Дракон поверженный
Шрифт:
Город Орчи был расположен на вершине одного из таких разломов, Конистонс-Фло. Это был длинный извилистый каньон, протянувшийся более чем на тысячу километров на восток. В некоторых местах он достигал километра в ширину, где его крутые склоны чем-то напоминали Альпийские долины Франции и Швейцарии. В настоящее время Орчи располагался на верху широкого изгиба, у основания которого, на шестьсот метров ниже, пенилась река. Изгиб этот служил свидетельством того, что вода вгрызается в лед, отчего по склону вниз то и дело сходили мощные лавины. Когда же они останавливались, из них получались замечательные горнолыжные трассы. Увы,
Город тоже то и дело менял свое местоположение. Сделанный из разборных жилых модулей, он никогда не стоял на месте – просто перевозился на огромных грузовиках на новое место, подстраиваясь под капризы природы. Стоило только склону разрушиться и свалиться вниз, как серебристые дома разбирали на части и везли по верху разлома на новое приглянувшееся место.
Самолет выпустил лыжи и заскользил по гладкой ледяной полосе, помеченной стробоскопическими огнями, застыв на месте в вихре не слишком сильной пурги. Автобус отвез пассажиров в город, высадив у входа в отель «Гепатсия». Как и все остальные дома в городе, этот также представлял собой скопление металлических модулей. Сами дома, составленные «елочкой», стояли на сваях, так что между основанием дома и льдом оставался просвет примерно в семьдесят сантиметров. Вестибюль располагался в одном конце «ствола»; бар и ресторан – в другом. Интерьер был шикарным, но отнюдь не безвкусным. Лоренсу он напомнил салон самолета.
Гостиничный номер состоял из трех модулей; в их распоряжении была спальня, небольшая ванная комната и то, что, по словам коридорного, называлось верандой. На самом деле это скорее был альков с шезлонгами и огромным, от пола до потолка, окном с тройным остеклением, из которого открывался потрясающий вид на каньон.
– Интересно, что сказал на это старый Барклай? – задумчиво произнес Лоренс. Где-то вверху клубились густые облака. Подсвеченные солнцем, они поражали своей белизной. Внизу искрились снег и лед, отчего линия горизонта казалась слегка размытой. В некотором роде Орчи был центром своей собственной искрящейся вселенной. Надев солнечные очки, Лоренс сумел различить крошечные фигуры лыжников, которые проносились вниз по склону ниже отеля.
– Думаю, он бы пришел в восторг, – ответила Розалин. Она улыбнулась, и ямочки тотчас вернулась на ее щеки. – Как и я.
Лоренс обернулся к ней.
– Ну это, конечно, не Ульпгарт…
– Ничего страшного. И здесь неплохо, – возразила Розалин, протягивая Лоренсу небольшую шкатулку.
– Что это?
– Открой, сам увидишь.
Внутри оказалась изящная серебряная цепочка с голографической подвеской. Лоренс поднес ее к свету, и на него из-за пластика кулона улыбнулась маленькая Розалин в голубом платье.
– Ну вот, так я всегда буду с тобой, – добавила она смущенно.
– Спасибо. – Он надел цепочку и застегнул на шее. – Никогда ее не сниму.
Розалин повернула его голову к себе, и они слились в страстном поцелуе. Пальцы Лоренса принялись расстегивать на ней блузку.
– Подожди, – прошептала она. – Одну минутку.
Лоренс постарался не показать раздражения, когда Розалин, взяв сумку, направилась в ванную комнату.
– Ты тоже можешь приготовиться, – сказала она, закрывая за собой дверь. – И помни, я не люблю яркий свет.
Мгновение он смотрел на нее, после чего бросился к двери, чтобы запереть номер. Потом – к огромному окну веранды и затемнил его. Затем убрал с кровати беспорядочно разбросанные вещи, стащил на пол покрывало. Танцуя то на одной ноге, то на другой, кое-как стянул с себя брюки. Запутался в рукавах, пытаясь стянуть через голову рубашку. Установил на коммуникационной панели режим предупреждения. Плюхнулся на упругий матрас и издал радостный возглас. Взбил подушки, улегся на них, заложив руки за голову, и с блаженным видом уставился в потолок.
Десять дней!
Розалин вышла из ванной комнаты. На ней было белое шелковое неглиже – такое легкое и воздушное, что наверняка весило никак не больше десяти граммов. Лоренс негромко ахнул – он еще ни разу не видел ее в таком соблазнительном виде.
– Ты неподражаема.
Розалин присела на край кровати. Когда же он приподнялся ей навстречу, она поднесла палец к губам и покачала головой. Лоренсу ничего не оставалось, как снова откинуться на подушки. Правда, он совсем не был уверен в том, надолго ли еще ему хватит самообладания.
– Я так рада, что тебе понравилось, – прошептала Розалин.
– Еще бы, в таком виде. – Лоренс не договорил, заметив, что она слегка нахмурилась.
Розалин протянула руку к цепочке с кулоном, затем нежно провела рукой по его мускулистой груди.
– Я специально, чтобы сделать тебе приятно. Мне хотелось показать тебе, как много ты для меня значишь.
– А ты для меня.
– Правда Лоренс? – Ее рука переместилась ниже, к его животу. Нежные прикосновения превратились для него в муку, и Лоренс едва не расплакался. Под пристальным взглядом ее серых глаз он лишь отрывисто втягивал в себя воздух, пытаясь каждой клеткой кожи прочувствовать ее прикосновения. До сих пор ему не доводилось предстать перед ней обнаженным.
– У нас впереди целая ночь, – прошептала Розалин. – Ты это понимаешь?
– Да-да, конечно.
– Ты уверен? Ничего, я сейчас тебе объясню. Это значит, что мы с тобой сможем заниматься любовью до тех пор, пока выдержат наши тела. И все, больше не надо ни о чем думать. Ни о времени, ни о том, что кому-то надо домой… не надо опасаться, что кто-то войдет. Только ты и я, и радость, какую только мы можем доставить друг другу. А потом, когда мы оба устанем, мы заснем в объятиях друг друга. Раньше у нас не было такой возможности, Лоренс. Для меня это будет самая прекрасная ночь моей жизни, потому что я знаю, что проснусь с тобой в одной постели. Ты не представляешь, как давно я мечтала об этом.
Даже в полумраке комнаты он мог прочесть написанное на ее лице восхищение и надежду.
– Я тоже об этом мечтал, – произнес он. – Почему ты не сказала мне раньше? Мы могли бы что-нибудь придумать.
– Правда? Ты бы сделал это ради меня?
– Конечно.
– Я люблю тебя, Лоренс. – Ее лицо слегка омрачилось. – Теперь ты знаешь меня всю, пусть даже это глупо с моей стороны.
С этими словами она села верхом на его бедра.
– Ничуть не глупо, – искренне возразил Лоренс.
Лицо Розалин тотчас озарилось хитрой улыбкой; пальцы вновь скользнули по его груди.