Древнекитайская философия. Эпоха Хань
Шрифт:
Это невозможно описать. Поэтому их речи — это звуки разума, их писания — это картина разума. По характеру звуков и картины узришь благородного мужа и низкого человека. Эти звуки и картины движут чувствами благородного мужа и низкого человека. А слова совершенномудрого полноводны, как река. Ведь только в реке, если движешься по течению, то удобно, и если движешься против течения, то наоборот».
Некто спросил: «Чжун-ни же был совершенномудрым, почему же он не мог прожить свой век в покое, а наткнулся на неудобства в Чэнь и Цай?» [583] Отвечаю: «Если бы в Чэнь и Цай ему было удобно, был бы он похож на совершенномудрого?»
583
В оригинале вместо иероглифа чэнь стоит иероглиф фань. Это, вероятно, опечатка. Однажды царство У напало на царство Чэнь. Чуский правитель Чжао-ван (515-489 гг. до н. э.) выступил на помощь Чэнь. В это время Конфуций путешествовал по стране и находился между столицами царств Чэнь и Цай. Чуский Чжао-ван послал своих людей встретить
Некто спросил: «"Хуайнань-цзы" и Великий Историк [584] знали много, почему же их писания так сумбурны?» Отвечаю: «Да, сумбурны, сумбурны. Люди страдают оттого, что многознание становится сумбурностью. Только у совершенномудрого оно не становится сумбурностью. Если книги не соответствуют канонам, то это не книги; если речи не соответствуют канонам, то это не речи; если и речи и книги не соответствуют канонам, то это всего лишь обильная пустая болтовня».
Некто спросил: «[Конфуций] передавал, но не создавал, а как же вы создали "Тай сюань цзин" ("Книгу о сокровенном")?» Отвечаю: «Его деяния переданные, а его писания созданные [585] . А вот кого воспитывали, да не получилось всходов, так это мой сын У. В девять лет он уже обсуждал со мной тексты о Сокровенном» [586] . Некто спросил: «Чем создана "Тай сюань цзин"?» Отвечаю: «Создана человеколюбием и чувством долга». Тот спросил: «А может быть, она создана не человеколюбием? А может быть, она создана не чувством долга?» Отвечаю: «Она же не сумбурная, этого достаточно».
584
Великий историк — Сыма Цянь.
585
Конфуций говорил про себя: «Я передаю, а не создаю». Свое учение Конфуций рассматривал как закрепление традиционных взглядов и представлений, а не как качественно новую систему взглядов.
586
Конфуций говорил, имея в виду одного из своих учеников (возможно, Янь Юаня): «Бывает, что всходы есть, да не получается цветов; бывает, что цветы есть, да не получается плодов». Своего сына Ян Сюн, таким образом, ставит лишь немного ниже учеников Конфуция.
Некто спросил: «Трудны или легки каноны?» Отвечаю: «Дело в сохранности или утрате». Тот не понял. Отвечаю: «Если тексты их сохранились, то легки, а если утрачены, то тяжелы».
Яньлинский Цзи-цзы в вопросах музыки был талантливейшим человеком, но если музыка в расстройстве, то и сам Чжан не знал бы, как быть [587] .
Если ритуал и музыка чжоуские, то все дела пойдут на лад и каждое из них будет нетрудным; если ритуал и музыка циньские, то все дела не пойдут на лад и каждое из них может стать трудным. Если есть только верхняя одежда, но нет нижней, то не знаю, как быть; если есть только нижняя одежда, но нет верхней, то не знаю, как быть; верхняя и нижняя одежда вместе — вот это удобно [588] .
587
Согласно преданию, яньлиньский Цзи-цзы по имени Чжа совершил путешествие в Лоян (чжоускую столицу) для ознакомления с музыкой и песнями чжоуского царства (см. также примеч. 17 к главе седьмой «Хуайнань-цзы» и примеч. 105 к «Янь те луню»).
588
Династия Цинь во времена Ян Сюна считалась враждебной конфуцианству. Ее осуждали, в частности, за непомерную власть, которой обладал император Цинь Ши-хуан и которую он использовал для беспощадного угнетения подданных. Ян Сюн аллегорически изображает государя как «верхнюю одежду», а подданных как «нижнюю одежду». Правитель, по мнению Ян Сюна, должен гармонически сочетать свои интересы с интересами подданных.
Некто спросил о гражданских делах. Отвечаю: «Это — порядок». Тот спросил о военных делах. Отвечаю: «Это — победа». Тот не понял. Отвечаю: «Добивайся, чтобы дела шли в своей последовательности, это порядок. Преодолей свой эгоизм, это победа. Поступать таким образом, действовать так и просиять — не добродетель ли это?» Некто спросил: «Редко кто знает о добродетели. Так как же им просиять?» Отвечаю: «Если кто поступает так, когда я об этом знаю, и поступает так же, когда я об этом не знаю, то его сияние велико. А если кто поступает так лишь тогда, когда я об этом знаю, то сияние мало». Некто спросил: «Благородный муж терзается тем, что идут поколения, а он останется безвестен. Разве его положение не близко к положению знаменитых сановников?» Отвечаю: «Когда благородный муж преисполняется добродетелью, он и достигает славы. Правители Лян, Ци, Чжао, Чу [589] все были богаты и знатны, но они создали себе славу своей злобностью. А вот Чжэн Цзычжэнь из Гукоу [590] не изменил своему благородству, пахал землю на горных склонах, но слава его гремела в столице. Куда тут сановникам! Куда тут сановникам!»
