Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии
Шрифт:
Как уже отмечалось выше, две социальные категории населения парфянского царства упоминаются постоянно среди несвободного населения. Это рабы и пелаты. Употребление термина «пелаты» Плутархом, бесспорно, не случайно. Эта категория у него отличается от собственно рабов (??????), но в то же время, согласно свидетельству Юстина, включается в более общий класс servi. Таким образом, уже apriori можно считать пелатов особой социальной категорией, достаточно близкой рабам, но не идентичной им. В литературе парфянских пелатов обычно приравнивают к колонам и определяют как крепостных (serfs), что вряд ли справедливо. Данный термин в античных источниках характеризует иную форму зависимости. Он применяется Аристотелем (Ath. resp., II, 2) для определения основной массы населения Аттики до реформ Солона, и пелаты у него приравниваются к так называемым шестидольникам (??? ????????? ??????? ??? ?????????). В предыдущей фразе указывается (приведенная нами цитата служит расшифровке этого общего положения), что бедняки находились в порабощении (??? ????????? ?? ??????). В аналогичном смысле определяют пелатов и лексикографы. Поллукс, в частности (Poll., III, 82),
Для нас важно пока отметить следующее: 1) определенная противоречивость в определении их статуса: «свободные, но рабствующие»; 2) состояние личной зависимости.
Этот термин, насколько мы знаем, один раз зафиксирован и в эпиграфических документах. Это надпись 151 г. н. э. из Фанагории. «Тиберий Юлий царь Реметалк, друг Цезаря и друг римлян, благочестивый, земли в Фианнеях, посвященные Летодором, и пелатов, как записано на стоящем рядом памятнике, которых со временем стало меньше, все собрав и приумножив, возвратил в целости попечением Александра, сына Мирина, ведающего святынями, в 448 г., месяце Апеллее, 20 числа» (КБН, 976). Здесь пелаты оказываются связанными с храмом и, видимо, посвященными храму землями. Эта надпись неоднократно привлекала внимание исследователей. С.А. Жебелев, сопоставив этот документ с упомянутыми выше свидетельствами об афинских пелатах, склонялся к определению статуса фанагорийских пелатов, как крепостного состояния, хотя и указывал, что этот факт не может служить доказательством господства на Боспоре феодально-крепостнических отношений (Жебелев С.А., 1953, с. 125 и сл.). В.Д. Блаватский видел в пелатах прикрепленных к земле хлебопашцев. Он высказал предположение, что эта форма зависимости постепенно вытесняла на Боспоре собственно рабство (Блаватский В.Д., 1954, с. 41). В.Ф. Гайдукевич определял пелатов как закрепощенных земледельцев из коренных местных жителей. Они, по его мнению, живя в деревнях и обрабатывая землю, обязаны были отдавать значительную часть урожая владельцам земли (Гайдукевич В.Ф., 1949, с. 363).
В литературе уже отмечалось, что для выяснения статуса пелатов необходимо привлечь данные и о проспелатах (???????????). Данный термин употреблен Феопомпом (в изложении Афинея). По словам этого автора, фракийское племя ардиэи имело 300 000 проспелатов, которых они «использовали так же, как спартанцы использовали илотов» (Athen., VI, 271e; X, 443). Исследовавшая социальные отношения у фракийцев Т.Д. Златковская подчеркивает, что данное свидетельство говорит о возникновении во Фракии той формы зависимости, которая возникла в ряде областей Эллады в ходе завоевания (Златковская Т.Д., 1971, с. 139). Тем самым фракийские проспелаты справедливо ставятся в тот типологический ряд, который обнимает спартанских илотов, фессалийских пенестов, мноитов и войкеев на Крите, мириандинов в Гераклее Понтийской и т. д. Античные авторы определяли социальное положение этих категорий населения как положение «между рабством и свободой». Исследование именно зависимого населения привлекает в последнее время особое внимание ученых. При всем различии статусов этих категорий у них есть некоторые общие черты: появление зависимости в результате завоевания, сохранение определенной правоспособности, определенная хозяйственная самостоятельность.
Таким образом, есть основания полагать, что в Парфянском и Кушанском царствах возникала в принципе аналогичная ситуация: на характер социальной структуры, существовавшей в этих царствах, определяющее воздействие оказал факт завоевания оседлых территорий кочевниками. Ф. Энгельс (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 183–185) указывал на два пути развития классовой структуры в ранних обществах: один — в результате развития внутренних процессов развития в обществе; второй — в результате завоевания. В среднеазиатских обществах античного времени ситуация была более сложной. Здесь первоначально начался процесс классообразования по первому пути, но в дальнейшем он был осложнен фактом завоевания, притом кочевнического завоевания. Сам этот факт в конечном счете определил основные черты социальной структуры ведущих среднеазиатских обществ. В обществах рабовладельческой формации, как правило, хотя и не всегда, внешнее завоевание резко ухудшало положение трудящихся масс. Таким образом, в результате завоевания формирующийся класс мелких свободных непосредственных производителей (главным образом крестьян) оказался в зависимости от господствующего слоя, состоящего в основном из потомков кочевой аристократии и рядовых членов кочевых племен. Главное, что характеризует положение крестьянства первоначально — это зависимость в целом от этих привилегированных слоев. Внешнее оформление эта система получила в виде сословных привилегий верхних слоев. Классовая позиция здесь находила выражение в виде сословной позиции, как это типично для рабовладельческого и феодального общества (Ленин В.И., Полн. собр. соч., т. 6, с. 311, прим. 1).
