Дождь Забвения
Шрифт:
– Ты, сморщенный кусок дерьма, отвечай мне! Я хочу знать, почему умерла Сьюзен! Зачем вы убивали людей? Для чего вам, подонкам, понадобился «серебряный дождь»?
– Слишком… поздно, – произнесло дитя, выплевывая слова вместе с кровью и желчью. – Совсем… поздно.
– Да? Тогда почему же вы так стараетесь остановить любого унюхавшего вашу вонь?
– Верити, мы поступаем… правильно, – выдохнул мальчик. – Ты знаешь сама… в глубине души. – Дитя войны закашлялось, брызнув кровью ей в лицо. – Эти люди не должны существовать. Три миллиарда точек на старом фото… Пиксели. Вот они кто – пиксели. Отойди на шаг, и они сольются в аморфную массу.
Она вспомнила сон о «серебряном дожде», падающем на Елисейские Поля, о хороших людях, встающих, думающих, что все прошло и впереди – прекрасное будущее. Она подумала о том, как страшно ошиблись эти люди и как она пыталась предупредить их. Вспомнила маленького барабанщика, ступающего среди костей.
Накатила дурнота. Ожье вдруг ощутила себя замерзшей и слабой.
Она нажала на спусковой крючок, а после опустилась на колени, и ее вырвало.
Флойд обнял ее за плечи, помог встать и осторожно увел от кровавого месива.
– Это был не ребенок! – всхлипнула она. – Это вещь, живое оружие!
– Меня убеждать не надо. Давай-ка уйдем отсюда поскорее, пока наша стрельба не привлекла внимания. Тебя нужно доставить в больницу.
– Нет! Меня нужно доставить в Париж. Сейчас это самое важное.
Глава 25
Флойд стоял в телефонной будке у Северного вокзала. Было утро вторника. Голова болела по-прежнему. И Ожье, и Флойд были ранены, но не хотели посвящать в свои беды чужих, пусть сколь угодно доброжелательных, и потому путешествие из Берлина в Париж оказалось тягостным. Были и особо неприятные моменты, когда пограничники проверяли документы и путешественники сидели затаив дыхание. Флойд сомневался в том, что его раны заслуживали особого внимания, но очень тревожился об Ожье. Она осталась в зале ожидания, перебинтованная, сонная и вялая, но упорно не желающая идти к врачу.
– Мальо слушает, – сказали в трубке.
– Инспектор? Это Венделл Флойд. Вы можете говорить?
– Конечно. Кстати, я как раз и хотел побеседовать с тобой. Ты где был? Никто не знает, куда ты подевался.
– Месье, я был в Германии и только сейчас вернулся. Я почти без денег и звоню из автомата.
– Почему не из своего офиса?
– Наверное, оттуда было бы небезопасно.
– Умный мальчик, – похвалил Мальо. – Ну так я начинаю. Я быстро. Ты ведь знаешь про мою операцию на Монруже? Ту, против контрафакта? Представь, у нас интересное событие: плавунчик.
– Пардон?
– Флойд, это тело, плавающее лицом вниз в затопленном подвале одного из тех складов, где мы нашли подпольную фабрику. Утопленника опознали: некий месье Риво. Криминалисты говорят, что он пробыл в воде три-четыре дня, не больше.
– Месье Мальо, сейчас очень рано и я толком не выспался… Но все равно могу утверждать, что такого человека среди моих знакомых не было.
– Что весьма странно, Флойд, поскольку у этого субъекта обнаружена твоя визитка.
– Но это вовсе не доказывает нашего знакомства.
– Еще на теле был ключ. Мы выяснили: он от квартиры дома месье Бланшара на улице Поплье. Риво жил там.
– Погодите-ка… Не иначе, он жилец со второго этажа?
– А, так ты вспомнил?
– Я его никогда и не видел. С ним говорил Кюстин и дал ему мою визитку. А когда я взялся опрашивать жильцов, то не застал Риво дома.
– Наверное, потому, что парня уже прикончили.
Флойд закрыл глаза. Отлично! Как раз то, что нужно для дела: еще одна смерть, пусть и ее связь с предыдущими кажется маловероятной.
– Причина смерти?
– Утопление. Возможно, случайное: он мог споткнуться и упасть в затопленный подвал. С другой стороны, эксперты нашли любопытные потертости на коже шеи. Они похожи на отпечатки пальцев – будто голову бедняги держали под водой.
– Ну так все ясно: убийство утоплением.
– Все – за исключением того, что это отпечатки очень маленьких пальцев.
– Разрешите, я угадаю: отпечатки пальцев ребенка.
– Причем с очень длинными ногтями. Что совсем уж бессмысленно.
– Если не считать того, что я уже предупреждал вас: в деле замешаны скверные детишки.
– Ну да, у нас поножовщина на Северном вокзале. Мы еще не нашли мальчишку, которого видели свидетели.
– Думаю, и не найдете.
– Тебе что-то известно об этом?
Флойд вынул из кармана рубашки новую зубочистку, сунул в рот.
– Месье, конечно же нет… Я всего лишь хотел сказать, что ребенок, наверное, уже очень далеко отсюда.
Мальо молчал секунд двадцать. В трубке слышалось его дыхание на фоне стука пишущих машинок и чьих-то суровых, вылаивающих приказы голосов.
– Надеюсь, ты прав, – проговорил наконец Мальо. – Но посмотри на дело с моей стороны. Я никак не заинтересован в произошедшем на улице Поплье – за исключением желания помочь Кюстину. Раньше между теми смертями и событиями на Монруже связи не было.
– А теперь?
– Теперь есть, но она кажется абсурдной. Что твой Риво вынюхивал на Монруже? Зачем околачивался там?
– Понятия не имею.
– Загадка. А я не люблю загадок.
– Месье, я тоже не люблю загадок, но тем не менее совершенно не представляю, что Риво там делал. Как я уже сказал, я так и не успел переговорить с ним.
– Тогда, возможно, мне стоило бы переговорить с Кюстином?
– Вообще-то, я звоню как раз по поводу Кюстина.
– Он вышел на связь с тобой?
– Конечно. Мы и не прерывали связи. Чего еще можно ожидать? Ведь он мой друг, и я знаю, что он невиновен.
– Флойд, отлично. Я бы очень разочаровался, если бы ты начал отпираться.
– Я не могу сказать, где он. Надеюсь, вы понимаете почему.
– Конечно.
– Но кажется, я уже подобрался вплотную к настоящему виновнику. Думаю, когда приволоку одного из этих типов, вам его вид не слишком понравится.