Древнекитайская философия. Эпоха Хань
Шрифт:
Пока цикада не сбросила свою кожицу, она остается куколкой. Когда же она сбросит свою кожицу, она выходит из состояния куколки и принимает вид цикады. Не правомерно ли сравнить то, как цикада выходит из состояния куколки, с тем, как жизненный дух покидает тело умершего человека? Но то, что стало цикадой, не может повредить тому, что было куколкой. Если же цикада не может повредить куколке, тогда как же может наносить повреждения телу живых людей жизненный дух умершего человека?
Природа сна неясна. Одни считают, что, когда [человек] спит, его жизненный дух остается в его теле и вызывает приятные и неприятные видения. Другие полагают, что жизненный дух уходит [из тела во время сна] и общается с другими людьми и существами. Так вот, если он, [жизненный дух], на самом деле остается в теле [спящего человека], тогда и с жизненным духом мертвеца дело должно обстоять так же. Если же он, [жизненный дух], действительно может удаляться [из тела], то тогда во сне человек может убить или ранить кого-то из людей, а коль скоро он сам может [во сне] ранить или убить другого человека, то, в свою очередь, подобным же образом и его самого может [во сне] убить кто-то. Однако, [проснувшись] на другой день, если бы он осмотрел тело этого другого, так же как и свое собственное, он не обнаружил бы и следов ран, нанесенных мечом.
Сновидения вызываются жизненным духом, и этот жизненный дух [спящего человека] одинаков с жизненным духом умершего. Жизненный дух спящего [человека] не может вредить людям, как же сможет причинять такой вред жизненный дух умершего?
Пылает огонь — кипит котел, прекращается кипение — исчезает пар — все это зависит от огня. Только
Когда огонь пылает ярким пламенем в печи, [вода] бушует в котле и пар клубится. Когда жизненная энергия клокочет в груди, силы растут и тело горит.
Когда же человек находится при смерти, тело его охлаждается и зябнет, охлаждение это и замерзание все увеличивается и увеличивается, достигая высшего предела, за которым следует гибель. В то время, когда [человек] умирает, [его] жизненный дух не в состоянии войти в силу, после смерти тела он подобен кипятку, выплеснутому из котла, как же может он чинить вред людям?
Человек может заболеть от другого существа и стать бесноватым, но если распознать то, что вызвало болезнь, и воздействовать на это, то тогда можно излечить болезнь. Пока это существо не окончило свой век, его жизненный дух имеет опору в теле и поэтому может видоизменяться и вступать во взаимосвязь с человеком. Но после смерти тело разлагается, жизненный дух рассеивается; потеряв то, на что можно было бы опереться (т. е. тело), он не способен более ни на какие изменения.
Жизненный дух человека подобен жизненному духу другого существа. При жизни другого существа его «жизненный дух» может поразить болезнь, после же смерти его жизненный дух уничтожается.
Люди и другие существа не отличаются друг от друга [в этом отношении] — после смерти жизненный дух их равно уничтожается; как может он [кому-то] нанести вред?
Если же [кто-либо] будет утверждать, что человек представляет наибольшую ценность [в мире будто бы именно потому, что] его жизненный дух совершенно особый, то [для опровержения этого] достаточно сослаться на то, что другие существа могут видоизменяться и испытывать превращения, а люди не могут. Значит, наоборот, жизненный дух человека несравним с другими существами [потому, что] их жизненный дух превосходит человеческий [994] .
994
Настаивая на тождественности сущности животных существ и человека, Ван Чун всячески подчеркивает особое место человека в природе, как самого ценного из всех существ, и объясняет это тем, что человек способен мыслить и познавать — единственный из существ природного мира. Так, в кн. 24 гл. 2 он пишет: «Из тридцати шести [видов] голых тварей (до чунь) человек стоит на первом месте, человек — это существо (у). Среди тьмы существ [вещей, у] он единственный из всех обладает разумом» (Чжуцзы цзичэн, кн. 7, Луньхэн, с. 239).
