Дракон Его Величества
Шрифт:
— Не хотите ли уйти прямо сейчас? Я с удовольствием провожу вас.
— По-вашему, я так неуклюжа, что в платье не в состоянии пройти и четверти мили? Скажите прямо, и я стукну вас по голове этим очаровательным ридикюлем, — засмеялась она. — Я не для того наряжалась, чтобы убегать в столь ранний час. Мы с Эксидиумом возвращаемся в Дувр через неделю, и одному Богу известно, когда мне еще доведется побывать на балу, к тому же устроенном в нашу честь.
— Я с вами, Лоуренс, — вызвался Чинери. — Раз тут кормят одними французскими финтифлюшками, надо хоть запасти их побольше.
— Слушайте,
У столов их разделила толпа. Народу все прибывало: лондонское общество не уставало ликовать по поводу побед при Трафальгаре и Дувре, и авиаторы, дотоле презираемые, вдруг сделались героями дня. Все с улыбками расступались перед нашивками Лоуренса. Без особых трудов разжившись бокалом вина, он с сожалением отказался от мысли прихватить еще и сигару: было бы верхом невежливости наслаждаться ею при Роланд и Харкорт, лишенных такой возможности. Вместо сигары он взял второй бокал, полагая, что в желающих недостатка не будет.
Услышав свое имя, он вполне оправданно ограничился легким поклоном — ведь обе руки у него были заняты.
— Капитан Лоуренс! — Мисс Монтегю улыбалась ему гораздо приветливее, чем в доме его родителей, и была явно разочарована тем, что не может подать ему руку. — Очень рада видеть вас снова. Так много времени прошло с нашей встречи в Воллатон-холле! Как поживает наш славный Отчаянный? У меня чуть сердце не остановилось, когда я услышала о сражении. Я предчувствовала, что вы окажетесь в самой гуще — так и случилось.
— У него все хорошо, благодарю вас. — Лоуренс едва сдерживался: «наш славный Отчаянный» было явным перебором с ее стороны, но он не хотел быть грубым с дамой, которую встретил в родительском доме. Отец не поддался всеобщему поветрию любви к авиаторам: обидеть мисс Монтегю значило усугубить их размолвку и, возможно, еще больше осложнить положение матери.
— Могу я представить вас лорду Уинсдейлу? — Она повернулась к своему спутнику и очень тихо произнесла: — Это капитан Лоуренс — помните, сын лорда Эллендейла?
— Как же, как же! — Свой легкий кивок Уинсдейл, видимо, расценивал как величайшую милость. — Молодцом, Лоуренс. Достойны всемерных похвал. Мы все должны почитать себя счастливыми оттого, что вы сумели добыть для Англии такое животное.
— Вы слишком добры, Уинсдейл, — тем же тоном ответил Лоуренс. — Прошу меня извинить — не хочу, чтобы вино согрелось больше, чем следует.
Мисс Монтегю, кажется, рассердилась, но тут же прощебетала:
— О, разумеется. Быть может, вы увидитесь с мисс Гелмен и передадите ей привет от меня? Ах, я снова все перепутала. Она теперь миссис Уолви, и в Лондоне ее нет, ведь правда?
Эта злючка умудрилась что-то разнюхать, подумал Лоуренс.
— Да, сейчас они с мужем, кажется, путешествуют по озерному краю, — ответил он и поклонился, очень довольный, что новость не застала его врасплох.
Мать написала ему о помолвке Эдит вскоре после сражения, и он получил письмо еще в Дувре. «Надеюсь, это не слишком тебя огорчит, — говорилось в письме. — Я знаю, ты всегда восхищался ею, и сама находила ее очаровательной, но не могу одобрить решение, которое она приняла».
Лоуренс к этому времени уже оправился
Но шпилька, которую подпустила мисс Монтегю, видимо, не прошла даром.
— Как вы долго, — сказала Роланд, взяв у него бокалы. — Вам кто-нибудь докучал? Не обращайте внимания, лучше прогуляйтесь и взгляните, как там Отчаянный. Это исправит вам настроение.
Ее идея пришлась по душе Лоуренсу.
— Так я, пожалуй, и сделаю, если вы меня извините.
— Проведайте заодно и Максимуса — вдруг он хочет добавки, — попросил Беркли.
— И Лили! — воскликнула Харкорт, но тут же спохватилась, боясь, что ее услышат за соседними столиками. Общество не могло знать, что сопровождающие авиаторов женщины — такие же капитаны, как и мужчины. Предполагалось, что это жены. Роланд со своим шрамом вызывала, правда, некоторое замешательство, но ей это было глубоко безразлично.
Лоуренс покинул своих веселых сотрапезников и вышел наружу. Старый запасник близ Лондона давно уже вошел в черту города. Теперь им пользовались только курьеры, но по случаю празднества на его северной окраине воздвигли большой павильон.
Музыкантов по просьбе авиаторов посадили в самом торце, чтобы и драконы могли послушать. Поначалу музыканты побаивались, но драконы оказались столь благодарной публикой, что их беспокойство совершенно прошло. Первая скрипка вовсе покинула зал и просвещала крылатых слушателей, исполняя отрывки из разных произведений.
Максимус и Лили внимали как зачарованные и задавали скрипачу множество вопросов, но Отчаянный, к удивлению Лоуренса, свернулся клубком отдельно от всех остальных и беседовал с кем-то, кого капитану не было видно.
Лоуренс подошел поближе и тихо окликнул Отчаянного. Человек обернулся, и Лоуренс с радостью узнал в нем сэра Эдварда Хоу.
— Счастлив вас видеть, сэр! — воскликнул он, пожимая руку ученому. — Я не слышал, что вы возвратились в Лондон, хотя специально наводил справки сразу, как мы прилетели.
— Новости застигли меня в Ирландии, я только-только приехал. — Лоуренс, услышав это, заметил, что сэр Эдвард одет по-дорожному и сапоги у него в пыли. — Надеюсь, вы не поставите мне в вину, что я, полагаясь на наше знакомство, не стал дожидаться формального приглашения. Мне хотелось поговорить с вами незамедлительно, но внутри такая давка, что я решил не разыскивать вас, а побыть с Отчаянным, пока вы не появитесь.
— Мне совестно, что мы доставили вам столько хлопот. Я сам стремился поговорить с вами с тех самых пор, как Отчаянный проявил такие способности. Думаю, известие о них и привело вас сюда. Он говорит, что всякий раз, издавая рев, испытывает такие же ощущения — вот и все. Мы не можем понять, как простой звук может произвести подобное действие, и никто из нас ни о чем похожем не слышал.