Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии
Шрифт:
4. Ящичные оссуарии. В III в. н. э. происходит замена антропоморфных статуарных оссуариев вариантами ящичных; появляются погребения в бытовых сосудах и погребения очищенных костей в нишах на горных склонах, в стенах заброшенных зданий. Это могло быть связано с распространением в Хорезме канонического зороастризма, осуждавшего идолопоклонство (Рапопорт Ю.А., 1971, с. 89). Ящичные оссуарии разнообразны по форме: прямоугольные, с ножками и без ножек, с боковым сводчатым люком и крышкой для загружения костей и с купольной крышкой; бочонкообразной формы и др. Многие ящичные оссуарии найдены в непотревоженном виде, что дает возможность реконструировать погребальный обряд. В них укладывалось от одного до нескольких черепов, часто без нижней челюсти. В половозрастном составе погребенных не прослеживается никакой закономерности. Вместе с черепами укладывались отдельные кости скелета — обычно только кости конечностей. Находки
5. Сосуды-оссуарии и бытовые сосуды используются для погребений со II в. н. э. Это либо бытовые сосуды, часто с отбитой узкой горловиной, чтобы сделать возможным загружение костей, либо специально изготовленные сосуды-оссуарии, повторяющие форму бытовых. Находки сосудов-оссуариев отмечены на некрополях правобережного Хорезма, в левобережном — единичные на Калалыгыр и массовые — на некрополе древнего Миздакхана (Рапопорт Ю.А., Лапиров-Скобло М.С., 1963, с. 151; Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К., 1970).
6. Оссуарии-саркофаги. Погребение молодой женщины в керамическом саркофаге вытянутой овальной формы (130x75 см, высота 60 см) в яме с подбоем, с камерой, выложенной сырцом, обнаружено на некрополе древнего Миздакхана. Кости были предварительно очищены, в саркофаге находился инвентарь (зеркало, стеклянный сосуд, перстни, подвески и серьги), позволяющий датировать его III в. н. э. Данный тип погребения не является исконно хорезмийским и, очевидно, принадлежит пришлому населению, попавшему под культурное и идеологическое воздействие хорезмийцев (Ягодин В.Н., Ходжайов Т.К., 1970, с. 57–59, 117–122, 162, 166; Ягодин В.Н., 1971, с. 103–107).
Хотя оссуарный обряд в Хорезме и являлся господствующим, все же зафиксировано в ряде мест наличие иного типа захоронений (в районе Кой-Крылганкалы; в Беркуткалинском оазисе, рядом с замком № 37; возле крепости Большой Кырккыз, в окрестностях городища Куняуаз, у городища Базаркала). Планомерные раскопки проводились только на могильнике у городища Базаркала (Гудкова А.В., Манылов Ю.П., 1981).
Могильник находился примерно в 120–160 м к востоку от городища Базаркала в зоне разрушающихся такыров среди барханных песков. Погребения оказались на поверхности в результате деформации, так что невозможно ничего сказать о том, были над ними какие-либо сооружения или нет. Для могильника характерен обряд трупоположения. Умерших хоронили в неглубоких ямах и засыпали землей. У погребенных преобладает вытянутая поза на спине, иногда с поворотом головы в сторону. Реже встречаются погребения на спине в позе всадника. Костяк чаще лежит черепом на юг, реже — на север или с незначительным отклонением на северо-северовосток. Захоронения содержат довольно скромный инвентарь, состоящий в основном из украшений и посуды. Сосуды почти всегда стояли в головах погребенного. Преобладают гончарные сосуды. Наконечник стрелы найден в одном захоронении, кости жертвенного животного отмечены в четырех случаях, в трех из них они лежали вместе с железным ножом. Очень редко встречаются погребения без инвентаря. Датируется могильник V–III вв. до н. э. (табл. CLX, CLXI).
Культовые памятники. Значительное место в религии древнего Хорезма играло почитание огня. Святилище огня кангюйского времени было открыто на Джанбаскале. Оно замыкало единственную идущую от городских ворот улицу. Середину одной из небольших комнат монументального здания занимало правильное овальное возвышение — видимо, основание для металлического жертвенника, на котором горел огонь. Вдоль стен шли узкие глинобитные возвышения-суфы. Пол помещения перекрыт слоем саксаульной золы, поверх которой была положена глиняная обмазка. Зола священного огня, по-видимому, не должна была выбрасываться из помещения, поэтому ее уплотняли и обмазывали сверху глиной (Толстов С.П., 1948а, с. 97). Большая комната в том же здании (8x14 м), очевидно, служила местом ритуальных трапез — пол его усеян черепками бытовой посуды и раздробленными костями животных. Святилище функционировало длительное время. С.П. Толстов выделяет три этапа перестройки хранилища священного огня (Толстов С.П., 1948а, с. 97, рис. 33).
