Дождь Забвения
Шрифт:
– И постарались бы взять его под контроль.
– Ожье, может, хватит уже? С тебя что, убудет, если поверишь мне?
– Кассандра, я просто не в состоянии тебе верить. Ты ведь солгала мне на Земле, представляясь ребенком.
– Я это сделала про просьбе твоего правительства. Сама без малейшего колебания открыла бы, что я гражданка Полиса. Но Калискан настоял, чтобы я поиграла в детство.
– Что отнюдь не извиняет того, кто хотел свидетельствовать против меня в трибунале!
– Ты имеешь в виду, рассказать правду о тебе в трибунале? Да, отрицать не стану, я хотела.
– Меня бы разделали под орех!
– И ты это заслужила. Нельзя так рисковать человеческой жизнью, особенно из-за бесполезной газетенки двухсотлетней давности.
– Ты для того и спасала меня, чтобы ткнуть в это носом?
– О, мне слышатся нотки раскаяния?
– Да пусть тебе слышится что угодно! Если твои люди так уж дружелюбны, что вы делаете у Марса?
– Мы делаем все возможное, чтобы снизить ущерб. Едва ли ты не заметила, что в Федерации Полисов началась гражданская война. Боевые действия распространились и на внутренние районы Солнечной системы.
– И Фобос – первый результат «снижения ущерба». Надеюсь, вы гордитесь делом своих рук.
– О да, очень гордимся. Особенно потому, что пятьдесят четыре моих друга из числа умеренных погибли, защищая вашу драгоценную луну. Можешь представить, насколько я горжусь.
– Извини, – произнесла Ожье, смутившись.
– Да не стоит извиняться. Кто они? Всего лишь прогры…
– Я и представить не могла…
– Враги уже давно присматривались к Фобосу, – сказала Кассандра, будто не расслышав. – Мы следили за ними, засылали агентов, но не понимали, чем агрессивных так привлекает эта луна.
– Теперь понимаете.
– Вы же двигались по гиперсети, когда уничтожили Фобос?
– И все ведь вам известно.
– Увы, далеко не все. Мы в вашу память не заглядывали. Очень слабо себе представляем, куда выводил портал и чем вы занимались на другой стороне. Не знаем, чего добивался Ниагара и какую роль играл в его планах «серебряный дождь». Но мы узнали о Ниагаре кое-что совершенно обескураживающее.
– От Флойда?
– Да. Но тебе не следовало брать его с собой.
– Черт возьми, у меня не было выбора!
Ожье заставила себя приподняться, сесть на постели. Та беззвучно и плавно передвинулась, поддерживая спину. Под шелковой простыней Ожье обнаружила на себе что-то вроде серого больничного халата. Коснулась плеча – ни боли, ни воспаления. Запустила руку под халат, потрогала кожу на месте раны – все ровно, лишь чуть-чуть ощущается шероховатость.
– Пуля извлечена, – сказала Кассандра. – Тебе очень повезло.
– Где мы?
– На борту корабля, выудившего тебя из марсианской атмосферы. Мы называем это кораблем. – Из ее горла вырвалась птичья трель, для слуха Ожье совершенно нечленораздельная. – Думаю, бесполезно это переводить на обычный язык, – добавила агент прогров.
– А где корабль? Все еще вблизи Марса?
– Нет. Мы направляемся в околоземное пространство. Правда, есть проблемы.
– Мне нужно поговорить с Калисканом.
– Он ждет тебя. Благодаря известию от него мы начали искать твой транспорт. Сообщение было отправлено с движущегося корабля, мы еще выясняем, откуда именно. Когда установим координаты, пошлем ответ по сфокусированному лучу.
– А до того я могу повидать Флойда?
Кассандра грациозно взмахнула рукой, давая сигнал вьющимся над постелью роботам. Часть самых мелких из них слилась с облаком Кассандры, стала частью единого сверкающего целого. Она вдохнула – и облако уменьшилось вдвое.
– Думаю, тебе уже можно передвигаться, – заключила Кассандра, переварив принесенную микромашинами информацию. – Но я бы настоятельно рекомендовала крайнюю осторожность.
Ожье оттолкнулась, поднимаясь с кровати, – и сразу же непонятно откуда явилась стая колибри и стрекоз, помогая, мягко подталкивая и поддерживая. Едва ноги коснулись пола, простыня поднялась, обволокла Ожье, превратившись в подобие свободного пышного платья.
– Сюда, – указала Кассандра.
Текущие по стенам золотые нити сплелись в очертания двери, слегка напоминающие что-то персидское. Стены вспучились, расступились, открыв путь в похожий на глотку симметричный коридор – пол не отличить от потолка. Он изгибался то в одну сторону, то в другую. Когда приблизились к стене на расстояние вытянутой руки, та с готовностью раздвинулась, открыв проход в небольшую – меньше той, где лечили Ожье, – комнату с единственной кроватью. На ней спал Флойд, а над его головой вился рой крохотных сверкающих роботов. Прогры одели Флойда в такой же больничный халат, как у Ожье. Лицо казалось совершенно пустым, мертвым – и без следов ранений.
– Он похож на труп, – встревожилась Ожье.
– Он жив. Просто без сознания. Мы специально держим его в таком состоянии.
– Зачем?
– Не хотим напугать, – сказала Кассандра, в то время как рой ее машин, обмениваясь информацией, на краткое время смешался с роем, вившимся над Флойдом. – Обрабатывая рану на его голове, мы, само собой, взяли анализ ДНК. И она оказалась крайне странной. У него нет хромосомных маркеров, говорящих о том, что он потомок тех, кто был генетически модифицирован в начале двадцать первого века.
– Само собой.
– Чтобы удалить эти маркеры, требуется приложить весьма значительные усилия. Зачем кому-то понадобилось заниматься этим?
– Никто и не занимался.
– Мы так и думали. – Кассандра коснулась пальцем нижней губы. – Он кажется человеком из прошлого, жившим до двадцать первого столетия.
– Вы почти попали в яблочко. Что еще выяснили?
– Надо думать, он явился с другого конца гиперпространственного тоннеля. Ожье, что же вы там нашли?
– Если откажусь рассказывать, вы просто выудите это из моей памяти, хочу я того или нет?
– Если я решу, что ты утаиваешь сведения стратегической важности, у меня не останется выбора. К сожалению, сейчас идет война.
Флойд выплыл из беспамятства в явь, заслышав голос Ожье. А когда прояснилось зрение, увидел ее на фоне безукоризненной киношной белизны.
– Флойд, очнись! Ты здоров! С тобой все хорошо!
Рассудок стал чистым, как рассветное небо, и оттого Флойд ощутил смутное раздражение. Ну где же похмельная тяжесть в голове, путающиеся поначалу мысли? Почему бы не прийти к этой чертовой кристальной ясности постепенно, не подвести к яви без спешки? А то даже память кажется яркой и глянцевой, будто на нее плюнули и хорошенько протерли.