Драконы
Шрифт:
— Только не здесь, — сказал Рид. — Не на Хорсбрете. Я знаю это наверняка.
Амбрис, мать Пеки, наклонилась в его сторону.
— Как это может быть, — спросила она с любопытством, — чтобы сын рудокопа стал Гонителем Драконов?
У нее было симпатичное морщинистое лицо, а черными волосами и медлительно-вдумчивой речью она напоминала Пеку. Пека видела, как Гонитель Драконов колебался, выбирая вариант ответа. Встретившись глазами с Амбрис, он сделал выбор и перевел взгляд на пламя в очаге:
— Я покинул Хорсбрет, когда мне исполнилось двенадцать лет. Когда мне было пятнадцать,
Мы следили за всеми известными драконами. В зеленом поясе мира, где много рек и гор, лесов и пастбищ, я видел, как целый шахтерский поселок превратился в пепел от огненного дыхания огромного дракона, настолько яркой окраски, что он казался солнцем, которое обрушилось на землю. Девушка, которую я любил, должна была проследить за ним до его норы в пещере глубоко под рудниками. Я видел, как она погибла там. Я сам едва не погиб. Теперь этот дракон заперт в глубине горы, запечатан словом и камнем. Тот самый дракон, который гнался за мной. — Он замолчал, потягивая «драконий след». Затем посмотрел не на Амбрис, а на Пеку. — Теперь ты понимаешь, какая опасность грозит всем вам? А что, если однажды ваш дракон расслабится и проспит сезон спаривания, убаюканный совместным теплом двух солнц? Вы ведь не знаете, что он кольцом окружает весь этот остров. А он не знает, что вы на его острове воруете у него золото. А что, если вы нагрузите свои лодки золотом и поплывете вниз по реке — и вдруг его огромное белое туловище вздымается поперек вашего пути как стена? Или того хуже, вы видите, как он открывает глаз, сверкающий, словно третье солнце, и обнаруживает, что вы украли у него золото? Он вытянется вокруг острова во всю длину, стиснет его кольцом и раздавит вас всех, а потом дохнет ледяным дыханием и превратит весь остров в ледяную глыбу, холодную, как его сердце, и уже не заснет вовеки.
Снова воцарилась тишина. Пека почувствовала, как по позвоночнику у нее прошла дрожь, словно ветер пробежал по нему пальцами, как по дудочке.
— Твоя сказка, — сказала она, — становится все интереснее. — Она отпила глоток «драконьего следа» и договорила: — Мне нравится сидеть в теплом, уютном месте и слушать сказки, в которые не обязательно верить.
— Это похоже на правду, детка, — пожал плечами Кор Флинт.
— Это и есть правда, — сказал Рид.
— Может, и так, — сказала она. — Может, тогда тебе лучше не будить этого дракона.
— А вдруг он неожиданно проснется? Зима погубила моего отца. Дракон может погубить всех вас в разгар
— Опасностей много. Камень обрушится, наводнение случится, ледяной ветер налетит. Дракон — это всего лишь еще одна опасность среди многих, неизбежность которых нужно принимать.
Он внимательно глядел на нее:
— Однажды я видел дракона с крыльями нежно-голубыми, как весеннее небо. Ты когда-нибудь встречала весну на Хорсбрете? А ведь могла бы.
— Ты их любишь, — сказала она, отпив еще глоток. — Судя по твоему голосу, ты их любишь и ненавидишь одновременно, Гонитель Драконов.
— Я их ненавижу, — сказал он спокойно. — Проведешь меня в недра горы?
— Нет. Мне надо работать.
Он пошевелился, и одежда заиграла на нем красными, золотыми, серебряными и нежно-голубыми оттенками. Пека допила «драконий след», и он запылал у нее внутри, словно расплавленное золото.
— Это всего лишь сказка. Все твои драконы — это пестрые узоры в наших головах. Не буди дракона. Разбудишь дракона — уничтожишь ночь.
— Вовсе нет, — сказал он. — Тогда ты увидишь настоящую ночь. Этого ты и боишься.
— Возможно, на самом деле и нет никакого дракона, — передернул плечами Кор Флинт.
— Ну, весна-то есть, — сказала Амбрис с мечтательным видом. — Иногда с материка доносится ее аромат, и я… И я удивляюсь. Но, вообще-то, после тяжелого рабочего дня, сидя у жаркого очага и потягивая «драконий след», можно поверить во что угодно. Особенно в дракона. — Она залюбовалась золотистым напитком в стакане. — Пека, это ты готовила? Что ты туда кладешь?
— Золото.
В глазах Рида мелькнуло выражение, от которого у нее подступили слезы. Она снова наполнила стакан:
— Огонь, камень, мрак, запах дыма, запах ночи, похожий на аромат холодной коры. Тебя это не трогает, Рид Ярроу.
— Очень даже трогает, — невозмутимо сказал он. — Это лучший «драконий след», какой мне доводилось пробовать.
— И еще я кладу туда сердце дракона, — она заметила, что он слегка вздрогнул, и от этого по нему пробежали волны искристо-ледяного цвета, — если это и есть Хорсбрет.
Дракон ворвался в ее мысли, с крыльями, покрытыми инеем, и с ледяным сердцем хранителя зимы. Она затаила дыхание, представив себе, как он свернулся кольцом вокруг них и видит собственные сны. По жилам у нее словно пробежал огонь, а золотистый напиток в руках превратился в преступную тайну.
— Я не верю этому, — сказала она. — Это сказка.
— Да сходи ты с ним туда, детка, — примирительно сказала мать. — Может, там и нет никаких драконов, но не можем же мы допустить, чтобы он погиб во льду, как его отец. К тому же, а вдруг и вправду наступит весна?
— Весна бывает только на равнинах. Не стоит будить то, чего нельзя будить. Я знаю.
— Откуда? — спросил Рид.
Она не сразу нашла нужные слова, впервые в жизни пожалев, что не владеет красноречием жителей равнин.
— Просто чувствую, — ответила она. Он только ухмыльнулся. Она откинулась на спинку стула, возмущенная и слегка испуганная. — Ладно, Рид Ярроу, ты ведь все равно пойдешь туда, со мной или без меня. Утром я проведу тебя на берег. Может, тогда ты послушаешься меня.