Штатах, как средство выявления и распознавания известных террористов. Однако из того, что я читал, выходило, что первые тесты не оправдали надежды. Или это дезинформация? В любом случае мне не было известно, что Япония достигла таких успехов в этих разработках.
— Камеры завязаны в «Юки-Нет»? — поинтересовался я.
— Возможно, — суховато ответил Тацу.
«Юки-Нет», обширная программа отслеживания и централизации данных, заработала в августе 2002 года, возможно, под впечатлением «Тотальной инициативы информационной осведомленности» министерства обороны США. В «Юки-Нет» каждому японцу приписан одиннадцатизначный идентификационный номер, который система связывает с именем и фамилией человека, полом, адресом и датой рождения. Правительство утверждает, что никакой другой информации программа не содержит. Не многие этому верят, потому что уже случались злоупотребления.
— А были протесты по поводу введения «Юки-Нет»? — спросил я.
Он кивнул:
— Конечно. Как ты, наверное, знаешь, правительство ввело в действие «Юки-Нет» без утверждения соответствующего закона о защите частной жизни. Попытки принять его вдогонку оказались еще менее убедительными. В Сугинами-ку — настоящий бойкот. Нерезиденты стараются поселиться в этом районе, надеясь укрыться от системы.
Теперь я понял, почему правительство предпринимает такие меры, чтобы сохранить в секрете связи «Юки-Нет» с камерами слежения. В конце концов, даже если знаешь, где они находятся, избежать их почти невозможно. Главный вопрос, вне всякого сомнения, был в боязни протестов, которые обязательно возникли бы, узнай вдруг публика, что объявленный масштаб системы — лишь верхушка айсберга. Если камеры слежения объединены с «Юки-Нет», народ справедливо решит, что у него на руках серьезная проблема вроде «Большого Брата».
— Нельзя винить людей за недоверие к правительству, — сказал я. — Где-то я прочитал, что прошлой весной министерство обороны схватили за руку: оно создавало базу данных на людей, которые обращались с запросами на материалы в соответствии с новым законом «О свободе информации». База включала информацию об их политических взглядах.
Тацу грустно улыбнулся:
— Кое-кто попытался уничтожить свидетельства.
— Я читал об этом. А разве ЛДП не стремилась пресечь публикацию сорокастраничного отчета о том, что произошло?
На сей раз улыбка была горькой.
— Функционеры Либерально-демократической партии, уличенные в сокрытии, были наказаны, конечно. Им урезали зарплату.
— Теперь у нас появилось мощное средство устрашения, — рассмеялся я. — Особенно когда знаешь, что их подмазали вдвое толще, чем от них отрезали.
Он пожал плечами:
— Как коп, я за «Юки-Нет» и сеть телекамер — прекрасный инструмент борьбы с преступностью. Как гражданин, считаю это ужасным.
— Так зачем мне клясться сохранить секрет? Похоже, пара утечек не нанесет особого ущерба.
Тацу склонил голову набок.
— Если утечки произойдут в неподходящее время, они окажутся столь же бесполезными, как мощный заряд взрывчатки, заложенный не туда, куда надо.
Еще он сказал, что готовится кое к чему. И попросил не спрашивать об этом.
— Итак, чтобы найти меня, ты воспользовался сетью, — констатировал я.
— Я использовал твои фото, снятые в полиции, когда тебя задержали после инцидента рядом с военно-морской базой в Йокосуке. Заложил фотографии в компьютер, чтобы система начала отслеживать тебя. Попросил техников сосредоточить внимание в первую очередь на Осаке. И все же, поскольку система отлавливает много ложных изображений, на решение проблемы ушло много времени. Были задействованы значительные человеческие ресурсы. Я искал тебя почти год, Рейн-сан.
Из того, что говорил Тацу, я понял, что безжалостный технический прогресс вынудит меня вернуться к кочевому существованию, как было между Вьетнамом и возвращением в Японию, когда я шатался по свету, дрейфуя от одного наемного эпизода к другому. В этой мысли не было ничего приятного. Я расплатился за Чокнутого Джимми, и мне бы не хотелось повторения того опыта.
— Система не так совершенна, — продолжал Тацу. — Например, множество прорех в покрытии и, как я уже сказал, слишком много ложных снимков. Впрочем, со временем мы научились определять некоторые общие черты в твоих передвижениях. Высокая частота появлений в Миякодзиме, например. После оставалось проверить записи новых резидентов в региональных регистрационных офисах, отсортировать неподходящих кандидатов и обнаружить твой адрес. В конце концов мы вышли на тебя достаточно точно, чтобы я мог поехать в Осаку и выследить тебя сегодня вечером.
— Почему ты не пришел прямо ко мне домой?
Тацу улыбнулся:
— Там, где живешь, ты более всего уязвим, потому что дом — самое удобное место для засады. А мне бы не хотелось устраивать сюрприз такому человеку, как ты, там, где он чувствует себя уязвимым. Гораздо безопаснее, подумал я, приблизиться к тебе на нейтральной территории, где ты смог бы даже видеть, как я подхожу, верно?
Я кивнул, признавая его правоту. Если ты вероятная цель похитителей или убийц, если на тебя готовится засада, плохие парни смогут добраться до тебя только там, где, по их сведениям, ты обязательно будешь находиться. Скорее всего рядом с домом или там, где работаешь. Или в каком-нибудь месте, где ты наверняка появишься, — как, скажем, единственный мост, соединяющий твой дом и офис, что-то типа того. Слабое место — то, где ты наиболее чувствителен к опасности.