Древний Марс (сборник)
Шрифт:
Будет больно. Маартин закрыл глаза, но все равно мог чувствовать, что за спиной Ронана стоят еще двое мальчишек. Голод. Напоминает голод. Он вздрогнул.
– Так вот, – голос Ронана становился все вкрадчивей, а рубашку он перекручивал все крепче. – Как ты, дебил, думаешь, тебе придется заплатить?
Маартин уже не мог дышать, еще немного, и он примется вырываться из рук, тело перестанет его слушаться. Он закрыл глаза, но в темноте перед ним замелькали красные и зеленые пятна, а грудь готова была разорваться.
Вдруг Ронан взвигнул и отпустил его. Маартин споткнулся, упал на колени, почти этого не почувствовав:
– Что, любишь на других наезжать? – медленно произнес знакомый голос.
Маартин с трудом привстал. Хорхе держал Ронана за шею, сзади, приподняв того над землей – так держат мешки с удобрениями. Глаза Ронана расширились от ужаса, и он стал бледнее мела.
– Я с тобой говорю, парень. – Хорхе очень, очень аккуратно встряхнул Ронана, и тот запищал, когда Хорхе вдруг его отпустил, дав приземлиться на ноги.
Ронан тут же бросился за угол:
– Я скажу мэру, – прокричал он в ответ. – Ты так делать не имеешь права!
– Пойди, расскажи, – улыбнулся Хорхе. – А я уже все сделал.
Он посмотрел вниз, на Маартина, надолго задержав на нем взгляд:
– Тебе надо научиться справляться с такими типами, парень. – Он протянул мальчику руку. – Пойдем. Вставай.
Маартин еще глотнул воздуха:
– …Ударить? – в этот раз ему удалось что-то сказать.
– Ну да, – Хорхе поднял брови и чуть нагнул голову, нахмурясь. – Ты не умственно отсталый. Так почему люди так о тебе говорят?
Маартин пожал плечами, устремив взгляд в другую сторону.
– То есть, конечно, ты ведешь себя, как идиот. Никому не следует бегать непонятно где по неизвестной планете в одиночку. Если попадешь в беду, тебя могут найти очень нескоро. Я видел, как рудокопы погибали всего километрах в трех от раскопа, потому только, что пошли прогуляться и никому об этом не сказали. Да на этой планете опасностей больше, чем муравьев на пикнике!
Маартин нахмурился. Покачал головой:
– Нет… опасностей. Не… в одиночку.
И тут же сжал губы. Слова вырвались сами по себе, он не собирался их произносить.
– Ну да. Я слышал, что у тебя там есть невидимые дружки. Надеюсь, они смогут донести тебя до дома, если ты ногу сломаешь. – Однако Хорхе прищурил глаза, и Маартину снова пришлось отвернуться.
– Что ты там, снаружи, видишь?
Слова Хорхе звучали забавно… как будто, быть может, он не думал, что все это – игра воображения. Или последствия травмы головы, как считал папа. Маартин пожал плечами, уставившись на узоры, нарисованные в переулке пылью.
– Я теперь знаю, почему ты нас терпеть не можешь. Селия постаралась, чтобы я все узнал. У этой тётки язычок острый. Мне очень жаль, Маартин. Мне жаль, что тебя ранило, что твоя мама погибла. Да, попадаются дурные компании, и, парень, ты себе не представляешь, что делается с людьми, когда им кажется, что теперь у них будет достаточно денег, чтобы вернуться домой, жить там, как короли. Большинство из нас… мы никогда не попадем домой. – В его темных глазах пробежала тень. – Перелет стоит кучу денег, и на деле твой билет сюда никогда не окупается – слишком просто спустить все на выпивку или всякую химию, чтобы попасть домой самым простым способом. – Хорхе жестко усмехнулся. – Единственный способ заработать больше, чем стоил твой билет, – найти залежь. И поэтому… думаю, поэтому те ребята просто с ума сошли. О таком часто говорят. Жемчужины повсюду, вся бригада сможет вернуться домой первым классом, бодрствовать всю дорогу, не боясь повреждений от криосна в самых дешевых камерах. А на Земле можно себе целый дворец купить. И позаботиться о своих семьях…
Маартин поднял взгляд. Слова Хорхе звучали так… печально.
– Зачем… людям… жемчужины? – говорить теперь было легче, даже легче, чем с папой. – Почему… так сильно… нужны?
– Никогда не держал в руках жемчужину? – Хорхе усмехнулся и полез в карман. – Думаю, на разных людей они и действуют по-разному. В основном с ними секс становится улётным, – он подмигнул Маартину. – Словно бы и берешь и отдаешь одновременно. Там, дома, их покупают за огромные деньги, уж поверь мне. А здесь иногда начинаешь видеть странные вещи. – Он вынул руку из кармана. – Возьми-ка её.
Маартин взглянул на маленький, гладкий, похожий на яйцо овал на ладони Хорхе. Овал цвета пыли, сквозь которую просвечивали серебристые и золотистые жилки, и, пока мальчик пристально смотрел на жемчужину, где-то в глубине ее вспыхивали и потухали крошечные огоньки.
– Думаю, мне бы надо её сдать, но я… вижу всякое. И это красиво. И дешевле наркоты. – Хорхе усмехнулся, тот же жесткий смешок. – Притягивает взгляд, а? – Он поднес ладонь ближе. – Возьми её. Посмотри, что она с тобой сделает.
Маартин потянулся к жемчужине, почти уже коснулся ее, и шум города вокруг резко усилился, в секунду превратившись в гром, когда мальчик провел пальцами по гладкой…
Он позволил толпе вынести себя на широкий бульвар, где текла оживленная беседа, подобно искрящимся водам канала вдалеке. Счастье, успокоение, чувство общности, связи со всеми. Повсюду вокруг стройные жители города парили вдоль извилистого пути… его название пронеслось в голове у мальчика. Все они направлялись к каналу – и вдруг чувство комфорта и счастья исчезло, уродливый красный гнев разбил его на мелкие кусочки. Гнев. Маартин взглянул вперед, где в небо вздымались кручёные шпили, а хрупкие мосты парящими арками пересекали канал. И вздрогнул, заметив пустое, высушенное, отвратительное место, где работали рудокопы. Гнев все нарастал, нарастал и нарастал… волнами распространяясь по равнине, не давая мальчику дышать, покрывая небо и воздух цветом мертвой пыли, и чудесные шпили исчезали в тумане, исчезали… Кругом все вытягивали вверх руки с длинными пальцами и выхватывали из воздуха смерть, держали эту смерть подобно серебристым копьям, дрожащим, изгибающимся и гудевшим, гудевшим, гудевшим о смерти… Маартин с трудом хватал ртом воздух, задыхаясь от гневной пыли, борясь за жизнь…
– Маартин? Он приходит в себя.
Голос отца.
Его обнимали чьи-то руки. Папа? Маартин моргнул, с трудом заставил себя разлепить тяжелые, липкие веки.
Он лежал в лазарете. Все кругом было белым, а на экране у кровати мигали цифры и бежали кривые графиков. Отец наклонился над Маартином, заслонив лицом экран и марсиан, проходивших рядом с кроватью и сквозь нее, махавших пальцами, оживленно беседуя:
– Сынок, с тобой случилось что-то вроде припадка. Хорхе принес тебя сюда. Сказал, что это случилось, когда ты коснулся марсианской жемчужины.