Драконьи тропы
Шрифт:
Канингем, сосредоточенно оглядев окрестности, выбрал дорогу, одну из тех, что начинались на склоне у них под ногами, и сверился с Дарианом:
– - Эта?
– - Думаю, да.
Потом так же молча и сосредоточенно спустился к подножию, дождался девушек и первым двинулся по выбранной тропе.
Настроение у Лиски было, мягко говоря, скверное. Начать с того, что под утро она проснулась от кошмара. Правда, потом все шло прекрасно -- сначала. С утра они с Наирой составляли лечебный настой. Все составляющие были под рукой, все получалось. Как так случилось, что колба опрокинулась, да прямо на пергамент, они обе никак не могли понять. Лиска, конечно же, тут же попыталась поправить дело, начала восстанавливать залитые растекающейся темной кляксой записи... И все делала вроде бы правильно, но процесс пошел наперекосяк и остановился на сроках, судя по результату,
Однако она была бы не она, если бы при всем том, как болела у нее совесть, ей не было бы что-то интересно. "Интересно, -- думала Лиска, -- как бы Канингем ни был сердит на нас, он никогда не говорит, что не будет нас больше учить, даже в сердцах. Почему? Чем же он так обязан Хорстену, что не только взял нас в ученицы по первой его просьбе (хотя все знали, что он не берет учеников), но и сейчас, кажется, не собирается нас прогонять. Хотя, может, и стоило бы..." У нее защипало в носу, и начали наворачиваться слезы. Чтобы враз не помереть от гнетущих мыслей, она решила заняться чем-нибудь более полезным и огляделась по сторонам. И тут же снова обругала себя за то, что не сделала этого сразу же. В этой стороне они с Наирой еще не были, а она ведь давала себе слово, что постарается запоминать здесь все пути-дороги, которые только доведется увидеть...
Впрочем, запоминать пока было нечего. Сизо-серые каменистые холмы справа и слева, сизо-серо-зеленый тальник, да еще далеко впереди справа высилась Кареглазая. Через некоторое время ландшафт начал слегка разнообразиться деревьями, главным образом ивами, сбивающимися кое-где в небольшие рощицы. Как раз к одной из таких рощиц они и подходили. Они вошли под легкую тень деревьев, и Лиска увидела, что тропа впереди разветвляется надвое. Дариан оглянувшись на девушек, предупредил:
– - Сейчас будет кусок "короткой дороги", держитесь поближе друг к другу и к нам.
От развилки они двинулись по правой дороге, Дариан впереди, Канингем -- сзади, а две "вертихвостки" -- посредине. Не произошло ровным счетом ничего особенного. Лиска была даже немного разочарована. О том, что это была действительно "короткая дорога", говорило только расположение Кареглазой, которая теперь оказалась за спиной. Ландшафт в целом почти не изменился. Сейчас они шли по неглубокому оврагу, похожему на русло пересохшей реки.
– - Это русло Веснянки, -- подтвердил Лискину догадку Дариан.
– - Она течет только весной и в самом начале лета, а потом пересыхает. Хотя бывает, что появляется и летом после сильных дождей.
– - И добавил:
– - Здесь уже недалеко.
Канингем за всю дорогу не проронил ни слова, и его молчание угнетало гораздо больше, чем его упреки. Спрашивать девушки ни о чем не решались, просто шли и шли... Поднялись на холм, поросший курмышом и луговыми травами, оттуда спустились в долину.
Дунул прохладный свежий ветерок. Пахнуло водой и еще -- какой-то тонкой горечью. Где-то еле различимо шумела река. А здесь рядом стояла спокойная сосредоточенная тишина, и казалось, что даже деревья вокруг и песок под ногами приготовились слушать.
Канингем пошел медленнее и наконец заговорил.
– - Они были красивой, счастливой парой, любили друг друга и свою маленькую дочь. Они любили людей и любили горы и многое умели, -- он вздохнул.
