Дракон должен умереть. Книга II
Шрифт:
Иногда, когда ей все-таки не удавалось сдерживать свой взгляд, она замечала, что он как будто смотрит на нее. Это нервировало ее — весь вечер она была рассеянной, медлительной, тупой, и в конце концов не выдержала и под предлогом головной боли ушла к себе необычно рано. Ей было все равно, кого именно она при этом разочаровала. Оказавшись в своей комнате, она не могла успокоиться, и ходила взад-вперед. Это было ненормально. Это было странно. Это было нездорово.
Разумеется, она знала, что именно ее раздражает. Но именно это и смущало Клару больше всего. Потому что
Проблема заключалась в том, что Теннесси никак не подходил под означенные критерии. Совсем наоборот — он выглядел и вел себя как мужчина, совсем не равнодушный к женщинам. Она не могла понять, что с ним не так. И это не давало ей покоя.
Время уже давно перевалило за полночь, Клара все еще не могла успокоиться, — и в конце концов решилась. Был только один способ вернуть себе спокойствие и душевное равновесие — и она не видела причин, почему его не стоило попробовать.
Клара знала наизусть, кто из гостей живет в какой комнате, и отыскать Теннесси для нее не составляло труда. Перед тем, как войти к нему, она остановилась и критически осмотрела себя. Разгладила подол юбки, затем, чуть подумав, подняла как можно выше кружева на лифе платья, уменьшая тем самым и без того небольшой вырез декольте. Клара уже давно поняла, что выставлять напоказ нужно как можно меньше.
Она тихо постучалась — и тут же вошла, не дожидаясь ответа. В комнате горела одна свеча в подсвечнике на низком столе, и у этого стола сидел лорд Теннесси и читал. При виде Клары он удивленно приподнял брови и отложил книгу в сторону.
— Я не помешала? — спросила она, чтобы с чего-то начать. Это было не самой удачной фразой. После нее следовало обсуждать погоду. Или литературу.
— Нисколько, — ответил он, тут же вставая с кресла. Он всегда вставал в присутствии женщины, даже если это была женщина вроде Клары.
Он стоял перед ней, немного взъерошенный, безукоризненно вежливый, в рубашке с расшнурованным воротом и со своей неизменной легкой улыбкой на губах, совершенно свой и при этом абсолютно недоступный — и Клара не выдержала. Вместо того, чтобы долго, искусно и расчетливо соблазнять его, она подошла к нему, закинула руки на шею и поцеловала.
Он не оттолкнул ее сразу — это уже было неплохо. Напротив, его руки мягко легли ей на спину, и это придало ей больше уверенности. Да-да, именно уверенности — потому что, по правде сказать, она чуть ли не впервые в жизни не знала, что делать с мужчиной.
Он все-таки отстранился от нее и посмотрел с насмешливым испугом.
— О, нет, дорогая, — покачал он головой, не отнимая, впрочем, рук от ее спины.
— Что «нет»?
Он улыбнулся еще шире, отпустил ее и отошел обратно к столу.
— Мы оба знаем, зачем ты сюда пришла, — пояснил он спокойно, — и у меня есть сразу несколько причин, чтобы отказаться.
Клара поджала губы. Это было что-то новое. Раньше еще никому
— И что же это за причины? — спросила она, сложив руки на груди.
— Ну, начнем с того, что ты мне явно не по карману, — весело заметил он, облокачиваясь об один из столбов кровати и тоже сложив руки на груди. — Я живу, увы, не так широко, как барон.
Клара прищурилась.
— Мы могли бы сторговаться.
— Едва ли.
Она слегка закусила губу.
— Есть и другие причины? Ты сказал, кажется, что их несколько.
Он вдруг перестал улыбаться.
— Есть.
«Он обручен, — вдруг пришла ей в голову мысль. — Какая я дура! Это же очевидно».
— Дело в том, — начал он тихо, — что я слишком уважаю тебя, чтобы относиться, как все остальные.
Клара застыла.
— Уважаешь, — медленно повторила она. — Меня.
— Да, — подтвердил он. — Что в этом странного?
— Все, — сухо ответила она, по-прежнему пытаясь оправиться от изумления.
Он вопросительно смотрел на нее.
— Я считала, что ты презираешь меня, — призналась она. — Видишь ли, все остальные не зря ко мне так относятся. В моей профессии мало того, что могло бы заслуживать уважения.
— Мое уважение распространяется на всех, — мягко пояснил он, — кроме тех, кто сильно постарался, чтобы его потерять. Можно сказать, что это некоторая изначальная константа. И пока что все, что я знаю о тебе, заставляет еще больше тебя ценить.
Клара не знала, что ответить.
— И я не хочу пользоваться твоим положением — и своим правом им воспользоваться, чтобы сделать то, что никоим образом не делает тебя лучше, — добавил он серьезно.
Она долго молчала. Потом, не очень отдавая себе отчета в том, что делает, подошла к нему.
— А что, если это не будет означать, что ты воспользовался моим положением? — медленно проговорила она, глядя на него снизу-вверх. — Что, если я пришла к тебе просто так... не в рамках своих профессиональных обязанностей? Просто потому, что я тоже женщина и имею право хотя бы раз быть с мужчиной безо всякого стороннего интереса? Просто потому, что в кои-то веки я этого хочу?
Где-то в середине ее монолога он неожиданно нахмурился.
— Хотя бы раз? — спросил он недоверчиво. — Ты серьезно хочешь сказать, что ни разу до этого не...
— Нет, — сухо прервала она. — Не уходи от темы.
Он долго смотрел на нее сверху вниз, по-прежнему держа руки скрещенными на груди.
— Я чувствую себя так, как будто собираюсь отнять у девушки невинность, — пробормотал он.
Она слегка улыбнулась.
— Что ж, — заметила она, подходя еще ближе, — по крайней мере, в нашем случае должно быть куда меньше... побочных эффектов.
***
Как оказалось позже, побочных эффектов была масса.
Теннесси действительно уехал на следующий день — уехал еще до того, как Клара поднялась. Но она считала, что теперь это не должно ее волновать. В конце концов, она добилась своего. Он перестал быть мужчиной, который решил от нее отказаться.