Дождь Забвения
Шрифт:
Он указал на ближайшую дверь с табличкой «Вход воспрещен».
– Лучше будет для всех нас, если вы не станете устраивать сцену.
Она не двинулась. Служащий был невысоким, средних лет, с седеющими усами и сизо-красным носом, испещренным сеточкой полопавшихся сосудов. Ожье подумала, что он и в самом деле не хочет сцены.
– Я пока еще не…
– Нам сообщили, что два часа назад в тоннель спустилась женщина, – сказал он вполголоса. – Мы сначала не придали этому значения, но было два сигнала, от разных людей. Поэтому на всякий случай я решил проверить, не выйдет ли кто-нибудь из тоннеля.
– Но вы же не видели, чтобы кто-то выходил из тоннеля, – возразила Ожье. – А если и видели, то уж точно не меня. Я только что сошла с поезда.
– Я знаю, что я видел.
– Значит, вы ошибаетесь.
На его лице отразилась растерянность, видимо, он решал, тащить ее в комнату самому или позвать на помощь.
– Пожалуйста, не осложняйте себе жизнь, – попросил он. – У нас есть право вызывать полицию. Но если вы можете объяснить, в чем дело, полиция не понадобится.
– Что здесь происходит? – спросил кто-то по-французски с отчетливым акцентом.
Ожье оглянулась. К ним шел мужчина, держа руки в карманах длиннополого серого плаща. Хотя он был в фетровой шляпе, надвинутой на глаза, Верити сразу узнала его.
– Венделл!
– Верити, что происходит?
Как он здесь оказался? Не важно. Главное, он хочет, чтобы Ожье ему подыграла. Запинаясь, она проговорила:
– Флойд, я не совсем в курсе… но этот человек требует, чтобы я прошла с ним в комнату… и ответила на вопросы.
Флойд окинул служащего спокойным, терпеливым взглядом:
– И зачем вам это понадобилось?
– Сэр, вы знаете эту женщину?
– Полагаю, да. Это моя жена.
– Тогда не соблаговолите ли объяснить, зачем ей ползать по тоннелю метро?
– Я не совсем уверен, что понял вас, – ответил Флойд, снимая шляпу и приглаживая волосы.
Служащий поскреб синюшный нос:
– Я видел собственными глазами. Думаю, лучше нам продолжить этот разговор в кабинете.
Ожье вздохнула:
– Венделл, пойдем с ним. Давай скорей разберемся, и тогда этот смешной человечек оставит нас в покое.
Тот пропустил их вперед, затем достал ключ на цепочке и открыл потускневшую зеленую дверь в скудно обставленный кабинет. С потолка свисала голая лампочка, словно приманка рыбы-удильщика.
– Сядьте, – указал служащий на пару полукресел возле кривого деревянного стола, явно знававшего лучшие времена.
– Если вы не против, я постою, – проворчал Флойд. – И позвольте объясниться. Полчаса назад мне позвонила жена. Она работает в галантерее на улице Гей-Люссака. Магазин посещают самые разные люди. Иногда персонал позволяет им воспользоваться уборной наверху. К сожалению, сегодня кто-то оставил открытым кран. Верити, не расскажешь ли остальное?
– Раковина переполнилась, вода потекла, – подхватила та, заметив легчайший одобрительный кивок Флойда. – Просочилась в перекрытие, и потолок просел. Всех работавших внизу обдало грязью и засыпало обломками. Потому я и выгляжу так. Весь наш товар испорчен. Я позвонила мужу и сказала, что сегодня нас всех отпустили рано, и он приехал на станцию встретить меня. Я не хотела бы идти по улице в таком виде.
– Да вы оба – не французы, – произнес служащий так, будто обнаружил отягчающие обстоятельства.
– Это пока еще не преступление, – заметил Флойд. – Кстати, можете взглянуть на мои документы.
Он показал свое удостоверение и фальшивую визитку – несколько таких держал на всякий случай.
– Как видите, моя работа литературного переводчика подразумевает, что большую часть времени я провожу дома. Верити, пожалуйста, покажи доброму человеку и свои бумаги.
– Вот. – Покопавшись в сумочке, она вынула документы и дала служащему.
Он рассмотрел бумаги, испещренные грязными отпечатками пальцев:
– Верити Ожье. Я запомню это имя. И также запомню, что у вас обоих нет обручальных колец.
За закрытой дверью рокотал подъезжающий поезд. Ожье хотелось кинуться к нему, но она побоялась, что служащий остановит движение.
– Послушайте, мы с мужем говорим вам правду, – сказала она. – Да с какой стати мне ползать по тоннелю? И так было страшно и стыдно садиться в метро в таком виде. Все глядят, будто я бродяжка какая.
– Но кто-то же там лазил! – возразил служащий.
– Может быть, – лучезарно улыбнулся Флойд. – Но вряд ли следует подозревать в этом любую женщину в немного запачканной одежде, вышедшую из поезда.
– Да я видел ее, – повторил сизоносый, но уже не столь уверенно. – Кого-то я точно видел…
– Это понятно. Толпа пассажиров, суматоха, трудно проследить за человеком, и тут – оп! – моя жена! – сказал Флойд. – Слушайте, я очень не хочу осложнять вам жизнь, но ей нужно поскорее домой – принять душ и переодеться.
Он взял Ожье за руку. Его пальцы были сильными и жесткими, но осторожными, даже нежными.
– Дорогая, я прав?
– Боюсь, мне завтра будет некуда идти. Какая тут работа? Товар-то почти весь испортился!
– Мы с этим разберемся, не бойся, – заверил Флойд и снова обратился к служащему: – Послушайте, вы так любезны и внимательны. Быть может, примете это в знак нашей благодарности?
Он вынул из внутреннего кармана плаща десятифранковую купюру, аккуратно сложил и сунул сизоносому в нагрудный карман.
– Благодарность? За что? Я ничего не сделал.
– Моя жена немного смущена своим видом, – объяснил Флойд тихо, будто доверительно сообщая пикантную новость. – Она будет очень признательна, если вы ее выпустите через служебный выход.