Древний свет
Шрифт:
Лицо молодой женщины было серьезным. Достаточно ли ей лет, чтобы помнить то далекое лето в Мелкати?
— Да, я слышала. Рурик Орландис умерла в изгнании, — сказала я, не уверенная, что полностью владею голосом.
Халдин Дамори сказала:
— Ах, но дело в том, Т'Ан , что она не умерла — ее убили. Ее убил наемный убийца, в торговом квартале Касабаарде. А теперь извлекайте мораль: я слушаю в этой забытой Богиней дыре разговоры и слышу, что все еще есть люди, которые не прочь видеть инопланетян и их друзей мертвыми. Та смерть дело давнее, однако обстоятельства не изменились
Не спросить ли мне, что она говорила о С'арант , о тех давних годах? Спросить: не была ли она ожесточена изгнанием из своих любимых Ста Тысяч, не испытывала ли она ко мне ненависть из-за роли, какую я сыграла? Нет. Что бы ни было сказано, я сейчас не могу этого изменить.
— Вон там, — сказала Халдин Дамори. Она отступила на шаг, и я увидела, проследив за направлением ее взгляда, что недалеко от нас находились еще двое наемников, а затем я заметила, на что она обратила внимание. Там, где на мощеную дорогу падала тень навеса, шла Молли Рэйчел — на целую голову выше любого из ортеанцев Побережья, в абсолютном одиночестве.
— Линн! — окликнула она. Взглянула мимо меня. — Прамила и Дэвид здесь? Рашид уже прибыл?
— Нет. Мне не сообщали, что он прибудет. — Я остановилась и подождала ее. — Как Пустоши?
— Мы ограничились высотной аэросъемкой. Показания мало что дали. Потом я получила ваше сообщение. Линн…
Из всех ортеанцев, живущих племенами в Пустошах, я смогла вспомнить лишь О'хе-Ораму—те , Женщину-Идущую-в-Даль. Да и жива ли она еще там, в этой тундре и руинах Колдунов?
— …ну и город! — Молли взъерошила шапку черных волос и замедлила шаги длинных ног. Она пораженно смотрела через впадину на противоположную скальную стену, изрешеченную вырубленными в ней помещениями. Опустила щитки для глаз, прищурилась. Рядом с нею остановился аширен двух или трех лет, уставился на темнокожую великаншу и убежал, когда Молли улыбнулась кир .
— Должна заметить, что мы топтались на месте, — сказала я и подумала: «Пожалуйста, не спрашивай меня, почему, Молли».
Она подошла близко к краю дорожки. У ее ног были отвесная пропасть и один лишь воздух, а далее — уединенно в центре дна впадины — купол из хирузета и колонны.
— Это было последнее деяние Империи, — сказала я, против воли разделяя ее очарованность. — Это построило поколение, видевшее Эланзиир уничтоженным. Но они уничтожили сами себя, воюя друг с другом; остались только ортеанцы…
— Это то, что нам досталось.
Мы повернулись, чтобы идти вниз по тропе, и Молли пригибалась, чтобы не задеть головой тенты из дел'ри– ткани над рыночными ларьками. Ортеанцы указывали на нее друг другу, когда мы проходили мимо, и обменивались замечаниями на различных языках Побережья. Слышался звон молотов из находившейся недалеко кузницы.
— Могут ли хайек помочь нам попасть внутрь?
Я взглянула на нее.
— Здесь существует невероятное равновесие — Кель Харантиш с техническими знаниями и зииран с пищей и водой. И я действительно не знаю, найдете ли вы такие хайек , которые рискнули бы это сделать.
— Все возвращается в Кель Харантиш, — сказала тихоокеанка.
— И я не думаю, что вы легко вернетесь
— Линн, на чьей вы стороне?
— Ах, в данный момент — если бы я знала…
— Шутки в сторону. Я знаю, что Дуг Клиффорд на девяносто процентов против того, что мы здесь делаем. Насчет вас я не могу понять.
— Вы говорили с молодой Прамилой.
— Я разговариваю с вами .
Солнечный свет ослеплял меня, падая на тропу. Я опустила щитки для глаз. Рыночные ларьки не долго простоят открытыми; становилось слишком жарко. Я взглянула на небо серо-стального цвета, усеянное дневными звездами.
Намеренно отделываясь от Молли, я сказала:
— Здесь бартерная экономика. Они обменивают долговые обязательства на ближайший урожай в зиирами . Если также принять во внимание, что они оплачивают наемников, то неудивительно, что на Побережье нет ни одного хайек , который не был бы в постоянных долгах. Конечно, этим пользуется Кель Харантиш, чтобы возбуждать раскол между ними. Последнее, чего они хотят, — это объединения родов Побережья…
Молли смотрела вниз, качала головой, наблюдая за мной. Свет серебрил округлые контуры ее лица. Она шла, все время держа одну руку поближе к кобуре с СУЗ-IV.
— Они используют наемников, потому что существует табу на их личное участие в нападениях на других представителей линии крови, а все хайек в большей или меньшей мере находятся в родственных отношениях между собой.
Тихоокеанка, пожалуй, знала об этом, но то была лишь попытка отвлечь ее внимание.
Толпа стала гуще, и мы остановились рядом с группой аширен , наблюдавших за работой стеклодувов. Мы с Молли постояли некоторое время, наблюдая поверх их голов. Группы аширен станут рэйку , когда закончится время их пребывания в городе.
— Как мне туда попасть? — Молли пристально вглядывалась в купол и колонны из хирузета и стоявших вокруг охранников. Затем взглянула на меня сверху вниз и резко изменившимся тоном сказала:
— Мой отец был из масаев. Мать звали Аруной. У нее был выбор. Она могла умереть от алкоголизма, потому что жить по-прежнему было невозможно, или сделать выбор. Она сделала выбор. Она поступила в Мельбурнский университет, а потом в Токио. Линн, иногда культуры изменяются. Это так просто.
Я напряженно слушала и не услышала в ее тоне вообще ничего, что говорило бы о защите. Я сказала:
— Изменение, к которому вынудили извне.
— Это одно и то же. — Она взглянула, прищурившись, в сверкающее небо и потрогала пальцами висевшие на ее шее щитки для глаз. — Моя мать научила меня тому, что узнала, когда была бурри — ребенком. Рано или поздно культура умирает, поэтому вы не сдаетесь, вы делаете выбор. Люди здесь, в хайек , способны этому научиться.
Толпа немного поредела, и я продолжила ходьбу. Я помнила о Халдин Дамори и двух наемниках, находившихся неподалеку. Над нами возвышалась скала, изрешеченная, как соты в улье. Я медленно шла дальше, к комнатам тихоокеанцев, вдоль выгнувшейся дугой стены. Через несколько секунд меня нагнала размашистым шагом Молли Рэйчел и пошла рядом со мной.