Дракон должен умереть. Книга II

Лейпек Дин

— Тебе приснилась она?

Генри криво усмехнулся.

— Да.

— Расскажи мне про нее.

Он вздрогнул.

— Не стоит.

— Очень даже стоит, — возразила Клара. — Я должна знать, что такого в этой женщине, если ты бросаешь меня из-за нее.

Генри посмотрел на Клару внимательно и спокойно.

— Если кратко... — начал он, — то это моя жена.

Клара долго молчала.

— Зная тебя, — проговорила она медленно, — это достаточно исчерпывающая характеристика.

Генри грустно улыбнулся.

— Когда ты уезжаешь? —

спросила она и сама удивилась тому, как легко прозвучал этот вопрос.

— Как можно скорее, — ответил он так же просто. Встал, подошел к ней, наклонился и поцеловал в лоб. Клара не смотрела на него. Она слышала, как он собирал свои вещи, но заставила себя не оборачиваться. На это ее должно было хватить.

Когда он ушел, она пошла спать. Игнорируя кровать, широко раскинувшую смятые простыни, она легла на диван, подложив под голову круглую вышитую подушку, и уснула беспокойным, тяжелым сном. Проснулась она позже, чем обычно, и долго лежала, закрыв глаза. Наконец заставила себя встать. Тщательно оделась. Прошла по длинному коридору, ведущему в переднюю часть дома. Он уже просыпался, через полуоткрытые двери было видно, как работницы одеваются и расчесывают волосы.

В холле из-за задернутых штор стоял противный, душный полумрак. Так было всегда — городской совет обязывал закрывать окна в подобных заведениях, — но почему-то сегодня Кларе стало от этого особенно тоскливо. Даже сам застоявшийся воздух, в котором резкий запах духов тщетно пытался перебить все остальные, вызывал у нее желание раскрыть шторы, распахнуть окна и — вырваться, убежать отсюда как можно дальше.

Клара остановилась у стойки и задумалась. Машинально поправила гигантские искусственные лилии. Было слышно тихое бормотание людей, проходивших мимо по улице, стук колес по мостовой. Рабочий день подходил к концу.

Клара еще немного постояла, а потом методично отломала головки у всех цветов. Тряпичные лепестки выпали из собранных бутонов и рассыпались по полу. Клара посмотрела себе под ноги, прикрыла глаза — и позвонила в колокольчик, вызывая горничную.

— Здесь надо подмести, — велела она сухо.

И голос у нее при этом совсем не дрогнул.

Женщин не берем

Ансельм громко зевнул и лениво окинул комнату взглядом. С противоположной стены на него взирали печальные глаза оленя. Правую щеку чучела уже изрядно поела моль, отчего взгляд животного стал особенно тоскливым.

Дернуло же Ансельма выбрать для этого дурацкого собеседования комнату в трактире, где не проветривали со времен постройки. А может, и дольше.

А слово-то какое! «Собеседование»! Как будто он собирался познания в арифметике или, того хуже, в алхимии проверять. Ему бы на площади рекрутов набирать, желательно еще и испытывая их при этом в деле... Но Урия настоял, чтобы все проходило именно так. «Цивильно».

Ансельм энергично потянулся, вытягивая длинные жилистые руки, привычным движением пригладил пряди, выбившиеся из конского хвоста на затылке.

Сегодня было еще хуже, чем вчера — с самого утра ни одного человека. Ансельм умирал со скуки, вдобавок ему страшно хотелось отлучиться по нужде.

«А ну и хрен с ним, — подумал Ансельм, пружинисто вставая из кресла. — Никуда они не денутся, если я ненадолго отойду».

— Эй, ты! — кликнул он мальчишку полового, постоянно ошивающегося у комнаты, чтобы поглазеть на рекрутов. Глазеть пока было совершенно не на кого, но половой не сдавался. — Если кто придет ко мне — пусть внутри ждет, понял?

Мальчишка кивнул и тут же встал у двери с важным и представительным видом. Ансельм фыркнул и пошел к черной лестнице во двор.

Когда он вернулся, мальчишка многозначительно указал головой на комнату. Ансельм хотел было войти, но в последнее мгновение помедлил.

— Нормальный хоть? — шепотом спросил он у полового. — Или как вчера?

Мальчишка поморщился. Ансельм тяжело вздохнул — и распахнул дверь.

В кресле, том самом, в котором до того скучал Ансельм, сидел юноша. Лет ему было не больше восемнадцати, судя по отсутствию всякой растительности на лице и худощавому телосложению. Волосы юноши доставали чуть ниже подбородка, а из-под тонких бровей на Ансельма спокойно и внимательно смотрели большие ореховые глаза.

«Твою мать, — ошалело подумал Ансельм. — Это ж девка».

Посетительница продолжала изучать его, не переставая при этом чистить ногти небольшим кинжалом тонкой работы. Ноги — почти непропорционально длинные — она положила на край стола, так что Ансельм мог во всей красе рассмотреть подошвы ее высоких сапог. Сверху на девушке были неприметные фуфайка и кожаная куртка, какие носили многие ремесленники.

Она опустила взгляд и придирчиво осмотрела руку.

— А вы... э-э-э... что тут делаете? — выдавил наконец Ансельм, совершенно обалдев от ее наглости.

— Это здесь набирают рекрутов в отряд для охраны торговых караванов? — спросила она высоким голосом, вновь подняв глаза на Ансельма.

— Ну, да.

— Значит, я пришла по адресу. Я хочу записаться в отряд.

«Бред какой-то», — пронеслось в голове у Ансельма.

— Я... эм... То есть мы... — неуверенно начал он. Затем набрал побольше воздуха и решительно заявил:

— Мы, госпожа, женщин не берем.

Девушка вскинула тонкие брови.

— Это еще почему?

— Потому.

— Но в вашем объявлении про это ничего не сказано. Там написано: «езда верхом, владение холодным и-или стрелковым оружием, сила, выносливость, дисциплинированность». Про женщин ни слова, — девушка говорила совершенно спокойно, как будто они и впрямь могли это всерьез обсуждать.

— Ну знаете, что... — не выдержал Ансельм, гневно косясь на мальчишку полового. Уж он ему потом объяснит, кого точно не надо впускать!

— На сегодня собеседования закончены, — заявил Ансельм девушке.

— Хорошо, — она поднялась на ноги одним легким стремительным движением. — Тогда я приду завтра.