Дождь Забвения
Шрифт:
– И что это значит?
– То, что мы летим по трубе, делающейся все короче, и точка схлопывания нагоняет нас.
– Звучит не слишком оптимистично.
– Для меня тоже. – Ожье постучала пальцем по дисплею. – Но числа говорят сами за себя. Они показывают нашу скорость в гиперсети и ожидаемое время прибытия на Фобос. Мы ускоряемся, и ожидаемое время быстро сокращается.
– Это хорошо?
– Нет. Это не из-за нашего транспорта, и не из-за идущего за нами корабля, и уж точно не из-за обломка. С гиперсетью происходит что-то фундаментально катастрофическое. Думаю, дело в изменяющейся геометрии тоннеля. Нас продавливает вперед, точно шарик в насосной трубе. Стены сходятся, и чем ближе точка схождения, тем быстрее нас гонит вперед. – Она невесело посмотрела на Флойда. – Но транспорт не предназначен для больших скоростей. Я не знаю, что случится, когда увеличится кривизна стен. Нас может вдавить в другую оконечность тоннеля.
– Есть способ как-нибудь предотвратить это?
– Практически нет. Можно включить двигатели, попытаться уйти от того, что нас нагоняет, чем бы оно ни было. Но двигатели не рассчитаны на длительную работу. Мы выиграем лишь несколько минут, от силы полчаса.
– Да уж, влипли по уши.
– Да. И пуля в плече не дает мне толком сосредоточиться. Но не тревожься, у нас все получится.
– Завидую твоей уверенности.
– Не зря же я столько перенесла, – произнесла она упрямо. – Не позволю каким-то вывихам пространства-времени испортить мою работу.
– Почему бы тебе не поспать, пока нас не стало трясти всерьез? – предложил Флойд. – А я порулю.
– Флойд, ты хороший водитель?
– Паршивый. Кюстин говорит, я вожу как старушки по воскресеньям.
– Это обнадеживает. – Она неохотно уступила управление Флойду и попыталась расслабиться.
Флойд взялся за джойстик, чувствуя, как транспорт слегка вильнул. Что это, обманывает воображение или полет в самом деле стал менее ровным? Будто на большой скорости машина съехала с асфальта на обочину. Очертания инструментов и предметов в отсеке сделались слегка расплывчатыми. Флойд прищурился, но они не стали четче. Под металлической обшивкой что-то дребезжало, точно отвинтившийся болтик бился о жесть. Флойд крепче сжал джойстик, размышляя, сколько еще продержится транспорт.
Глава 30
Ожье проснулась от интенсивной тряски. Корабль бросало, дергало и крутило; казалось, он вот-вот куда-нибудь врежется и разлетится на куски. С трудом разлепив глаза, она считала важнейшие показатели с приборной панели и постаралась вспомнить наставления Маурии. Дела обстояли плохо – намного хуже, чем до сна. Согласно числам – хотя, конечно, Ожье могла и ошибаться с истолкованием пляшущих, хаотично сыплющихся цифр, – схлопывающаяся оконечность тоннеля почти нагнала судно и ускоряла его все сильнее, словно лыжника, попавшего во фронт сжатого воздуха перед лавиной. Несчастного несет вперед, но лавина неизбежно настигнет его и поглотит.
Судно уже было повреждено до крайности. Многие индикаторы и дисплеи погасли или показывали лишь шум. Одни стрелки ушли на край циферблата, другие тряслись точно в лихорадке либо шарахались вправо-влево, как на альтиметре пикирующего бомбардировщика. Дисплей автопилота со стороны Ожье показывал слепые пятна в текущих контурах силовых линий. Она представила, как стены тоннеля сдирают с корпуса датчики и механизмы коррекции курса, как за транспортом волочатся раскаленные, трещащие, плюющиеся искрами силовые кабели. Мигали сигнальные лампы, но зуммеры и сирены странным образом молчали.
– Флойд, – проговорила она, с трудом шевеля пересохшим языком, – сколько я пробыла в отключке?
– Пару часов, – ответил он.
Его рука лежала на джойстике, и он делал едва заметные, но точные движения, поправляя курс.
– Пару? Не похоже…
– Больше? Ну, может быть, шесть. Или двенадцать. Не знаю. Кажется, я потерял счет времени.
Он посмотрел на Ожье. Ее лицо выражало смертельную усталость.
– Малышка, ты как?
– Лучше, – ответила она, трогая рану. – Голова кружится, побаливает… но лучше. Наверное, УЛ справился с воспалением и перекрыл кровотечение.
– Значит ли это, что тебя хватит на все аттракционы в нашем парке?
– Должно хватить.
– Но по прибытии тебе понадобится врач.
– Да. Не беспокойся, когда прилетим, обо мне сразу позаботятся.
Транспорт мощно дернуло, ударило обо что-то, повело боком. Раздался жуткий хруст, будто ломались кости. Флойд скривился, потянул на себя джойстик. Ожье услышала частое стаккато маневровых движков. Интересно, сколько топлива потратил Флойд, стараясь удержаться на курсе?
– Я проспала полсуток? – недоверчиво спросила Верити – до нее не сразу дошел смысл его слов.
– Может, немного больше. Но не переживай за меня. Время тут летит быстро.
– Флойд, ты отлично справился! Честно слово, я поражена.
Он посмотрел на нее с искренним, наивно-беспомощным удивлением, словно никак не ожидал похвалы.
– В самом деле?
– Да. Неплохо для человека, которого, в сущности, нет. Надеюсь, наши усилия потрачены не зря.
– Тебя еще тревожит, что случится с нами на другом конце тоннеля?
– Мы выскочим гораздо раньше предусмотренного – так поезд-экспресс на полном ходу влетает в буфер тупика. Причальные машины не справятся.
– Но ведь на том конце ждет толпа народу! Разве Скелсгард тебе не обещала?
– Да. Но не знаю, как эти люди смогут помочь нам. Если бы предупредить их… Но сейчас по тоннелю не передать сообщение. По крайней мере, в инструкции сказано: когда судно в червоточине, сигналу от него не пройти.
– Так они вообще не узнают о нашем приближении?
– Возможно. У Скелсгард есть аппаратура, позволяющая видеть состояние тоннеля. Но непонятно, можно ли определить, что тоннель схлопывается. Маурия рассказывала об искажениях, которые перемещающееся судно гонит впереди себя. Приборы на том конце способны уловить эти искажения и определить, когда транспорт пройдет через портал. Думаю, это даст несколько минут на подготовку.
Ожье поскребла корочку, образовавшуюся в уголке глаза, – со свойствами скорее геологическими, чем физиологическими, твердую и шершавую, как гранитный пласт.
– Но нам это не поможет, – продолжала Ожье. – У них будет меньше чем обычно времени на реагирование, ведь мы прилетим очень скоро.
– Мы можем хоть что-то сделать?
– Да. Помолиться о том, чтобы тоннель не разрушился быстрее, чем мы движемся. Пока еще есть шанс выбраться живыми. Ускоримся хоть чуть-чуть – и нам крышка.