Драконам слова не давали!
Шрифт:
Реальность же оказывается намного жестче и непредсказуемее, и недостроенные мосты рискуют остаться заброшенными, а то и вовсе превратиться в стены.
52. Драконов
— Завтра я перебираюсь назад, к бабуле Асе. И то ненадолго, — заявила Ника в воскресенье вечером. Деловая и спокойная. С чистым взглядом и упрямо выдвинутым вперёд подбородком.
Какая бабуля?! Какое ненадолго?! Это был нокдаун. Коварный удар в челюсть, когда в голове —
— Что, прости? — я даже не понял, как включил холод, которым можно заморозить воздух на километр вокруг.
— Я хорошо себя чувствую. Нет причин задерживаться здесь больше. Тем более, бабушка ждёт.
Ника протягивает ко мне руку, желая прикоснуться к моему лицу, но я уклоняюсь, чтобы сохранить остатки разума. Иначе опять мозги отключатся, и я не пойму, в какой момент потерял их окончательно.
— Я чего-то не понимаю? Тебе здесь настолько не нравится, что ты решила взять и сбежать?
Ника вздыхает и смотрит на меня со смесью жалости и вины. Так смотрит на хозяина собака, которую тот ругает не пойми за что. Но он хозяин — можно потерпеть, лишь глазами показать, насколько он не прав.
— Помнишь, мы договаривались говорить правду? Даже если она не совсем приятная или удобная. Отпусти меня, Дим. Слишком уж всё неожиданно. Я задыхаюсь. Мне нужна свобода и воздух. Пространство, чтобы чувствовать себя уверенно. Рядом с тобой так не получится. Я боюсь потеряться, как … до этого.
Последние слова она произносит почти шёпотом, и мне хочется вот сейчас, немедленно сорваться с места и надрать задницу, нет, лучше рожу этому Луногаду, с которым она без конца вольно или невольно меня сравнивает.
— Хорошо, — не знаю, каким чудом даётся мне спокойствие, но я даже дышу ровно, хотя внутри черти танцуют первобытный танец у раскалённого до красноты котла. — Собирай вещи. Я отвезу тебя к бабе Асе. Не будем откладывать на завтра. Тем более, раз ты себя хорошо чувствуешь, утром я жду тебя на работе. У нас миллион дел.
Сволочь я. Холодная скотина. Мерзкая скользкая тварь.
Я наблюдаю, как Ника собирает вещи. По её лицу ничего нельзя прочесть. Движется спокойно, не торопясь. Но она собирает всё, даже мелочи, чтобы не оставить после себя следы своего присутствия в этом доме. В доме, где до неё никто не спал в моей постели. Разве это вытравишь?
— Ника, — делаю шаг и прижимаюсь грудью к её напряжённой спине. Зарываюсь лицом в её волосы. — Прости меня.
Она поворачивается и нежно гладит меня по щеке.
— Я не сержусь. Правда, — и от этого становится ещё паршивее. Я словно лечу в тёмную пустоту и не знаю, куда упаду, и останусь ли жив. — Это ты меня прости. И… спасибо за всё. Я, конечно же, выйду завтра на работу. И не надейся: я ни за что не откажусь от нашей сделки. Буду бороться за «Слона» как лев!
Я думал,
Баба Ася загребла Нику в свои цепкие лапы с такой готовностью и охотой, что я мысленно выругался: с такими темпами Ника навсегда застрянет не там, где нужно мне. И вызволить её из бабулиного захвата будет проблематично.
— Иди, иди, Ромео, — помахала небрежно рукой ба, словно назойливую муху отгоняла. Как только «кыш» не сказала. Я и сам не понял, как очутился за дверьми. Одинокий. Обиженный. Злой.
Утром меня ждал сюрприз. Впрочем, вполне закономерный. Я пришёл в офис рано: без Ники дом гудел от пустоты, и я не мог толком уснуть, всё бродил кругами, репетировал какие-то речи, злился. И даже, лёжа на крыше и глядя на звёзды, не успокоился. Умиротворение никак не хотело на меня снизойти.
— Привет, — хмуро буркнул мой средний брат. Весь в чёрном, словно у него траур, безукоризненный. Даже волосы в кои веки лежат на голове очень в правильном порядке. И чёлка на глаза не падает. Подстриг он её, что ли… И только покрасневшие веки выдают, что выходные у Ильи прошли весьма бурно.
— Заходи, — открываю дверь кабинета и делаю приглашающий жест.
— А Ника?.. — он выбрал тот самый вопрос, который действует на меня, как красная тряпка.
— Забудь о Нике, — спокойно сказать это не получилось: в груди словно ядерный реактор взорвался, — у тебя и без неё полно своих дел. Ими и займись.
— Ещё что прикажешь, господин начальник? — Илья контролирует себя лучше, кривит саркастически губы и небрежно разваливается на стуле. — Что, номер с лже-невестой не прокатил? Скажу честно: на какой-то миг я подумал, что всё правда. И ваши отношения, и беременность, и даже скорая свадьба. Мозги только вчера включились. Хорошо ты всё провернул, братец. И меня подставил с этой сумасшедшей старшей дщерью семейства Луниных. Эпичная коварная подстава!
Брат прямо-таки упивался собственной прозорливостью. Наверное, пружина разжалась после нехитрых, но не имеющих под собой никаких оснований умозаключений.
— А теперь послушай меня, — для верности я пощёлкал пальцами перед носом Ильи, чтобы привлечь внимание и увидеть, что он перестал предаваться ложным мечтам. — Всё намного серьёзнее, чем ты себе представить можешь. Я женюсь на Нике. И отношения наши — правда. А ещё мне абсолютно плевать на отцовские планы и виды. Ему просто повезло. Поэтому оставь свои фантазии при себе и успокойся. Ника не для тебя, понял?
— Ну, об этом я спрошу у Ники, — упрямо сжимает губы братец. Как никогда, хочется ему в глаз дать, но я сдерживаюсь. Это ничего не решит, а сгонять на нём своё дурное настроение — последнее дело. — Где она, кстати?