Однако Ван Чун решительно критикует тех, кто ставит человека выше всех живых существ потому, что признает у человека особый, сверхъестественный жизненный дух, обеспечивающий ему посмертную жизнь. Против этого взгляда Ван Чун выступает, в частности, в гл. 2, кн. 14 («О холоде и тепле»), где протестует против жестокого обращения с животными тех, кто ставит человека выше всех существ. Там он заявляет: «...казнить человека и убивать животное (цинь) — это (в моральном отношении) одна и та же жестокость... [Ведь] человек и животное [существо] — оба являются [живыми] существами (у). Все относятся к [категории] десяти тысяч вещей (у)». (Чжуцзы цзичэн, т. 7, Лунь хэн, с. 141). И здесь Ван Чун выступает против тех, кто признает у человека бессмертную душу и тем самым выделяет его из природного мира как высшее существо. Применяя как полемический прием доказательство от противного, Ван Чун высказывает мысль, что в некоторых отношениях человек даже менее жизнеспособен, чем животные существа, и в этом смысле животных можно даже поставить выше человека, как более приспособленных к жизни; многие животные быстрее бегают, зорче видят, лучше могут постоять за себя в борьбе за существование, но, кроме того, животные существа могут видоизменяться. Что Ван Чун имеет в виду — вытекает из нижеследующего текста его главы «Необоснованные утверждения» (кн. 2, гл. 3), где читаем: «В этом мире человек по природе выше всех [существ]... его тело не видоизменяется, ни на какое время мужчина не может стать женщиной, а женщина — мужчиной. Шелковичный червь... вырастая, становится коконом, а кокон превращается в бабочку, она имеет два крыла и по виду совершенно отлична от шелковичного червя. Только человек не видоизменяется... Со дня рождения и до самой смерти [человек] не претерпевает видоизменений, ибо такова его естественная природа. То, что по природе невидоизменяемо, не может видоизмениться, а то, что по природе видоизменяемо, не может не видоизмениться» (Чжуцзы цзичэн, т. 7, Лунь хэн, с. 14).
[Общеизвестно, что] вода топит, а огонь сжигает. Вообще все то, что может повредить человеку, относится к вещам пяти первоэлементов: металл ранит человека, дерево ударяет его. земля придавливает человека, вода топит человека, огонь сжигает его. Если же человек умирает, то относится ли [разве тогда] его жизненный дух к вещам пяти первоэлементов? Может ли вредить [он] людям, не являясь [вещью, относящейся к пяти первоэлементам]? Нет, он не может вредить людям.
[Поскольку жизненный дух человека] не принадлежит к вещам [пяти первоэлементов], значит, он есть жизненная энергия [995] . Из тех видов жизненной энергии, которые вредят людям, наиболее губительной является жизненная энергия солнца (тай ян). После смерти человека обладает ли пагубной силой его жизненная энергия? Вредит ли [она] людям или нет? Нет, [она] не в состоянии причинять вред людям.
Итак, [я] заключаю, что мертвые не становятся духами, не обладают сознанием и не могут вредить [живым] людям. Отсюда ясно, что привидения, которых [люди] видят, не являются [воплощением] жизненной энергии умерших людей и этой жизненной энергией человеку не может быть причинен какой бы то ни было вред.
995
В подавляющем большинстве случаев Ван Чун употребляет категорию ци в значении изначальной материальной субстанции, первоосновы вещей, но вместе с тем понятие ци выступает в «Лунь хэне» и как «жизненная сила», «жизненный дух», нечто подобное душе, присущей только живым организмам и покидающей тело человека после смерти, неотделимой от тела и вне его не существующей. Видимо, здесь цзин шэнь — дух, душа — выступает как форма бытия ци после смерти человека. Вместе с тем жизненный дух выступает здесь одновременно и как материальное понятие, не отличающееся по сути от мировой субстанции ци.
Книга двадцать шестая. Глава первая. О действительном знании
Конфуцианцы, рассуждая о людях совершенномудрых, полагают, что они знают о прошлом, отстоящем от нас на тысячу лет, и знают о будущем на десять тысяч поколений вперед; что благодаря прозорливости своего зрения и проницательности своего слуха они постигают [суть вещей] при первом же их появлении, что они познают само собой, не изучая, и понимают само собой, не спрашивая. Поэтому [люди] их называют совершенномудрыми, [а совершенномудрых] считают святыми. Подобно тысячелистнику и черепахе [996] ,
996
Широко распространенными видами гадания в древнем Китае были гадания по тысячелистнику и черепахе.
Что же касается мудрецов, то [их способности] не достигают таких талантов. Их знания недостаточны, и они не обладают даром предвидения, поэтому и называют их мудрецами, [а не совершенномудрыми]. Если названия неодинаковы, то и существо различно, если же сущность одна и та же, то и наименования совпадают. Когда назвали совершенномудрых [особым] наименованием, то знали, что совершенномудрые люди — это сверхвыдающиеся, отличающиеся от мудрецов.
Перед кончиной Конфуций завещал нам книгу пророчеств [997] , в которой предрекал: «Какой-то неизвестный мужлан назовет себя Цинь Ши-хуаном [998] , войдет в мой дом, усядется на корточках на моей постели и вывернет наизнанку мое платье. Прибыв к Шацю [999] , он умрет». Со временем циньский царь захватил всю Поднебесную и провозгласил себя Ши-хуаном [1000] (Первым императором). Совершая ритуал объезда страны, он прибыл в Лу [1001] и посетил жилище Конфуция. Затем он направился в Шацю, но по дороге заболел и скончался.
997
«Чань шу» («Книга пророчеств») — приписывалась Конфуцию (551-479 гг. до н. э.); о ней Ван Чун упоминает и в главе «Ци гуай» («О чудесах»), кн. 3, гл. 6.
