Дозоры.Сборник. Книги 1-10

Лукьяненко Сергей Васильевич

— Да ну? — удивился я. — А мне казалось, что Сумрак пытается помешать пророкам.

— Это ошибка. — Арина покачала головой. — Тебя не удивляет, что Тигр, при всем его всемогуществе, так нетороплив?

— Ну…

— Тигр — это шпоры, это плеть, подстегивающая пророка. Тигр торопит, вынуждает побыстрее произнести главное пророчество.

— Смелый вывод, — сказал я.

Официантка принесла нам свежее пиво. Выглядела она слегка растерянной — во-первых, пиво в пабах принято брать за стойкой, самим, а во-вторых, Арина не озаботилась расплатиться. Я молча

протянул ей десятку.

— Я думаю, лучше начать с азов. Кто такой пророк? — спросила меня Арина. И сама же ответила: — Это не просто Иной, способный предвидеть линии вероятности и таким образом как бы «заглядывать в будущее». На таком уровне «предвидим будущее» мы все, в той или иной мере. Даже обычные люди при удачном стечении обстоятельств способны на подобные предвидения.

— Пророк — качественно иной, — сказал я. — Иной Иной, извини за каламбур.

— А вот и нет, — усмехнулась Арина. — Всего лишь количественно. Пророк просчитывает линии реальности всего мира, а не только свои или близких ему людей. Пророк сообщает, куда направится человечество, но не в виде трактата, а всего лишь одним фактом, на первый взгляд незначительным. Возьмем, допустим, одна тысяча девятьсот пятьдесят шестой год. Французский пророк Андре Ляфлер в возрасте шестидесяти двух лет излагает свое первое, главное пророчество… так уж случилось, его поздно инициировали… Пророчество совершенно безумное: «Скоро девушка Мэри укоротит юбки и мир украсят голые ножки».

Я фыркнул.

— Вот-вот, — сказала Арина. — Те, кто слышал пророчество, резонно заподозрили, что старина Андре впал в маразм и погрузился в сластолюбивые старческие грезы. Заметь — через год в космос поднялся первый спутник! А француз бормочет про какую-то Мэри, которая обрежет юбки… Но в тысяча девятьсот шестьдесят третьем году Мэри Куант, кстати, лондонерка…

— Чего?

— Жительница Лондона. Так вот, она выставила коллекцию мини-юбок. И они потрясли мир. Результаты — сексуальная революция, эмансипация, заметный рост рождаемости в Старом Свете. Так что было важнее: спутник или мини-юбка?

— Спутник, — обиделся я, хотя и сам отстаивал перед Гесером важность мини-юбок.

Арина рассмеялась:

— Все было важно. Спутник тоже пророчили. Но космос и впрямь ожидаемое и значительное событие, а отрезанные двадцать сантиметров ткани не предвидел никто. И оценить их значение смогли только через многие годы. Вот так и работает пророк — предвидит великие потрясения и оповещает о них через малые события.

— Тогда, быть может, ты знаешь, чем знаменит умерший во младенчестве австралиец…

— Алистер Максвелл? Знаю. Смерть мальчика расстроила брак его родителей. В конце семидесятых годов у его матери родился второй ребенок, от другого мужчины. Мальчик живет ничем не примечательной жизнью… но в возрасте пятнадцати лет он вытащил из воды тонущую девочку. Ситуация не выглядела критической, он даже сам не понял, что реально спас чью-то жизнь. Но теперь эта девочка — одна из самых сильных волшебниц Австралийского Дневного Дозора. Ей прочат большую карьеру.

Но если бы младенец не умер…

— Понятно, — сказал я. — Прямо по анекдоту.

— Какому? — заинтересовалась Арина.

— Ну, мужик один умер и спрашивает у Бога — в чем был смысл его жизни? А Бог отвечает — помнишь, в семьдесят втором году ты ехал в поезде и в вагоне-ресторане передал попутчику солонку? Так вот…

Арина засмеялась.

— Да-да. Именно так порой и бывает. Все странные пророчества, если ими досконально заняться, получают свое объяснение.

— И ты занималась.

— Да. Это важно.

— Хорошо, пророчества важны, — кивнул я. — С этим никто и не спорит. Но разве пророк создает будущее? Разве от того, услышат его или нет, зависит, каким станет мир? Я слышал разные версии.

— Если честно, то я не знаю, — неохотно призналась Арина. — Быть может, пророчество, выкрикнутое в дупло старого вяза, все равно сработало. А быть может, и нет…

— Дуба, — сказал я. — Эразм доверил свое пророчество дубу. Вязы он не очень любит.

— Ах, какой разборчивый друид… — рассмеялась Арина. — Дубы, значит, ему милее… Не знаю, Антон, работает пророчество без слушателей или нет. Это сродни вопросу, был ли слышен звук падения дерева, упавшего в глухом лесу. Скорее всего нет, на этом сходится большинство исследователей. Но вот что совершенно точно — пророчество можно изменить.

— Вот это номер, — насмешливо сказал я. — Все уверены, что пророчества — истина в последней инстанции, что они неизменны в отличие от предсказаний. И только ты знаешь правду.

— Только я, — совершенно спокойно ответила Арина. — Потому что я уже меняла пророчества.

— А вот отсюда поподробнее, — попросил я. Подумал секунду и встал. — И знаешь… пойдем-ка в другое место.

— Пригласишь к себе в гостиницу? — усмехнулась Арина.

— Не думаю, что это стоит делать. Сядем в парке.

— Его вот-вот закроют на ночь, — ответила Арина. — Впрочем… нам-то какая разница?

Пить пиво на детской площадке — это старинная советская традиция. А куда еще могла податься молодежь, желающая выпить… ну, допустим, пива? На рестораны денег нет, пабов и баров в СССР не существовало, в крошечных квартирках — мама, папа, бабушка, брат с сестрой и родственник из деревни, приехавший в город за колбасой… не разгуляешься. Вот и сидели на детских скамеечках и карусельках великовозрастные дети, еще недавно ковырявшиеся в песочницах, а теперь распивающие пиво в родных дворах…

СССР почил с миром, но квартиры не стали больше, а молодежь — обеспеченнее. Детские площадки, там где они сохранились, по-прежнему принимали в дневную смену малышей, а в вечернюю — старшеклассников и студентов. Те компании, что поглупее, шумели, мусорили, включали громкую музыку и задирались к прохожим, за что их гоняли бдительные старушки, которым нет большей радости, чем позвонить в милицию. Те, что поумнее, сидели тихо, алкоголь припрятывали, с прохожими вежливо здоровались, мусор за собой убирали. Я в такой компании тоже сиживал.