Древние. Том I. Семейные узы. Часть I
Шрифт:
Бавен невольно попятился назад. Шаркая ногами по земле, он попутно натыкался на мечи и щиты, что остались от его товарищей. Риц всё так же безмолвно смотрел вперёд, направив лук на скрытого в тумане врага. Наступила абсолютная тишина: прекратилось тресканье брёвен, исчезли всякие человеческие голоса, и дым, всепоглощающий и беспроглядный, окутавший собою всё вокруг, стал новой реальностью для выживших Рица и Бавена. И не было конца и края этой беспросветной мгле, что заменяла собой землю и воздух.
Риц прищурился единственным глазом. Пот каплями стекал с его морщинистого лба. Он кряхтел и был уже не в состоянии выдерживать напряжения. С большим облегчением он разжал пальцы и сверкающая,
Повстанец учуял, что за его спиной вновь возникло что-то, и это что-то вот-вот нападёт. Вспомнив своё боевое прошлое, он резко наклонился, полагая, что удар придётся в затылок и сделал молниеносный поворот в бок, выставив руку с орудием вперёд, и в это же мгновение ногу старика поразила страшная боль. Военный закричал во все горло и обратил свой взор на раненную конечность – его правая нога была разодрана до кости. Сейчас он едва мог держать равновесие. Рухнув наземь он вопил от боли, что пронзала всё его тело. На обнажённой плоти, которую старый военный невольно схватил, виднелась разрастающаяся чернота, словно плесень. Склизская гниль атаковала сейчас его тело, а мрачная тень всё надвигалась на старика, спускаясь с неба, точно паук на паутине. Отползая назад, в тщетных попытках спастись, Риц обнаружил сбоку круглый расписной щит, что когда-то принадлежал его товарищу. Из последних сил повстанец тянулся, чтобы добраться до заветного предмета. Из воздуха моментально возникло массивное деревянное копьё и насквозь проткнуло руку старому военному, пригвоздив его к земле. Скорчив лицо от боли, старик опустил голову на землю. Разум уже покидал главу «Возмездия», он начинал бредить, выкрикивать что-то невнятное, пока не увидел лицо того, кто уничтожил весь его отряд. Промелькнув перед стариком ещё раз, тень материализовалась у его ног. Риц мгновенно пришёл в себя. Вытаращив глаза, он жадно глотал воздух.
– Ты!
– За моих маму и отца! Сдохни! – срываясь, прокричала юная Эва, не снимая с головы капюшон. Мантия принадлежала её отцу и по рассказам самого Роммара, придавала сил её владельцу. Её голос дрожал, а глаза бешено скакали с головы до ног поверженного врага.
Ошарашенный Бавен попятился назад. Он хотел помочь старику, но осознавал, что ему нечего противопоставить волшебнику.
– Убирайся! Беги и спасай свою жизнь! Мне уже не помочь! Но у тебя всё ещё впереди. Я был рад воевать с тобой бок о бок!
Юный воин был ошарашен. Столбом стояли ноги, не желавшие подчиняться разуму, что был в прострации, – никогда ещё в жизни мальчика не было такого тяжкого выбора. Но услышав очередной призыв старика бежать, Бавену пришлось взять себя в руки. В голове вновь стали возникать образы матери и младшего брата. Окончательно оправившись от шока, воин стремглав бросился прочь, не оглядываясь.
Пылая ненавистью, дитя убитых магов с упоением наблюдало за павшим командиром. Эва подбиралась все ближе, не обращая внимания на то, что пытался говорить Риц. Силой мысли юная волшебница подняла с земли второе копье и пока старик пытался вытащить предыдущее из своей руки, молниеносным движением вонзила стальную пику в судорожно двигающийся глаз. Глава был повержен.
–
Внезапная мощная вспышка сопроводила грохочущее, продолжительное землетрясение. Туман стал рассеиваться, и мальчик увидел, как исполинских размеров каменные глыбы опускались с небес, обратно на землю. Бавен не стал останавливаться. Падая и вставая вновь, он бежал. Бежал быстро, насколько мог. Он принял для себя решение, не оборачиваться, во что бы то ни стало.
Галопом мальчик нёсся по непротоптанной тропинке, рассекая высокую траву и минуя валуны. Он пробегал бесчисленные деревья и авралы, и задыхаясь, изо всех сил продолжал бежать дальше.
“Только бы попасть домой!” – твердил он себе.
Пролетев очередной перевал, Бавен почувствовал, как его ноги стали покрываться железом: они попросту отказывались бежать, когда вскоре руки и тело последовали за ними. Странное, неизвестное чувство, будто всё вокруг замирает. Мир вокруг застывал на глазах мальчика. Его взгляд, казалось, тоже был заторможен. Мысли скакали как бешеные, сердце отбивало боевой ритм, а зрачки до последнего метались в пределах глаз, пока тело замирало. Продолжая движение, казалось, застыв во времени, мальчик обратил взор на птицу, что повисла в воздухе, в попытке совершить манёвр.
– Что же происходит?
Но уже через мгновение все прекратилось, и мальчик как ни в чём не бывало, в привычной манере галопом добирался до дома. Путь юного воина лежал через ту же самую поляну, произведшую блистательное некогда впечатление, однако теперь, все прежние краски казались тусклыми, животные – агрессивными, а ветер – колючим.
Приближаясь к границе родной деревни, где-то сзади послышался протяжный, громкий кашель и гневное восклицание. Останавливаться было нельзя: Эва, движимая местью, расправилась со всеми повстанцами и сейчас гналась за ним. Необходимо было добежать до дома во что бы то ни стоило.
Не имея достаточно опыта и познания в наработках родителей, юная волшебница всё же пыталась реализовывать магию Великих Сих: будучи адептом огненной стихии она, тем не менее, не завершила обучение до конца даже в этом направлении. Стараясь продемонстрировать всю свою мощь, Эва бралась за использование не только сил природы, но и за ту магию, которую исследовали её почившие мать и отец: Энергию и Пространство, Время, а так же зачатки магии Души, совершенно не имея понятия, как этими силами пользоваться. Девушка вновь предприняла попытку заставить Бавена и все, что его окружало замереть, но издала протяжный вопль и схватилась за руку – всё же рана от битого стекла дала о себе знать. Волшебница не могла в полной мере применять магию, не могла в полноте своей концентрировать её в виду ранения, а её неопытность в этих вопросах только удваивала неудачу.
Бавену вскоре удалось достичь родного дома. Завидев издалека крупного мужчину на пороге, мальчик искренне улыбнулся. Его отец был суровым, грубым человеком, который не гнушался поднимать руку на своих детей. Бавен увидел родителя стоящим на пороге со скрещенными руками, со своим привычным хмурым взглядом. Он любил отца, и даже его привычная мина, что обычно пугала мальчика, сейчас была для него наивысшим счастьем.
– Папа! Папа! – задыхаясь, вопил Бавен. Он уже перешёл на шаг, до отчего дома оставались считанные секунды. Но тот безмолвно стоял на пороге, казалось, даже не моргая и сердито смотрел на сына. “Как же я ждал тебя, папа” – подумал про себя мальчик.