998
См. примеч. 26 к главе седьмой «Хуайнань-цзы». Цинь Ши-хуан — первый император Цинь, основатель империи Цинь (221-202 гг. до н. э.).
999
Шацю — городское местечко на стыке современных провинций Хэбэй и Шаньдун, где действительно внезапно скончался Цинь Ши-хуанди в 210 г. до н. э. — почти через 280 лет после смерти Конфуция.
1000
Циньский царь — имеется в виду Ин Чжэн (246-210 гг. до н. э.), будущий Первый император Цинь (Цинь Ши-хуан).
1001
Лу — древнекитайское царство, родина Конфуция; располагалось на территории современной провинции Шаньдун.
Еще [в «Книге пророчеств»] говорилось: «Дун Чжуншу [1002] приведет в порядок [1003] мои писания». Впоследствии цзяндуский первый советник [1004] Дун Чжуншу произвел исследование «Чунь цю» [1005] и написал свои толкования к ней.
В «Книге [пророчеств»] предрекалось также: «Цинь [1006] будет уничтожена [при] Ху [1007] ». Впоследствии Второй император Ху Хай [1008] действительно кончил тем, что потерял Поднебесную [империю].
1002
Дун Чжуншу — ученый конфуцианец (ок. 179-104 гг. до н. э.); по сведениям Сыма Цяня, придворный жрец и заклинатель дождя, создатель ортодоксальной конфуцианской доктрины, заложившей основы конфуцианской теологии. См. также вступительные замечания к «Чунь цю фань-лу» и «Янь те луню».
1003
Приведет в порядок — луань. По поводу знака «луань», который использован в данном тексте, Ван Чун проводит специальное исследование в кн. 29, гл. 1 («Критические рассуждения по поводу разных книг»). Данный иероглиф мог использоваться в прямо противоположных смыслах: «приводить в порядок» и «приводить в беспорядок», что, естественно, коренным образом меняло как оценку анонимным автором «Чань шу» труда Дун Чжуншу, так и его отношение к наследию Конфуция. Рядом логических умозаключений Ван Чун пытался примирить обе концепции и доказать, что в любом случае речь шла не об отрицательной оценке Конфуцием будущего толкователя его учения, а о предвидении, что его учение будет понято полностью (и, таким образом, как бы окончательно сформулировано) именно Дун Чжуншу. Однако допустимо и иное толкование этого места «Чань шу», согласно которому Дун Чжуншу мог обвиняться в искажении и еретическом толковании конфуцианского канона, поскольку для ханьского конфуцианства характерна борьба между различными толками конфуцианского вероучения.
1004
Первый император династии Хань Лю Бан выделил своим боевым соратникам в управление территории, самые крупные из которых по старинке именовались го, т. е. «царства», и сначала действительно были полунезависимыми владениями. Родственники императора, пожалованные крупнейшими владениями, получили при этом наивысший титул знатности ван, ранее имевший значение «государь, правитель». Советником при одном из таких ванов, получивших во владение область Цзянду (на территории современной провинции Цзянсу), и был Дун Чжуншу.
1005
Имеется в виду сочинение Дун Чжуншу «Чунь цю фань-лу» — см. вступительные заметки к переводу из «Чунь цю фань-лу».
1006
Имеется в виду империя Цинь, созданная Цинь Ши-хуанди.
1007
Ху — Ху Хай, младший сын Цинь Ши-хуанди, добился казни по обвинению в государственной измене своего старшего брата, наследного принца Фу Су, и стал, таким образом, главным претендентом на императорский трон.
1008
Ху Хай вступил на императорский престол после смерти Цинь Ши-хуанди в 210 г. до н. э., приняв титул Эр Ши-хуана — Второго императора. «На третьем году его правления (207 г. до н. э.) владетельные правители совместно поднялись и восстали против Цинь» (Сыма Цянь. Ши цзи, гл. 5). Вскоре движение приняло широкий характер, и династия Цинь была свергнута.
[Эти] три примера используются для того, чтобы доказать, будто совершенномудрые люди знают будущее на десять тысяч поколений вперед.
Конфуций от рождения не знал, кто был его отец, [потому что] собственная мать скрывала это [от него]. Но во время его игры на флейте ему само собой открылось, что он происходит от иньского рода Цзы и является отпрыском сунского сановника [Вэй-цзы] [1009] . Не обращаясь к документам и книгам, не слушая ничьих рассказов, он [благодаря] игре на флейте и проникновенности мысли сам установил свое происхождение. Этот [факт приводят как] доказательство того, что совершенномудрые люди проникают в глубь прошлого на тысячу лет.
1009
По традиции, предком Конфуция называли родственника последнего правителя династии Шан-Инь Вэй-цзы (Цзы считалось ее фамильным именем). После падения династии Вэй-цзы был назначен правителем во владение Сун.