Драконья кровь

Квилессе

– Ты о чем? – насторожился Черный. Наорг осклабился:

– Все просто. Я прошу тебя нас отпустить – я знаю таких, как ты! Нам не совладать с тобой, даже если мы накинемся на тебя все. За свою свободу мы укажем тебе этот тайный ход. А ты пообещаешь нам, что просто нас отпустишь. Своему господину скажешь, что мы сбежали, напуганные вашей стражей. Или просто скажешь, что отпустил нас, заключив некий договор – ты же имеешь на это право, как я мог забыть! Ну? Достанет у тебя смелости, чтобы решиться на отчаянный шаг – отпустить меня, того, кто рыл подкопы для людоедов в дома людишек, в обмен на мое молчание? Согласись, тебе выгодно, чтобы никто не узнал о том, что уже знаю о тебе я, и, наверное, подозревает Дракон. Он не может не видеть, что ты не такой, как прочие его поданные, и мои слова лишь укрепят его в его догадках. А, убив меня, ты не узнаешь, где логово людоедов. И выпытать – у тебя времени просто нет. Ну, так ты согласен?

– Что ж, я действительно имею полномочия принимать решения, – резко ответил Черный. – Ты сможешь забрать часть сокровищ, если укажешь мне твой ход, и я пальцем тебя не трону.

У наорга разгорелись глаза.

– А может, господин еще и поможет нам? – вкрадчиво продолжил наорг. – Вот если бы ты увел отсюда войска, а мы бы тем временем обрушили замок… Пока люди соберутся, мы успели бы унести из подвала все.

– Не слишком ли много ты просишь?

– За мою – точнее, твою тайну? Хм… не думаю. Да и моя тайна дорогого стоит. Ты просто не все знаешь, и не ведаешь, сколько маленьких голодных людоедиков может повылезти наружу в один прекрасный момент.

– Об этом поговорим позже, – хладнокровно пообещал Черный, не поддаваясь на шантаж. – Теперь разъясни, почему это наши солдаты так напугались людоедку? Что она, о двух головах?

Наорг пожал плечами.

– Да вроде нет, – заметил он задумчиво. – Но, может, их смутило то, что она в положении и ждет потомства?

Я содрогнулся; почему-то мне представилась жирная свиноматка, толстыми руками пихающая в маленький рот меж жирных щек еду, и мне стало дурно.

– Веди-ка меня к ней, – распорядился Черный, вытащив из-за пояса кошель и кидая его под ноги наоргу. – Там разберемся.

Наорг ловко деньги подобрал и поднял свою бесполезную сломанную пику. Остальные наорги молча расступились перед нами – впрочем, я знал, что они не будут на нас нападать. Они действительно были хитры, и не могли не понимать, что нападение их ни к чему хорошему не приведет – Черный просто переломает их оружие и поубивает их в тот же час.

Нора к логову мамаши-людоедки сужалась от погребенных тут останков людей и прочих существ. Они были небрежно втоптаны в глинистую почву, и то там, то тут под моей ногой с хрустом ломались тонкие косточки. Видно, тут копались наши солдаты и своей возней потревожили сон мамаши-людоедки. Наорги молча бежали позади нас.

Чем ближе мы подходили тем дальше от нас отдалялись наорги. Мне даже показалось, что они опасаются своей госпожи. Плата платой, но голодная мамаша-людоед способна проглотить и ежа!

Ход оканчивался круглой маленькой дверкой, на удивление чистенькой и приятной. Как из сказки о каком-нибудь мышонке с уютной спаленкой и большой кладовочкой…

Черный наподдал пинка по оструганным доскам, и дверь распахнулась. В лицо нам пахнуло теплом и влагой – видно, на стенах этой комнатки влага оседала и стекала на пол, – и мы вошли внутрь.

Людоедка возлежала на ложе – странно, но этой действительно была кровать, порядком замызганная, грязная, накрытая серыми мятыми простынями, свешивающимися до самого пола, но зато под пологом из тусклого старого бархата уже непонятно какого цвета, с оборванными и выцветшими кистями.

Это и в самом деле была громадная женщина, мое сравнение со свиноматкой было как нельзя кстати. Одного взгляда на неё хватило, чтобы понять, что она никогда не покидала эту комнату, потому что просто не могла ходить.

Её жирное тело было громадно, на его фоне крохотные ручки и ножки казались ненастоящими. Она что-то визжала сорванным простуженным голосом, размахивая зажатой в жирном кулаке костью, и её блинообразное лицо (оно, кстати, было таким толстым, что всякие там подробности типа носа, рта, глаз, были как-то незаметны на нем, мелкими, утонувшими в пухлых щеках) тряслось.

Людоедка была одета. Не в пример остальным её соплеменникам, она была разодета, как королева. На её жирные необъемные окорока были натянуты шикарные блестящие чулки с подвязками, на её огромное пузо был натянут корсаж из черного шелка и китового уса, украшенный кружевами и перьями, щедро пришитыми по низу её одеяния и образующими подобие кокетливой короткой юбочки. На её голове была возведена целая пирамида из волос, тщательно отмытых, напомаженных и уложенных, завитые кольцами пряди спускались на белые жирные плечи и огромную грудь, выпирающую из корсажа как тесто из бадьи, и все это жуткое великолепие венчало огромное белое перо.

А в её животе под черным шелком что-то беспрестанно шевелилось и толкалось, словно огромный змей шевелился в теле этой страшной толстухи.

– Чудовищно, – протянул Черный, ступая вглубь комнаты. Людоедка, глядя на предавших её стражей, что-то с ненавистью мычала, вытаращив мутные маленькие глазки. Наорги, ничуть не смущаясь своего отвратительного поступка, выстроились вдоль сырой стены и сложили ручки на животиках, рассматривая с интересом монстра.

– Ну? – нетерпеливо произнес наорг, тот, что торговался с нами. – Что будете с ней делать? Вряд ли вы сможете её отсюда вытащить. Сколь бы ты ни был силен, господин, ты не сможешь даже сдвинуть её с места. Никто не может. Она всегда сидела тут, и только тем и занималась, что жрала да плодилась.

Людоедка продолжала верещать, все больше походя на помешанную, отвратительно пуская слюни.

– Нам и не нужна её туша целиком, – хладнокровно ответил Черный. – Достаточно будет её головы. Выйдите все!

Наорг хохотнул.

– Зачем? Ты, никак, разобрал, о чем бормочет мамаша-людоедка? Понял, чего она обещает тебе? Они обычно щедры на обещания, эти людоеды! Или смелый принц стесняется при свидетелях пачкать свой меч, тем более что это не слишком уж благородно – отсечь голову полоумной толстухе?

Черный с разворота влепил наоргу пощечину.

– Ты хочешь поприсутствовать? – процедил он. – Как это – очень благородно смотреть, как отсекают голову толстухе? И тебе ли рассказывать мне о благородстве после того, как ты прорывал подкопы в чужие дома и пускал туда кровожадных убийц? Впрочем, я могу удовлетворить твое любопытство.

Я не успел и слова сказать, как Черный пинками выпроводил остальных наоргов прочь из комнаты и с треском захлопнул за ними дверь. Его словно бы обуяла ярость, и наорг, моментально растерявший всю свою смешливость, испуганно умолк.