Драконовское наслаждение
Шрифт:
С каждым словом голос Мартина холодел все больше, одновременно раскаляясь. И получившееся к концу речи ледяное пламя словно опалило Дворкина. Он невольно отшатнулся и выставил вперед руку:
– Погодите, не так быстро! О теле девушки я знаю, но насчет всего остального – бред какой-то! Какие еще мои громилы?
– Те, которых вы послали сегодня, чтобы забрать очередную сбежавшую от ваших хозяев жертву. И ликвидировать свидетелей, то есть семью Ярцевых! Что они и пытались сделать с помощью огня!
– Я не понимаю, о чем
– Хорошо, не вы, а ваш зам, некто Сивый. Так, во всяком случае, поведали нам задержанные гоблины.
– Сивый? – лысый нахмурился и повернулся к своим людям: – Позовите сюда Сивого.
– А его нет, – отрапортовал один из них.
– То есть?
– Он с самого утра куда-то умотал, а потом Сергею позвонил, и тот с четырьмя парнями уехал. Во-он на том джипе, кстати, – кивок в сторону автомобиля, на котором прибыли Мартин с Олегом.
– Ну что, по-прежнему будешь комедию ломать? – брезгливо поинтересовался Мартин. – Или все же дашь нам осмотреть дом?
– Я все еще не понимаю, что происходит, – упрямо набычился Дворкин, – но я разберусь. Сам. А по дому шарить не позволю, потому что...
– Да пусть осматривают! – раздался насмешливый женский голос. – Даже любопытно будет понаблюдать за господином Пименовым в образе ищейки. Лично вынюхивать будете?
Миниатюрная холеная женщина с белоснежной кожей и роскошными золотисто-рыжими волосами медленно вышла из ворот и направилась к незваным гостям. Усилиями лучших косметологов она выглядела максимум на тридцать пять, но надменно-презрительная гримаса портила ее внешность гораздо больше тяжелой нижней челюсти.
Ответить на хамство Мартин не успел, истошный женский визг безумным сверлом ввинтился в уши, вынося мозг:
– Змей! Змей Горыныч пришел! Спасайтесь!
ЧАСТЬ IV
ГЛАВА 40
Да что же такое-то! И ведь вроде никогда не была субтильной барышней, падающей в обморок от малейшего сквозняка, восстанавливаюсь довольно быстро, вон, даже после прошлогодних приключений на берегу Женевского озера вернулась из небытия на удивление всем врачам.
А тут – всего лишь обычный стресс, ну хорошо, добавим нервное истощение, но все равно не вижу причин для столь прегадостного пробуждения. Тем более что накануне вечером я засыпала уже почти здоровой.
И вот – доброе утречко, понимаешь! В голове гудит так, что уши закладывает, веки чугунные, словно мамина сковородка для блинов, и мутит так, что появилась реальная угроза постельному белью этой клиники. А еще – голоса. Мужской и женский. Бубнят и бубнят, еще и ржут иногда громко и противно. У меня что, радио в палате есть? И какой дебил его включил тогда?
Стоп, минуточку! Я ведь уже просыпалась сегодня! И с родителями Моники успела пообщаться, и узнала, что
Медсестра. Укол. Пульсирующий мрак безвременья.
Поздравляю, Варвара! Ваша способность выискивать на свой нижний объем приключения достигла, похоже, исторического максимума. Ты не в клинике, ты...
А где я, собственно? Гул, потряхивание, уши закладывает – что-то такое я недавно уже переживала.
Ну да, точно – вертолет. Я, похоже, опять внутри робоКарлсона, только на этот раз вертушка уносит меня от жизни, а не возвращает к ней...
И бубнящие голоса принадлежат вовсе не диджеям.
Наверное, по закону жанра следовало немедленно расстроиться и начать стенать по поводу незавидности моей судьбинушки.
Но я разозлилась. Нет, хуже – я рассвирепела. Ни фига себе охраннички в клинике! Если верить отцу Моники, секьюрити там набралось больше, чем больных: и свои, и люди Мартина, и бойцы Климко – даже не семь, а сорок семь нянек.
И что мы видим? Нет, пока не видим, пока глаза открывать не буду, пусть думают, что я все еще в отключке.
Тем более что и без зрения результат суперохраны более чем печальный: меня выкрали из клиники и сейчас транспортируют хрен... пардон – неведомо куда. И неведомо зачем.
Хотя нет, насчет зачем не так уж и неведомо. Но об этом сейчас лучше не думать, потому что злость может смениться животным ужасом, а животное руководствуется вовсе не разумом. И вряд ли инстинкты смогут мне помочь.
Давай, Варюха, включай психолога. Попытайся понять свихнувшегося на безнаказанности урода, просчитать алгоритм его действий.
Погодите! Но ведь маньяки, насколько мне известно – одиночки. Они действуют самостоятельно, не привлекая никаких помощников, целой банды маньяков до сих пор не выявлялось.
А ведь для того, чтобы организовать мое похищение из клиники, да еще в режиме цейтнота, требуются немалые деньги и связи.
И что же получается?
Ничего. Трудно, знаете ли, соображать в таком состоянии. Склизкий ком тошноты подкатился уже к самому горлу, и сдерживать его все труднее. А если не сдерживать, бубнящая парочка поймет, что я уже очнулась, и вколет мне еще какую-нибудь гадость. И тогда надежда узнать хоть что-то лопнет с издевательским пуком.
Но и сейчас эта надежда на грани взрыва, потому что все мои силы сосредоточены на мерзком комке в горле. И, в конце концов, рвота случается и в бессознательном состоянии, вот!
Во-о-о-от.
– Сивый! – заверещал женский голос, по тембру похожий на скрип пенопласта по стеклу. – Эта дура весь пол заблевала!
– Очнулась, что ли?
– Да не похоже, глаза закрыты.
– Ты ее на бок поверни, чтобы не захлебнулась, а то все наши усилия на ... пойдут, и бабок мы не получим. Нам велено ее живой доставить, так что давай, действуй.