Однако зависимость крестьянства не делала его полностью бесправным. Крестьянство (пелаты) заметно отличалось и от рабов. Видимо, можно думать, что основным орудием защиты крестьянства от окончательного порабощения являлась его общинная организация. В литературе уже
Хорошо изучена община Малой Азии (Голубцова Е.С., 1962; 1972), области древнего мира очень сильно урбанизованной, с многовековыми традициями классового общества и государственности. Эти общины менялись, из кровнородственных, племенных они превращались в территориальные, изменялся их статус — из общин свободных крестьян они становились общинами зависимыми, но при всех условиях община играла основную роль в организации производства. В общинах постепенно происходила имущественная дифференциация, разделение общинников на полноправных и зависимых, но в целом общинная организация, несмотря на центробежные силы, оказывалась очень устойчивой и надолго пережила римское господство. Бесспорное наличие крестьянской общины зафиксировано даже в области классического развития товарных, рабовладельческих вилл в Италии (Штаерман Е.М., 1972).
В Средней Азии был еще один особый фактор, способствующий длительному существованию крестьянских общин. Как уже отмечалось выше, Средняя Азия — страна ирригационного земледелия. И строительство и функционирование ирригационных систем невозможно без хорошо отлаженной системы кооперации труда земледельцев, а естественной формой организации этой кооперации является община.
К сожалению, письменные источники по данной проблеме почти полностью отсутствуют. Видимо, единственным бесспорным свидетельством являются авроманские пергаменты (Периханян А.Г., 1952; Ельницкий Л.А., 1964; Массон В.М., 1971, с. 73–75; Minns E.H., 1915). Прежде всего эти документы свидетельствуют об общинном землепользовании. Об этом свидетельствуют упоминания в документах «доли, выпавшей от сообщинников», совместное пользование водой, по строго определенным нормам, причем указывается, что это должно делаться сообща с другими сообщинниками и т. д. Сами документы являются контрактами о продаже виноградников. По всей видимости, сделки совершаются внутри общины или, если покупатель не принадлежит к числу общинников (что маловероятно), то приобретение участка общинной земли приводит его к включению в этот коллектив с получением всех привилегий и всех обязанностей общинника. Важным обстоятельством является то, что на основании этих документов можно говорить о том, что обработка земли общинником носит принудительный характер, рассматривается как государственная повинность. Доказательством служит указание на то, какие штрафы должен выплачивать владелец участка в случае, если он перестанет его обрабатывать. В одном случае этот штраф в 15 раз превышает стоимость участка, в другом — почти в восемь раз. Бесспорно, что при такой системе крестьянин оказывался практически прикрепленным к «тяглу», его право на участок земли (хотя он его и может отчуждать) сопряжено с выполнением определенных обязанностей, прежде всего с выплатой налога за этот участок земли.
Материалы Дура-Европос показывают, что парфянский царь рассматривался в качестве верховного собственника земли. Теоретической основой этого права царя выступало право завоевания, которое в античном мире рассматривалось как наиболее полное основание абсолютной власти завоевателя над жизнью и имуществом покоренных (Кошеленко Г.А., 1977, с. 72 и сл.). Материалы нисийского архива (Дьяконов И.М., Дьяконов М.М., Лившиц В.А., 1951; 1953а, б; Дьяконов И.М., Лившиц В.А., 1960а, б; 1966) подтверждают этот тезис. Согласно этим материалам, в районе Михрдаткирта (Старой Нисы) располагались по крайней мере земли семи различных категорий. Природа некоторых категорий не ясна. Однако то общее, что характеризует все эти категории земли, — это обязанность выплачивать определенные сборы в царскую казну. Категории земли различаются именно по тому, какие сборы они уплачивают царю.
Наибольшее внимание привлекает категория земли, называемая «узбари». «Узбар» — сбор, известный еще в ахеменидское время, как поступление дохода непосредственно с царской земли. Это самый частый в документах из Нисы вид сбора. Он поступает не от какого-либо определенного лица или группы лиц, а непосредственно с «имения» или «виноградника». Сбор «узбари» — натуральный в виде вина, поступает он в царские винохранилища в Старой Нисе. Встречающееся на этих документах выражение «внесено в винный склад» было равнозначно выражению «внесено в казну царя».
Есть основания думать, что к этой категории относятся земли сельских общин. Помимо того что эти документы — самые многочисленные, есть еще определенные аргументы в пользу этого предположения. Характерным является то, что владельцы или держатели «имений» или «виноградников» не упомянуты. Можно думать, что для царской администрации это было безразлично. Повинность лежала на участке земли, а кто его держал — это не играло роли. Такое положение наиболее характерно именно для общинной земли. Аналогичную картину мы видим и в случае с авроманскими пергаменами. В частности, в пергамене 1а говорится о следующей сделке: виноградник, называемый Даубаканра, делится на две части, одна часть остается во владении прежнего хозяина, вторая за 30 драхм переходит в руки нового владельца. Ежегодную подать («как записано в старой записи») они, однако, должны платить совместно. Здесь та же ситуация, что и на земле «узбари» в окрестностях Нисы. Единицей обложения является виноградник, носящий свое индивидуальное название, зарегистрированный в земельном кадастре, и для царской администрации в сущности безразлично, что у него в результате этой сделки стало два хозяина, а не один.