Древний Китай. Том 3: Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.)
Шрифт:
У сянов, как и претендующих на этот статус странствующих ши с их новыми реформаторскими идеями, была только позиция. Разумеется, за свой труд, за мудрые советы и достигнутые благодаря им успехи, за повседневную работу по управлению царством администраторы высшего ранга, как, впрочем, и весь административный аппарат, обычно, независимо от их происхождения (они могли быть пришлыми ши или очень близкими родственниками правителей), получали высокое вознаграждение, чаще всего в виде владения какими-либо территориями. Но эти территории не имели характера вотчин и легко в случае чего отбирались, менялись на иные, передавались в качестве награды другим.
Что же касается того, какие деятели обычно предпочитались и чаще всего приглашались извне в качестве глав администрации или войска, то это зависело от очень многих факторов,
74
15 Как известно, и в период Чуньцю бежавшие по разным причинам из своих царств аристократы получали должности, а порой и оказывались влиятельными цинами в чужих царствах, как то случилось, например, с кланом Чэнь (Тянь) в Ци, который сумел оказаться во главе этого царства. Имеется в виду широкое применение такого рода практики в период Чжаньго, когда странствующих ши из чужих стран искали и приглашали, причем часто и вполне осознанно.
Впоследствии выяснилось, что Ли Кэ не ошибся. Однако потенции У Ци как реформатора ни вэйский Вэнь-хоу, ни его сын У-хоу не желали принять во внимание (хотя не исключено, что и сам У Ци в то время не предлагал себя в таком качестве). Любопытно другое. Когда стал вопрос о назначении министра-сяна в Вэй, все воинские заслуги и претензии У Ци не были учтены, а назначенный сяном Тянь Вэй вразумительно объяснил У Ци, что, когда царство не слишком стабильно, управлять им должен не пришлый военачальник, пусть и преуспевший в своем деле, но именно он, скромный вэйский администратор [Вяткин, т. VII, с. 53–54]. Стоит запомнить слова Тянь Вэя. Из них явствует, что по меньшей мере в пределах Чжунго в первой четверти IV в. до н. э., которую мы вправе отнести к первой половине периода Чжаньго, странствующие ши еще не имели больших шансов стать сянами — даже при наличии весомых заслуг.
Иначе обстояло дело вне Чжунго. В полуварварском Чу большее внимание уделяли реформам и реформаторам. После того как У Ци был вынужден покинуть Вэй, его пригласил чуский Дао-ван (401–381 гг. до н. э.), причем сразу же на должность сяна, дав ему все полномочия. Но довести до конца свои реформы он не смог, так как вскоре был убит представителями недовольной им чуской знати. Тем не менее начало было положено, и двадцатью годами спустя циньский Сяо-гун во всеуслышание объявил, что он нуждается в странствующем ши с реформаторскими идеями.
Циньский Сяо-гун без колебаний (хотя приглашенные на совещание его советники были против) взял в качестве реформатора вэйского Яна. Он проявил решительность и готов был идти на риск, дабы изменить потенции и статус полуварварского и явно отстававшего от других царства Цинь. И Сяо-гун не прогадал. Жесткие реформы вэйского Яна были проведены в Цинь последовательно и основательно, дав немалый результат. Однако Яну пришлось разделить участь своего чуского предшественника (его разорвали на части после смерти Сяо-гуна). Несмотря на драматический конец первых выдающихся реформаторов, властолюбивые устремления честолюбцев и желание правителей довериться имеющему интересные идеи странствующему ши, а также связанная со всем этим политическая практика вскоре стали нормой фактически во всех царствах.
С этого момента все большее распространение получают развернутые политико-дипломатические планы типа глобальных стратагем. Именно с такого рода идеями начали приходить то в одно, то в другое царство странствующие ши, обещавшие правителям легкие, по их словам, пути для достижения победы в борьбе с соперником, для укрепления своих позиций и в конечном счете для успеха в овладении Поднебесной. И что поразительно, их нередко мало продуманные и обоснованные и потому в общем-то легковесные идеи пользовались популярностью. К ним прислушивались. Носителей этих идей делали сянами, вручая им большую власть, причем иногда сразу в нескольких царствах. Наибольшую известность среди них получили Су Цинь и два его брата, Су Дай и Су Ли, о которых обстоятельно рассказано в 69-й главе труда Сыма Цяня и еще
Братья Су и попытка создания коалиции против Цинь
Су Цинь, точных данных о годах жизни которого Сыма Цянь не приводит, был младшим современником Шан Яна. Он родился в небогатой семье в Лояне и умер в Ци около 321 г. до н. э. По преданию, в юности Су Цинь учился в Ци у философа Гуй Гу-цзы, но никакого применения своим знаниям вначале найти не мог, так что члены его семьи, упрекая его, злословили, что он умеет работать лишь языком. Осознавая свою никчемность, Су Цинь продолжал учиться дома, одолевая один трактат за другим и, как говорится, набираясь ума-разума. Достигнув определенного уровня знаний и сформулировав для себя ряд идей, он попытался было добиться аудиенции у чжоуского Сян-вана (368–321 гг. до н. э.). Но сын Неба не принял его. Тогда Су решил отправиться в Цинь, где Хуэй-ван, преемник Сяо-гуна, только что расправившийся с Шан Яном, терпеливо выслушал его длинную речь.
