Дракон с королевским клеймом
Шрифт:
***
К вечеру… в доме воцарились тишина и спокойствие. Итан больше не попадался на глаза, и Вельмине казалось, что она совершенно успокоилась и забыла о маленьком происшествии. Но нет-нет, да вспыхивали в памяти картинки, как новая знакомая буквально повисла на Итане, и Вельмина тут же раздраженно задавала себе вопрос, что же такого неприятного она увидела. Ответа все так же не было.
Настроение испортилось окончательно, когда в лабораторию, где Вельмина снова пыталась спрятаться от собственных сомнений и гадкого чувства неизвестности, сунула голову
— К вам, госпожа, снова тот индюк и жмот, и снова с букетом.
Вмиг в груди похолодело. Опять? Да что ж он никак не успокоится?
— Передай, что я занята, — сухо ответила Вельмина, но ее верная экономка лишь покачала головой.
— Вы прекрасно знаете, что никуда он не уйдет. Да и вообще, милая моя, не слишком-то умно забывать, что это сам наместник, все равно, считай, что король.
Вельмина вздохнула и уронила лицо в ладони. Идти туда, к нему… казалось просто невозможным. Все, буквально все в Ариньи вызывало отвращение: руки, лицо, фигура… Великая Мать, даже черная щетина, прорастающая на рыхлых щеках!
«Документы, — вяло подумала она, — надо спросить о документах, иначе, выходит, меня отсюда просто выгонят».
И заставила себя подняться. Привычным жестом расправила подол домашнего платья, подхватила со спинки стула шаль и пошла.
Герцог Ариньи, как и в прошлый раз, мерил широкими шагами холл. При этом вышагивал он столь решительно, словно именно в эти мгновения обдумывал военную кампанию, а заодно, в мыслях, уже рисовал себе победу и россыпь драгоценных орденов на своей пухлой груди. В руке был зажат букет тюльпанов — ярких, сочных… Вельмина даже передернулась. Ну что за невезение? Почему столь любимые тюльпаны ей принес мужчина, которого она терпеть не может? На глазах вскипали слезы, и было так обидно… даже не на Ариньи, нет. На собственную судьбу, какую-то глупую и неудалую, на дурацкое стечение обстоятельств.
— Добрый вечер, — сказала она, входя в холл.
Ариньи резко, по-военному, повернулся на каблуках — «ну, точно, обдумывал план взятия крепости» — и расплылся в приторной улыбке.
— А, госпожа де Триоль!
В три шага он преодолел разделявшее их расстояние и протянул Вельмине букет. Она колебалась несколько мгновений: стоит ли брать цветы от человека, которому придется сказать «нет»? Но потом все-так взяла. Тяжелые сочные стебли легли в ладони, Вельмина вдохнула зыбкий, ускользающий аромат…
— Я, собственно, свободен весь вечер, — начал Ариньи, — не желаете ли…
— Нет, — Вельмина заставила себя смотреть в его лицо, — прошу прощения, Дэррин, но я сегодня занята. Я никуда не пойду.
Лицо наместника моментально сделалось злым.
— Сегодня заняты? Или… заняты всегда?
Вельмина снова отчаянно краснела, но все-таки держалась.
— Боюсь, господин Ариньи, что всегда. Простите меня.
Ариньи буквально перекосило, и Вельмине послышался скрежет зубов. На миг он шагнул к ней, нависая, подавляя своим ростом — Вельмина отшатнулась и, вероятно, выглядела при этом настолько испуганной, что Ариньи внезапно хохотнул.
–
— Это… это низко, — Вельмина с трудом нашлась, что ответить, — вы не привыкли получать отказы, наместник?
— Не привык, — Ариньи ухмыльнулся, а взгляд скользил по Вельмине, она почти чувствовала, как этот омерзительный взгляд ощупывает ее, гладит сквозь одежду. — И привычек менять не собираюсь, — припечатал он.
— Да почему я? — невольно вырвалось у Вельмины.
Он пожал плечами, все еще нависая, давя, заставляя обливаться ледяным потом.
— Потому что, моя милая, я обожаю таких, как вы. Скромных, практически девственниц. Прилежных женушек никчемных мужей.
— Да как вы смеете, — выдохнула Вельмина, — уходите, пожалуйста.
— А вы подумайте, что делать с домом, все документы на который у меня, — весело ответил Ариньи.
И ушел, насвистывая легкомысленный мотивчик и хлопнув дверью так, что стены задрожали.
Вельмина поняла, что ее трясет, и тюльпаны с печальным шелестом осыпались на пол. Она так и стояла, слепо глядя на закрытую дверь, в мыслях царила совершенная мешанина, а сердце колотилось где-то у горла. Что делать?
Из сумерек коридора вылился плечистый мужской силуэт. Вельмина молча посмотрела на Итана, потом, беспомощно, на груду тюльпанов у своих ног. И слезы так и покатились по щекам. Итан остановился напротив, окинул ее нечитаемым взглядом, а затем совершенно спокойно сообщил:
— У вас есть вытяжка из мартовской травки? Если нет, то надо купить.
— Что? — внутри Вельмины все мгновенно сжалось в колючий и болезненный шар, — да ты… что… ты себе позволяешь?!
Вытяжку из мартовской травки принимали, чтоб избежать нежелательной беременности.
И она… да чем она провинилась перед богами, чтобы выслушивать подобное от человека, которого, считай, спасла от смерти? Которому не задавала лишних вопросов. Не заботясь о том, что, быть может, он в розыске? И он ещё будет ей напоминать, что надо бы не понести от наместника?..
Эти мысли пронеслись в голове со скоростью бушующего и сносящего все на своем пути урагана, и Вельмина сама не поняла, как ее рука взлетела вверх — но на полпути была перехвачена. Запястье как будто зажало в тиски, и в этот миг Итан склонился к ней и как-то очень зло, тяжело роняя каждое слово, произнес:
— Не нужно меня бить.
Глаза у него… сделались совершенно безумными, словно мутное битое стекло. Губы сжались в линию и побелели.
Вельмина дернулась, пытаясь выдернуть руку из стального захвата. Ее накрыла мутная, солоноватая волна ужаса, запястье полыхало, казалось, вместо костей там осталось крошево.
— Пусти, — прохрипела она, захлебываясь слезами, — мне больно!
Казалось, этот крик отрезвил Итана.
Он тряхнул головой, с удивлением уставился на собственную руку, стиснувшую тонкое запястье, и медленно разжал пальцы. Выдохнул едва слышно: