Дозоры.Сборник. Книги 1-10
Шрифт:
Глядя, как исчезает под самолетом Лондон, я думал о том, что сейчас совершаю.
Вся наша жизнь — бесконечный выбор. Остаться дома или выйти прогуляться. Пойти в кино или посмотреть телевизор. Выпить чая или воды.
Даже эти никчемушные выборы могут переменить всю жизнь. Что уж говорить о выборе посерьезнее! Жениться или повременить. Сменить работу или остаться на прежней. Переехать в другой город или в другую страну.
Мне тоже приходилось выбирать — и я до сих пор не знаю, всегда ли делал правильный выбор. Но то, что я совершил только что, рисковало стать
Нет, дело, конечно, было не в том, что я не кинулся арестовывать Арину, как велели уставы Ночного Дозора и циркуляры Инквизиции. Как маг вне категорий, пусть даже мой ранг был несколько сомнителен и отражал скорее потенциал и чистую Силу, чем опыт и мудрость, которые должны к Силе прилагаться, я был достаточно свободен в своих поступках.
Я мог, к примеру, заявить, что не считал себя способным задержать Арину (что было правдой!) и решил потянуть время.
Или — и мне тоже не пришлось бы грешить против истины — я мог аргументировать свой поступок необходимостью получить дополнительную информацию и выяснить, кто и как способен противостоять Тигру. В конце концов, недавние события в офисе показали, что это вполне актуальная задача!
Ну и сам факт двух пророчеств и моего собственного странного сна прямо-таки требовал дальнейшего расследования.
Конечно, по-хорошему стоило бы сообщить о происходящем… ну хотя бы Гесеру. Но и тут у меня было убедительное оправдание — Высшая ведьма, да еще и бывшая глава Конклава, способна перехватить практически любые сообщения, даже связь ученика с наставником.
Так что с официальной стороны я был более-менее в безопасности. Оправданий для своего поступка у меня найдется вагон и маленькая тележка.
За собственную безопасность я в общем-то тоже не волновался. Клятву не вредить мне я с Арины не требовал, но и оснований подозревать ее в чем-то нехорошем не имел. Уж если я с Завулоном совместно работал, то с бывшей ведьмой, а нынче Светлой как-нибудь поладим.
Так что же меня тревожит?
Симпатичная стюардесса-китаянка разнесла по салону бокалы с шампанским. Арина не поскупилась на билеты в бизнес-классе — впрочем, с чего бы опытной ведьме испытывать нехватку в средствах? Арина, сидящая в соседнем кресле, свой бокал взяла, я отказался и, поколебавшись, попросил коньяк. Четырнадцать часов полета — времени хватит на все: и выпить, и протрезветь.
Утро начинало удаваться.
— Не покажешь кубок? — попросила Арина.
Я не стал ломаться, достал сумку и извлек из нее артефакт работы Эразма. Арина некоторое время держала его в руках, потом покачала головой:
— Не чувствую магии.
— Я тоже, но не все можно ощутить.
— Это верно…
Арина вылила в кубок свое шампанское, выпила. Пожала плечами. Поднесла кубок к уху, вслушалась, будто в морскую раковину.
— Пробовал, — сказал я. — И пил из нее, и слушал. Мне кажется, Эразм знал, как пробудить пророчество…но не счел нужным пояснять.
— Как ты вообще его убедил отдать эту чашу? — с любопытством спросила Арина.
— Подарок от Гесера помог. — Я рассказал ей про наш офисный бонсай, переехавший жить к Дарвину.
— Загадка на загадке. — Выслушав меня, Арина пожала плечами. — Гесер — известный хитрец, но что он придумал в этот раз — ума не приложу…
— Информация
— Зовут его Фан Веньян, — ответила Арина. — Собственно говоря, имен у него немало, но под этим он сейчас живет среди людей. Ему около трехсот лет. Он Светлый, но в Дозорах не состоял и не состоит.
— Ранг? — спросил я.
— Четвертый.
— Всего лишь? — поразился я.
Конечно, четвертый ранг — не пустяк. Не способность к мелким магическим фокусам, как у седьмого. Но даже слабый Иной за триста лет подтягивается от своего первоначального ранга на две-три ступени. Выходит, при инициации Фан был совсем слабаком?
— Что за снобизм? — фыркнула Арина. — Сам-то давно на четвертом ранге числился?
— Лет пятнадцать назад, — признался я. — Но меня и инициировали сразу как Иного четвертого уровня.
— А он с самого низа шел, — подтвердила мой вывод Арина. — С седьмого уровня. Терпеливо шел… В тысяча девятьсот двадцать пятом году получил он должность хранителя Императорского музея «Гугун» в Пекине. Великие Иные там не требовались, китайцы власть уважают, на сокровища никто не посягал. Даже когда случилась синьхайская революция… — Арина посмотрела на меня и сжалилась: — а было это в тысяча девятьсот одиннадцатом году, сокровища императорские особо не грабили… Жил бы себе Фан Веньян тихонько, да произошла в тысяча девятьсот тридцатом году странная история. Был у Фана друг, пророк. Слабенький — но все-таки пророк. Деталей я не знаю… может, и не просто друг он ему был… — Арина усмехнулась. — В общем, что-то такое парень напророчил, и свидетелем пророчества был только Фан. Почему-то ему пророчество не понравилось, озвучивать его людям он не захотел. И за Фаном с его приятелем явился Тигр. Они его, правда, называли не так, но по всем описаниям — это был Тигр.
Я ждал.
— Приятель погиб. А вот Фан ухитрился что-то сделать… то ли уничтожил он Тигра…
— Ну как же он его уничтожил? — удивился я. — Он в Москву приходил только что…
— А ты уверен, что Тигр — он один? — улыбнулась Арина. — В общем, что-то Фан сумел сделать. Убил, отогнал, напугал, подкупил… не знаю. Но пророчество не прозвучало, причем Фан потом сказал на допросе в Ночном Дозоре, что «скорее разрезал бы сам себя на части и скормил тигру в бэйцзинском зверинце, чем произнес бы то, что ему открылось». Когда мы все сопоставили и поняли, что слабенький китайский маг сумел отогнать Тигра, решено было выяснить детали. Не то чтобы для конкретной надобности… но знание лишним не бывает.
— Что же помешало?
— Распри, Антон. Для нас, ведьм, и мировая война, и революция были бедами почище, чем для других Иных…
— Почему?
— Мы, ведьмы, ближе к земле. К той стране, где выросли, где вошли в силу. Уже в четырнадцатом году трудно нам было собираться на Конклаве… сидеть рядом русской ведьме и немецкой, английской и австрийской… А уж после революции, когда с одной стороны СССР, с другой — все остальные… договариваться о чем-либо вообще невозможно стало. Потом я уснула, от подруг скрылась, из Конклава ушла… он и развалился сам собой, видать, вышло его время. Так и не сделали мы ничего. А жаль… Я-то стойкостью Фана не обладала, когда в пятнадцатом году моя подруга пророчила — довела все до людей.