Древний Марс (сборник)
Шрифт:
– Что это такое? – вопросил Стивен.
– Фриттата… такой итальянский омлет, – ответил Ноэл.
– Ну, и почему нельзя было сделать человеческий омлет? – спросил старик.
– Немного затруднительно взбивать тридцать яиц, а так я успел приготовить блюдо к вашему приходу, – примирительно ответил Ноэл. «Мир любой ценой», – напомнил он себе.
Стивен лишь харкнул в ответ. Ноэл заметил, как Тильда глянула на Кейна, но тот уставился в свою тарелку. В первый месяц после их прибытия Кейн постоянно импульсивно бросался на защиту Ноэла от нападок отца, но теперь перестал. Сперва сам
Их сексуальные отношения всегда были полноценными и активными, но даже эти периоды близости стали реже из-за обычной физической усталости Кейна. Во всяком случае, так Ноэл успокаивал себя, слушая похрапывания Кейна и тоскуя по его любовным прикосновениям.
Ноэл томился одиночеством и отчуждением.
Одиночеством и отчуждением, как и Мияко.
Ноэл изучал такой знакомый и любимый профиль мужа и задавался вопросом, когда вдруг он прилепился к чужому человеку. Он хотел поймать взгляд Кейна, и на какой-то миг ему это удалось, перед тем как молодой человек отвел взгляд в сторону. Ноэл знал эту манеру. Знал, что означает подобное поведение. Оно свидетельствовало о нарастании чего-то такого, о чем Кейн не хотел говорить с ним. Аппетит у Ноэла пропал. И запах еды стал почти тошнотворным. Ноэл отодвинул свою тарелку.
Стивен фыркнул.
– Видишь, даже тебе не нравится это чертово блюдо, – сказал он.
Ноэл сохранял дружелюбное выражение лица, но убрал руки на колени, чтобы никому не было видно, как они сжались в кулаки. И снова в голове пронеслось, как заклинание: чтоб тебя разбило, чтобы тебя разбило, чтоб тебя хватил удар!
Он мало общался со своим тестем до переезда сюда. Стивен и Кэтрин, мать Кейна, были у них на свадьбе, которая состоялась на Земле. Кэтрин была милой женщиной, с грубовато-добродушными и сердечными манерами. Чего никак нельзя было сказать про Стивена. Ясно – он был против, чтобы его сын женился на этом «земляном червяке», хотя у Ноэла в его карьере была масса назначений по всему миру от Космического Командования. Для Стивена это не имело никакого значения, он всех разделял на уроженцев Марса и прочих: Ноэл был как раз из прочих.
На крестины Матильды Стивен приезжал уже один. Кэтрин умерла за два года до этого от скоротечного рака. Тогда уже старик постарался убедить их вернуться обратно на Марс и таким образом сделать Тильду истинной Маккензи. Позиция Кейна была тверда, и он отказал. Ноэл как раз стал коммандером, и звание адмирала для него было уже не за пределами возможного, к тому же Ноэл знал, как Кейн любит мягкий бриз и теплое солнце Земли. И как ему нравится гулять вечерами с ним, рука в руке, без разъединяющего барьера экокомбинезона. И что он вовсе не рвался вновь копать картошку или молотить пшеницу.
Ноэл знал, как было больно Кейну, когда Стивен объявил о своей новой женитьбе и когда старый негодяй, не стараясь смягчить ни слова, цинично объяснил, почему он это делает. Мияко нужна была в качестве родильной машины, по мнению этого типа. Как шанс положить начало новой семье, семье фермеров, настоящей марсианской семье. Семье, которая бы чувствовала и понимала историю и преемственность и никуда бы не уезжала из этих мест. Затем случилась эта трагедия с гибелью Мияко, и Кейн счёл своим долгом вернуться, а понятие долга Ноэлу объяснять было не нужно.
Завтрак закончился, и фермерские работники вернулись к своим обязанностям во главе со Стивеном. К удивлению Ноэла, Кейн остался и помог ему с Тильдой убрать со стола и загрузить посуду в моечную машину.
– Чем ты сегодня собираешься заниматься? – спросил Кейн у дочери.
– Мы с Али полетим на флаерах к Олимпу.
– Ладно. Хорошо тебе провести время, – сказал Кейн, поцеловав ее в щечку.
– А как там с метеопрогнозом? – спросил Ноэл, стараясь сохранять непринужденный тон, чтобы не выдать родительской обеспокоенности.
– На следующие два дня пыльных бурь не предсказывают, – ответила она беспечно. Положив руки ему на плечи, она стала на носочки и чмокнула его в щеку. – Не волнуйся.
В ее голубых глазах танцевало упрямое и любопытное озорство. Самая очевидная наследственная черта, которую он передал своему ребенку. Теплый оттенок ее кожи цвета кофе с молоком и каштановые кудри – это все досталось от Кейна. В груди у Ноэла защемило. Дверь на задний двор закрылась за ней, и на кухне стало неожиданно тихо.
Он повернулся к мужу и улыбнулся.
– Ну вот, теперь весь дом в нашем распоряжении, – сказал Ноэл, вкладывая будоражащий призыв в свои слова. Но мрачно-суровое выражение лица Кейна нисколько не прояснилось, а стало даже жестче.
– Да? И что я теперь сделал не так? – спросил Ноэл.
– Давай поговорим об этом в нашей комнате.
Ноэл укоротил свой шаг, чтобы не обгонять своего миниатюрного супруга. Их комната являла собой гармоничное соединение их личных пристрастий. Полка с древними книгами из переработанных деревьев, несколько абстрактных картин Кейна, чью перевозку сюда с Земли они специально оплатили. Кейн намеревался заняться живописью, когда они где-то прочно осядут в собственном жилище, но, как и многие другие, этот план не материализовался. Боевые доспехи Ноэла стояли в углу комнаты, наподобие латника из какой-то инопланетной армии.
– О’кей, что не так? – спросил Ноэл.
– Отец записал Тильду в Лоуэллский университет на агрономический факультет.
– Ну, я думаю, он может забрать свои деньги назад, – произнес Ноуэл. – Она собирается в Кембридж и отбывает туда через три недели.
Кейн отвёл взгляд, потом подошел к туалетному столику и начал переставлять там предметы.
– Я отменил ее предварительную регистрацию на рейс на Землю и позвонил в приемную комиссию.
– ЧТО? – Это был тон, приберегаемый Ноэлом для рекрутов, нарушающих субординацию.
– Она моя наследница.
Ноэл сдерживался от перехода на повышенный тон.
– Что же случилось с планами «мы продадим это после него»? – Кейн перешел в другую часть комнаты и ничего не ответил. – Я полагаю, этот план больше не действует?
– Это честная работа и честный образ жизни, может быть, даже благородный и почетный. Мы кормим Землю, – сказал Кейн, занимая оборонительную позицию.
– Мой прапрапрадед выстроил этот дом, вспахал эту целину впервые за тысячи лет. Это правильно, что Маккензи будут продолжать здесь свое дело.