Драконы Лондона
Шрифт:
– Она тебе не нужна, – резко отрезал дьявол в образе иномирного мужчины. – Да и никто тебе ее не даст. К тому же ни одна из зарплат не покроет долга жизни.
Я поняла, что банально начинаю рыдать, хотя сама себе обещала держать эмоции под контролем.
– Видишь ли, я испытываю некоторую тягу к столь послушным замерзшим особам. Пожалуй, это можно использовать. Ты будешь мне подчиняться, я – получать удовольствие! За это тебе больше никогда не придется голодать и мерзнуть! Выгодная сделка! Но если будешь плохо потакать моим капризам, помни про вторую ночь!
Мне захотелось залепить ему пирожным в глаз. И крикнуть: я никогда ни мерзла и не голодала, в своем мире у меня была работа! А здесь? Как мерзко ублажать этого урода за еду!
– Я больше никогда не буду делить с тобой постель! Слишком отвратительно!
– И поэтому от отвращения ты так громко стонала ночью в моих объятьях!
– Нет, это все от холода! – нашла что возразить я. – У меня все тело заледенело, и было больно от каждого прикосновения! На самом деле я не получила ни капли удовольствия!
Лицо мужчины изменилось, и он пристально, даже с испугом посмотрел на меня, чтобы в следующий момент гнусно расползтись в лыбе.
– Маленькая лгунья. Не от твоих ли коготков царапины на моей спине?
– Это от судорог в пальцах! – Врать и отпираться, так до конца!
– Но ты не можешь не признать, что тебе было приятно, тем более в первый раз. – Я только упрямо сжала губы, отрицая все и вся. – Добрая женская половина города удавилась бы, лишь бы именно я лишил их девственности! – Чудовище посмотрело на меня и не увидело в моем лице ни восторга, ни благоговения. – Ладно, монашка. Поступим иначе, но ты еще пожалеешь, что не оценила оказанную тебе честь. – Озверевшее от оскорбления, нанесенного непомерному чувству собственного достоинства, чудовище взглянуло на свою ладонь, туда, где была татуировка, и сжало кулак так, что он скрипнул.
– Сомнительная честь и сомнительное удовольствие! – отрезала я, искренне так считая.
– Вот как мы заговорили, когда поели и согрелись? – Когда это я ела за его счет? Надеюсь, то жалкое пирожное, что я лизнула, не в счет? Я посмотрела на ладонь, копируя жест мужчины, и вздрогнула. Татуировка выросла: цветок стал больше, и вместо одного лепестка теперь раскрылось два.
В голове пронеслось: «Бойся, если метка начнет расти…» Меня прошиб холодный пот.
– Это было низко и бесчестно – воспользоваться моей бедой, чтобы… чтобы… в общем, воспользоваться! – закончила я свою мысль, понимая, что поздно уже, и так же судорожно сжимая кулак.
– Каждый использует другого как может! Ты использовала меня, чтобы получить помощь и набить живот едой, а я – тебя! Мы квиты! К тому же ты несправедлива, получив с меня вдвойне – и еду, и удовольствие!
– Я вовсе не получила никакого удовольствия! Более того, мне противно и гадко!
По лицу чудовища было видно, что оно ранено моим заявлением в самое сердце. Но эгоист быстро с этим справился, начав командовать.
– Моим первым приказом будет вот что. Умойся и помой свой грязный рот с мылом! Пока ты со мной, тебе придется забыть про неучтивость и начать учиться угождать мне. Прими ванну, на тебя смотреть противно. – И чудовище отвернулось от меня, вновь залюбовавшись своей мордой, правда, уже подрастерявшей звериный образ. – От тебя подворотнями за версту несет. А я люблю, чтобы меня окружали прекрасные женщины. На прекрасную ты не тянешь. Но с паршивой нищенки хоть чешуи горсть! И поторопись, – припечатал наглец. – У нас мало времени, если, конечно, не хочешь навечно остаться со мной из-за того, что магическая метка начала расти. Ведь начала?
Я посмотрела на руку и побледнела. К моему ужасу, побледнел и мужчина, едва взглянул на мою ладонь, только его лицо изображало непроницаемый булыжник, а мое – маску ужаса.
Я подскочила, словно меня ужалили.
Пометавшись по комнате, я юркнула в приоткрытую дверь. Сказать, что здесь было богато, – это ни о чем не сказать!
Ватерклозет был похож на земной, общественный, тот, над которым надо приседать на корточках. Фарфоровый друг весь расписан пошлыми голубыми цветочками. В частности, мышиным горошком и красными, пылающими маками. Наверно, в этом мире подобное считалось шиком.
Все остальное в комнате чистоты и здоровья было выполнено в тех же цветах и том же стиле. Особенно меня порадовал душ, представленный в виде вознесенного к потолку огромного кувшина и свисающей цепочки, за которую надо было дергать, чтобы тебя окатило водой. Еще меня умилил гигиенический ослик, на четырех ножках, он же биде, с чашей, выполненный в той же пышно-варварской манере, что и весь санузел. Но выбора не было.
Судя по состоянию переулков в этом городе, здесь еще очень прилично, чисто и тепло. Несмотря на то что дом был неприличный. Я не сомневалась – чудовище притащило меня в нечто вроде дома свиданий, если не хуже.
Приходилось пользоваться тем, что имелось в наличии. Тем более я хотела смыть с себя сегодняшнюю ночь и особенно отпечатки жадных лап этого зверя.
Но стоило мне намылиться и дернуть за цепочку – дверь и открылась!
– Хватит нежиться! Воды и мыла никогда не видела? – Вместе с этим вопиющим враньем меня окатило ледяной водой из кувшина. Мое дрожащее обнаженное тело нагло осмотрели и выдернули из тазика, заменявшего местным ванну.
Ночной незнакомец уже был одет в свою возмутительно белую рубашку и черный костюм. Все следы изменений, вызванных моим укусом, уже исчезли с его лица.
Меня возбужденно бросили посреди комнаты, мокрую и голую.
– Вот деньги за нанесенное ночью тебе оскорбительное удовольствие. А то криками и стонами от невероятного чувства гадливости ты всполошила полдома. Я понимаю, это противно, когда мужик три раза за ночь доводит тебя до оргазма. Но должен же я как-то это компенсировать… Купи там себе чулки, шляпку, что там еще женщины любят?
Тяжелый кошелек с деньгами упал на постель. Меня чуть не вывернуло от омерзения, до того небрежным был этот жест.
– Я не возьму. – Первый злодей города медленно обернулся.
– Возьмешь, и еще как!
– Нет. – Я смотрела на рассыпавшиеся по постели деньги так, словно могла расплавить их взглядом.
– Заставлю.
– Это не в ваших силах. – Внезапно он рассвирепел, крутанулся вокруг своей оси, и из горящих глаз вновь потекли дорожки тьмы.
– Нет, в моей! – прорычало сквозь сжатые клыки чудовище. – Не думай, что я скуп. Я буду шедр-р-р-р!
– Я не возьму у вас ни копейки!
– Почему это? Я сниму тебе большой дом, куплю платьев, карету…