589
Здесь имеются в виду правители удельных княжеств, существовавших в Китае в начале периода Западной Хань, т. е. во II
590
Чжэн Цзычжэнь — отшельник, прославился своей скромностью и простотой.
Некто спросил, что такое человек. Отвечаю: «Его трудно познать». Тот спросил: «Как так трудно?» Отвечаю: «Нетрудно отличить гору Тайшань от муравьиной кучи, Янцзы и Хуанхэ от потока на дороге. Но отличить великого совершенномудрого от великого краснобая трудно. Увы! Кто может различать очень похожие вещи, тому нетрудно».
Некто спросил, можно ли что-либо заимствовать у Цзоу Яня и Чжуан Чжоу. Отвечаю: «Добродетельное заимствуй, а неверное — нет». — «А что такое добродетельное и неверное?» Отвечаю: «Если то, что они говорят о Небе, Земле и Человеке, соответствует канонам, то это добродетельное. А нет — так неверное. Неверные слова не исходят из уст благородного мужа».
Глава двенадцатая. Благородный муж
Некто спросил: «Благородный муж только заговорит — сразу получается сочинение, только шевельнется — сразу получается добродетельный поступок. Почему так?» Отвечаю: «Это потому, что [его речи и поступки] полноценны внутренне и изящны внешне. Лу Бань орудовал топором, стрелок И действовал стрелами. Благородный же муж [обычно] не говорит, но то, что он говорит, непременно должно быть взвешено; [обычно] не действует, но если он что-либо сделает, то это непременно заслуживает одобрения». Некто спросил о том, в чем благородный муж мягок и тверд. Отвечаю: «Благородный муж мягок в человеколюбии, тверд в чувстве долга».
Некто спросил, бывает ли так, что кораблем с башенной надстройкой черпают винную гущу, а боевой колесницей крошат соленые овощи. Отвечаю: «Бывает». Тот сказал: «Но ведь столь большие орудия никак не могут помочь в таких малых делах». Отвечаю: «Это всего лишь приспособления. Но благородный муж — это не приспособление» [591] .
Некто спросил о Мэн-цзы — знал ли он о важном в речах, знал ли он о существеннейшем в добродетели. Отвечаю: «Не только знал об этом, но и искренне следовал этому». Тот спросил: «Вы ведь принижаете всех философов, а Мэн-цзы разве не принадлежал к философам?» Отвечаю: «Все философы — это те, учение которых отличается от Конфуция. А Мэн-цзы отличается или не отличается?»
591
...благородный муж — это не приспособление — почти дословная цитата из «Лунь юя», 2, 12. Смысл фразы — для благородного человека не бывает больших или малых дел, его качества проявляются во всех его поступках.
Некто сказал: «Книга Сунь Цина [592] не такая же, как у множества школ, и только в отношении Цзы-сы и Мэн Кэ он заблуждался». Отвечаю: «Я считаю, что у Сунь Цина [с Конфуцием] общие ворота и разные калитки. Что касается Совершенномудрого, то он от него не отличается».
Быка чистой темно-рыжей масти, с ясными глазами и с рогами берут и поднимают в храм [для принесения в жертву]. Точно так же благородный муж добродетелен во всей полноте [593] .
592
Сунь Цин — другое имя видного древнекитайского философа Сюнь-цзы.
593
Жертвенное животное не должно было иметь никаких телесных изъянов.
Некто спросил, чем благородный муж похож на яшму. Отвечаю: «Чистотой, стойкостью, теплотой, милосердием. Он мягок и в то же время тверд, округл, но в то же время угловат. Он настолько глубок, что это невозможно выразить».
Некто сказал: «Искусство Чжун-ни исчерпывающе и не безмятежно; велико и не мало. Осуществить его — это все равно что быку [поймать] крысу». Отвечаю: «Путь Чжун-ни подобен четырем великим рекам, которые проходят сквозь Срединное государство и в конце концов впадают в великое море. А путь других людей подобен речкам на северо-западе [594] , которые пересекают земли варваров на северо-востоке. Некоторые из них впадают в Тошуй, некоторые из них впадают в Ханьшуй» [595] .
594
Северо-западные районы Китая засушливы, реки там очень невелики.
595
Тошуй и Ханьшуй — название рек в Центральном Китае.
Использовать учение «Хуайнань-цзы» — это хуже, чем использовать учение Великого историка. Великий историк же все брал у Совершенномудрого, а «Хуайнань-цзы» брал мало. Непременно полагайся на конфуцианцев. Тот, кто беспорядочно отходил [от конфуцианства] и беспорядочно примыкал [к нему], — это «Хуайнань-цзы». У кого писания прекрасные и кто не повторяется — это Чан-цин [596] . Кто был любвеобилен и жалостлив — это Цзы-чжан [597] . Чжун-ни был любвеобилен, но в любви он исходил из чувства долга. Цзы-чжан был любвеобилен, но любил он редкостное.
596
Чан-цин — второе имя знаменитого поэта Сыма Сянжу (179-118 гг. до н. э.).
597
Цзы-чжан — второе имя Сыма Цяна (см. вступительные заметки и перевод «Ши цзи»).