– - Когда началась степная лихорадка, от нее никому, почти никому, спасения не было. Мало кто выживал, от больших деревень оставалось по десятку человек, заболевшие дети умирали все. Знахари, травники, маги оказались бессильны против этой напасти. Казалось, ничто не может помочь. И тогда Йорн и Анна решили добыть загинец-камень. Камень этот -- могучая вещь колоссальной убойной силы и при этом чрезвычайно избирательного действия. Если его настроить на кого-нибудь или на что-нибудь и суметь активировать, это что-нибудь или кто-нибудь неизбежно гибнет, истребляется, даже если находится от загинца верст за пятьсот. При этом все остальное остается в целости и сохранности. Целью истребления может быть все что угодно: люди, звери, растения, какая угодно нечисть и даже болезнь. Водятся загинец-камни в одном-единственном месте, и место это -- в Драконовых горах, к югу от Кареглазой, верст сто по прямой, хотя прямых путей в тех местах не бывает... Есть там пустошь -- не пустошь, поляна -- не поляна: вокруг горы, посередине -- круглая ложбина, в центре ее -- бугор. Там, в этом месте, расположен мощный источник разрушительной энергии. Если с Диануром посмотреть или просто так настроиться, кто умеет, то видно: будто столбы стоят
Йорн и Анна... Они знали, на что идут, что почти наверное не вернутся, но и ждать, пока мор выкосит пол-Изнорья, тоже не захотели. И они решили рискнуть. Отправились они туда не одни. Йорн взял с собой двух горнтхеймов. Если помните, я рассказывал, что здесь вовсе не все драконы произведены на свет самими горами в ответ на сильные душевные переживания. Есть и такие, которые являются в мир вполне обычным для всех живых существ способом. Так вот, горнтхеймы -- живородящие драконы. Среди прочих они отличаются чрезвычайной агрессивностью. Нельзя при этом сказать, что они очень злы, они скорее необычайно драчливы. Очень любят любые драки, сражения, битвы. Впрочем, любят -- не то слово, они по-другому просто не могут существовать, им скучно. В боях они неподражаемы и биться могут с любой нечистью. Йорн с Анной сами тоже не были легкой добычей, оба владели всеми средствами боевой магии. Только силы были уж очень неравны. Уже почти перед самым рассветом погиб один из горнтхеймов, -- Канингем замолчал на несколько секунд, -- и погиб Йорн. Анна не дала твари утащить его в зыбун и, сражаясь за мужа, сама была серьезно ранена. В это время подоспела Мирина еще с двумя драконами, один из которых был ваш знакомый, Писатель. А вскоре после этого наступил рассвет, -- Канингем говорил медленно, тяжело подбирая слова и стараясь не смотреть на Наиру, -- и они смогли, наконец, покинуть жуткое место.
Канингем остановился, перевел дух и осмотрелся по сторонам. Прямо над их головами чиркнула по воздуху ласточка. Мягко шелестели узкие ивовые листья. Подставляя солнцу бока, красовалась возвышающаяся надо всем Кареглазая.
– - Анна, может быть, и выжила бы, если бы не большое горе. Я видел ее тогда. Она даже не плакала, а будто сохла и сохла изнутри. От ее тоски по мужу и появилась в то время Сурнель... Ни Мирина, ни Хорстен ничего не могли поделать с ее раной, и через две недели она умерла, не покидая пределов Драконовых гор. От степной лихорадки в Изнорье к этому времени не осталось уже и следа -- камень помог...
Канингем взглянул, наконец, на Наиру.
– - Похоронили их около Ведунцов, ты знаешь где. А на том месте, где умирала Анна, живет сейчас Сурнель.
Они подходили к невысокому скальнику, которым оканчивалась долина. Под стеной было круглое озеро, в которое светлыми струями водопадов изливалась небольшая речка, один из притоков Вилеи.
Лиска впервые в жизни видела водопад. Текучим хрусталем вода переливалась через каменный порог, падала вниз и разваливалась на десятки сверкающих пенных потоков. Одни белыми шелковыми косами струились по мокрому камню, огибая крупные валуны, другие скакали с уступа на уступ, разметая в стороны радужные брызги, третьи спадали донизу длинными бисерными нитями. Были и совсем тонкие ручейки, растекающиеся по скале и капавшие в прозрачную воду частыми слезами. И все эти бесчисленные потоки, струи и капли без умолку звенели, журчали, переливались, выплетая бесконечный грустный мотив, и стекали в каменную чашу, образуя небольшое озеро. А оттуда холодные воды горной речки уносились дальше, к подножию Кареглазой.
– - Речку назвали в тот год Мирилинта. В переводе с астианского это значит "Миринины слезы". Сюда приходят и из Изнорья, и из Астианы, и из Никеи. Чаще всего женщины, от совсем молоденьких до седых бабушек. Они приходят сюда погоревать о своих несчастьях, кто о чем: что жених разлюбил, что с мужем счастья нет, что детей Бог не дает или что болеет ребенок... Приходят сюда и вдовы, и те, кто рано осиротел, и те, кого судьба разлучила с любимым. Чаще других, наверное, бывают здесь астианки. Хозяйку этого места они называют Сурнелле. Они очень любят ее, поют для нее песни и каждый раз дарят ей что-нибудь из своих украшений. Верят, что оставляют с ними часть своего горя. За прошедшие с тех пор годы здешняя сокровищница изрядно выросла.