Драконы войны
Шрифт:
Релкин хотел сглотнуть, но это ему не удалось.
— Ну, — рявкнул генерал, — что вы можете сказать в свое оправдание?
Релкин попытался что-то произнести, не смог, попытался еще раз.
— Ну давайте же, говорите! — Генерал Веган скривился.
Наконец Релкин справился с голосом:
— Прошу извинения, генерал, но я не управлял драконихой. Она летела куда хотела. Извините меня за тот вред, который я нанес городу, но не я решал, каким путем лететь. Я думаю, что она хотела всех напугать. Этому виду драконов нравится пугать все живое
— Но зачем вы вообще полетели сюда? Кто дал разрешение?
— Ах, никто, сэр! Когда мы получили сообщение от капитана, нам нужно было убедить дракониху дать свидетельские показания. Она согласилась, но отказалась ждать, пока мы пешком вернемся обратно в форт. Она хотела улететь на север. Вот-вот начнется миграция дичи. Нам пришлось согласиться, что воздушный перелет будет самым быстрым способом, чтобы увидеться с капитаном Кесептоном. И мы подумали, что это действительно наилучшее решение проблемы, сэр.
Веган пристально посмотрел на юношу. Он был чем-то особенным, как говорили, человеком, способным выжить в любых обстоятельствах. А тут еще обвинение в убийстве. Конечно, эти обвинения все портили. Веган чувствовал себя ответственным за случившееся. Ведь это он дал поспешное разрешение юноше и дракону преследовать торговца Дука, хотя никак не мог ожидать, что при этом преступника убьют. Политические последствия убийства были в городах Арго весьма серьезны для генерала. А потом этот дезертир где-то нашел заступника, и суд над ним перенесли в Марнери. И вызвали настоящего героя, капитана Кесептона, чтобы тот мог защищать мальчишку лично. Лично! Вегану хотелось бы, чтобы и у него были такие друзья. А теперь вот это цирковое представление! Оно будет отвратительно принято в городе, а это означает, что политические последствия будут еще серьезнее.
Генерал глубоко вздохнул. Он размышлял. Все же, несмотря ни на что, его гнев был чуточку несправедлив. Он выставил вперед нижнюю губу. Его первейшей обязанностью было заботиться о своих подчиненных, драконах и драконирах. Хотя все это плохо скажется на поддержании дисциплины.
Взгляд Вегана потеплел:
— Так это не было просто представлением для толпы?
— Совсем нет, сэр. Весь путь я был парализован от ужаса. Если бы вы знали дракониху, вы тоже оцепенели бы.
— Что вы хотите сказать? Она опасна? Ее нужно вывести из форта? Она может напасть на лошадей?
— Только если нечего будет есть. Она говорит, что ей не нравится запах конины, и она предпочитает зубров или лосей, — быстро солгал Релкин. Драконы любили конину, безразлично какую, сырую или жареную.
— Лосей? Зубров? — Брови Вегана поднялись. — Что ж, принимая во внимание любовь крылатых драконов к пище, мы должны признать, что и аппетиты у этих зверей должны быть громадные.
Релкин кивнул, выражая свое полное и честное согласие:
— Да, сэр, это так.
Веган встал и в раздумье зашагал по комнате. Затем он обратился к ординарцу:
— Пошлите за капитаном Кесептоном. Я хочу видеть его здесь и сейчас.
Несколько
— Что ж, капитан, мой форт волнуется, а у нас на руках очень голодный лишний дракон, которого надо поставить на довольствие. После сказанного не кажется ли вам, что ваш план начинает действовать быстрее, чем мы предполагали?
Кесептон промолчал.
— Так вот, капитан, я хочу, чтобы вы сопроводили этого молодого разгильдяя и взяли необходимые показания у драконихи, которая сидит на парадном плацу.
— Слушаюсь, сэр, — сказал Кесептон. — Переводчиком будет Фереголд из Шестьдесят шестого эскадрона драконов.
— А, старина Фереголд? Что ж, говорят, он один из лучших.
— Да, сэр.
— А этот драконир пускай явится к своему командиру. У того, без сомнения, найдется большой список наказаний для совместного обсуждения.
Еще через несколько минут Релкин, держась позади капитана, пересекал лагерь:
— Капитан, мне хотелось бы поблагодарить вас за все, что вы сделали.
Кесептон бросил на него предостерегающий взгляд:
— Тебе все еще предстоит суд. Ты убил человека, Релкин.
— У меня не было выбора. Иначе он убил бы одного из драконов.
— Жюри, состоящее из мужчин и женщин, попросит тебя взвесить ценность человеческой жизни и жизни дикого дракона.
— Но они же услышат показания драконов! А значит, это будут не просто мои слова. Драконы не лгут.
— Будем надеяться, что жюри из добрых марнерийцев посмотрит на дело таким же образом. Но немногие смогут разделить твою точку зрения.
— Возможно, потому что они мало знают о драконах, хотя мы защищаем их жизни. Вы и я, мы оба знаем, что случится со всеми нашими городами, если у нас не будет драконов, с которыми мы можем противостоять врагу.
Кесептон кивнул и помрачнел. Это было правдой, народ Девятки городов Аргоната уже почти забыл об опасностях и необходимости боевого сотрудничества с вивернами.
Переводчик Фереголд уже ожидал их — его вызвали еще до того, как Кесептон отправился к Вегану. Все вместе они свернули к административной палатке, куда был вызван писец со свитками и пером. Затем колонна с Релкином и Кесептоном во главе, с писцом и Фереголдом сзади и еще двумя замыкающими, которые несли стол и стул, направила свой путь туда, где пировала дракониха. Перед ней лежала туша быка.
Высокие Крылья, слизывая кровь с боков, посмотрела на гостей.
— Кто это? — подозрительно спросила она, распространяя вокруг запах крови.
— Это мой друг, — сказал Релкин, — наш друг, капитан Кесептон. Базил рассказал тебе о нем.
— Да, рассказал.
— Добро пожаловать в форт Далхаузи, — сказал Холлейн Кесептон, и Релкин перевел.
Затем выступил вперед Фереголд и представился. Его знания языка драконов были лучшими в легионе, и дракониха была удивлена и польщена таким вниманием к ней.