Суть ее у Сыма Цяня изложена вкратце: Цинь, располагавшее обширными территориями и немалым населением, может овладеть Поднебесной, умело применив военную силу, на что ван ответил, что он пока еще к этому не готов [Вяткин, т. VII, с. 95–96]. В «Чжаньго-цэ» этот же диалог и последовавшие за ним акции поданы в более развернутой форме. Щедро демонстрируя свои познания и ссылаясь на искусно подобранные и интерпретированные им примеры из древности, Су продолжал горячо убеждать своего собеседника в реальности выдвигаемых им целей, но все было бесполезно. Огорченный отказом, он вернулся домой, погрузился в изучение текстов и примерно через год решил снова попытать счастья, на сей раз в царстве Чжао.
В 65-й главе труда Сыма Цяня сказано, что в Чжао он тоже не имел успеха, ибо правитель Су-хоу (349–326 гг. до н. э.) предпочел назначить сяном своего младшего брата. Первый успех пришел к Су лишь в сравнительно слабом царстве Янь, где после долгой беседы с Вэнь-хоу (361–333 гг. до н. э.) он сумел заложить основы союза хэцзун против Цинь. Окрыленный, Су снова направился в Чжао, где в это время умер его соперник и место сяна стало вакантным. На сей раз правитель Чжао выслушал Су Циня со вниманием и принял его предложение, дав ему должность сяна [там же, с. 96—101] [75] . После этого Су Цинь направился в царство Хань, где он долго уговаривал ханьского правителя Сюань-вана (332–312 гг. до н. э.) присоединиться к антициньской коалиции, а затем направился в царство Вэй и имел аналогичную беседу с вэйским Сян-ваном (334–319 гг. до н. э.). Обе эти беседы завершились успешно, а правители Хань и Вэй присоединились к союзу хэцзун [Вяткин, т. VII, с. 101–104; Crump, 1970, фрагм. 387, с. 460–462] [76] . После посещения Вэй Су Цинь отправился в могущественное восточное царство Ци, где беседовал с Сюань-ваном (342–324 гг. до н. э.), а затем в Чу, где встретился с Вэй-ваном (339–328 гг. до н. э.). Оба царства вняли его аргументам и тоже согласились присоединиться к антициньскому союзу [Вяткин, т. VII, с. 104–107; Crump, 1970, фрагм. 184, с. 230–232].
75
16 В «Чжаньго-цэ» предложена несколько иная версия. Из фрагмента 47 вытекает, что в Чжао с самого начала были заложены основы успеха, фрагмент 443 рассказывает об аналогичном успехе в Янь, после чего, как сказано во фрагменте 234, Су, однако, вновь направился в Чжао и лишь на сей раз после длительной беседы встретил понимание и признание со стороны его правителя [Crump, 1970, с. 55–58,506–507 и 288–292].
76
17 Поездка Су Циня из Хань в Вэй не описана в «Чжаньго-цэ». Там лишь сказано, что из Чжао он направился в Ци [Crump, 1970, фрагм. 126, с. 157–158].
Итак, в результате многочисленных и занявших немалое время в последней трети IV в. до н. э. поездок Су Циня по царствам Янь, Чжао, Хань, Вэй, Ци и Чу этот незаурядный политик и дипломат сумел, по словам Сыма Цяня, объединить силы шести царств в анти-циньский союз и, более того, стать сяном всех шести царств [Вяткин, т. VII, с. 107]. Формально, если верить всему, что рассказано у Сыма Цяня и в «Чжаньго-цэ», в истории Чжаньго не было более могущественного государственного деятеля, чем он. Но как обстояло дело на самом деле? И сыграл ли свою роль наспех сколоченный, хотя и с политической точки зрения весьма разумный план? Об этом следует сказать особо. Но сначала обратим внимание на всю ту аргументацию, которую использовал Су Цинь в ходе его поездок. Она весьма подробно изложена в 69-й главе труда Сыма Цяня.