Аналогичный храмовый комплекс того же времени находился в 1 км к югу от Базаркалы. В квадратном здании (49,5x44 м) в ямах, выложенных сырцом, были найдены многочисленные вотивные сосуды. Обычай сохранять таким образом приношения и пришедшую в негодность храмовую утварь, которую нельзя было просто выбрасывать, известен у многих народов. Рядом расположено было собственно хранилище священного огня: в помещении 6x5 м у северной стены было открыто возвышение со следами огня. В северо-западном углу находилось другое возвышение, огороженное
О распространении культа огня и его ритуальном возжигании во время празднеств говорят квадратные очаги топрак-калинского дворца (Рапопорт Ю.А., 1978, с. 276), храм огня с окружающей его монументальной застройкой на городище Топрак-кала в жилом квартале (ГТК, с. 6, 42–50), очаги, окруженные черепами и фрагментами погребальных скульптур на Куняуазе и Кангакале (Неразик Е.Е., 1958, с. 375, 378; Рапопорт Ю.А., 1971, с. 76–79), указывающие на какую-то связь культа огня с погребальным культом. Почитание огня и очага в измененной форме просуществовало в Хорезме до средневековья (Вишневская О.А., Рапопорт Ю.А., 1979, с. 105–112). Ритуальное значение имел и комплекс Кой-Крылганкалы.
Сосредоточием нескольких культов или нескольких аспектов царского культа был дворцовый комплекс Топрак-кала. Их направление раскрывается живописным и скульптурным оформлением залов дворца: почитание обожествленных или героизированных предков, культ царского огня, заупокойный культ, мистерии дионисийского толка, почитание женских божеств или различных ипостасей одной великой богини (Рапопорт Ю.А., 1981, с. 228–240).
При раскопках городища Топрак-кала была исследована часть квартала, занятого храмами (ГТК, с. 41 и сл.). Исследования показали, что все время существования квартала он был занят монументальными постройками, те же здания, которые были полностью вскрыты, относятся к концу III или началу IV в. н. э. (ГТК, с. 55). Исследовано три храма, расположенных рядом друг с другом. Они занимали центральную часть квартала, возвышаясь посреди открытых площадей. Поздние храмы воздвигались на мощных платформах, в которые были превращены руины более древних. Все здания храмов имели одну и ту же схему планировки: цепочка помещений, соединенных широкими коридорами (в здании I и II — три помещения, в здании III — два). Самым монументальным было здание I. Авторы раскопок отмечают его близость (с точки зрения планировки) к месопотамским храмам и храму Джандиал в Индии. В то же время они предполагают, что он был храмом огня. Этот тезис подтверждает наличие особых ям-колодцев рядом со зданием, куда складывался пепел.
Среди находок, сделанных в «храмовом квартале», необходимо отметить фрагмент алебастровой статуи и декоративно оформленные рога архара.
Можно отметить также наличие комнат, игравших особую — видимо, сакральную — роль внутри больших сельских усадеб (Неразик Е.Е., 1976, с. 164). Иногда они имели планировку, напоминающую храмовую: четыре колонны и очаг в центре. Вполне вероятным кажется предположение о том, что эти помещения — место совершения домашнего культа.
Искусство. Самый ранний фрагмент миниатюрной настенной росписи, изображающей лучника (сохранилось только лицо и часть руки, держащей натянутый лук), найден на Кой-Крылганкале (Толстов С.П., 1962, с. 128, рис. 67). Он датируется в пределах IV–I вв. до н. э. — времени существования памятника. Почти все остальные известные хорезмийские настенные росписи происходят из дворца Топрак-калы. Роспись производилась минеральными красками по уложенной в несколько слоев ганчевой штукатурке: нерастертые кусочки минеральной краски были найдены в топрак-калинском дворце. Первоначально наносился красной краской контур изображения, затем оно раскрашивалось. В росписях топрак-калинского дворца преобладают коричневые и красные тона, употреблялась также черная краска (для проработки контуров), охра, зеленые и синие тона. Те же краски применялись для раскрашивания глиняной и алебастровой скульптуры.
Круг сюжетов топрак-калинских росписей очень разнообразен. Поскольку ни одна композиция не дошла до нас целиком, догадаться об их содержании трудно. Отдельные сохранившиеся фигуры и композиции получили условные наименования: «Червонный валет», «Червонная дама», «Арфистка», «Жрец, несущий свитки» и др. Почти во всех залах дворца присутствуют орнаментальные мотивы, изображения животных (тигра, фазана, грифонов), изображения музыкальных инструментов в росписях одного из залов. Роспись и скульптура залов дворца были задуманы, по всей видимости, как элементы единой композиции, связанной с различными культовыми сюжетами. Объемная и горельефная скульптура раскрашена. Вся скульптура была вылеплена из лёссовой глины, на деревянных каркасах и облицована ганчевой штукатуркой, поверх которой наносилась роспись.