Древний свет
Шрифт:
В переполненном городе наступил полдень, и среди ортеанцев из хайек я увидела униформу дипломатического представителя правительства. Мы встретились с Дугом на кромке участка голой земли, находившегося между домами-Орденами и садами, окружавшими Башню. Он пожал плечами.
— Линн, я снова говорил с коричневыми мантиями. Они говорят, что Чародей не станет говорить лично ни с кем из инопланетян кроме Линн де Лайл Кристи. Не знаю, что вы с этим будете делать. Полагаю, я бы очень тщательно обдумал ситуацию…
…мы
Нет ли их еще? Не слышится ли в проулках, в дверных проемах звук меча — треск вспоротого шелка — наемного убийцы, когда клинок тащат из ножен? Нет ли их сейчас поблизости?
Мое сердце стучит, как молот.
А третий из нас, стройная белогривая женщина, бежит, хромая. Черная кровь проступает сквозь ее пальцы, обхватившие руку. Она не более чем дитя, дитя Рурик: Родион Орландис. Она наталкивается на меня, когда мы пересекаем этот участок голой земли между домами-Орденами и садами, окружающими Башню.
— Сюда. — Другого убежища нет. Девушка начинает спотыкаться, и я подхватываю ее и несу оставшиеся ярды в это единственное убежище от всех нападений: в Коричневую Башню…
Свет Звезды Каррика по-прежнему был ослепительно бел, и я увидела, как щурился Дуг. Он неловко нащупывал защитные фильтры. Я убрала воспоминание десятилетней давности обратно в память. Адреналин все еще заставлял колотиться мое сердце. Воздействие воспоминания? Или того, что происходит сейчас?
— Дуг, Башня зависит от умения хранить тайну. Я единственная, кто им подходит, чтобы впустить к себе, потому что я уже знаю… и вы правы: над этим стоит подумать; этого недостаточно, чтобы пойти туда, не так ли?
Свет отражался от стеклянных фильтров, закрывавших его глаза. Он сказал:
— Пожалуй, неблагоразумно с моей стороны болтать, но, полагаю, это все равно дошло бы до вас. У меня есть для вас сообщение… дословное сообщение, если ортеанцы, служащие в Башне, говорят правду. От Чародея. Из ваших старых отчетов следует, что вы и прежде получали подобные сообщения.
— Дугги, Бога ради, что они сказали ?
— Сообщение следующее: «Придите, потому что вы помните комнату в Цитадели, в городе-острове Таткаэре».
Я осторожно остановила все мысли, все ощущения. Солнце обжигало, как раскаленное добела железо, где-то кричали рашаку . В воздухе слышались приглушенные голоса находившихся в дюжине ярдов от меня ортеанцев из хайек .
— Дуг, идемте к Башне.
Возле входа стояли двое бледнокожих ортеанцев с рыжевато-бурыми гривами, в коричневых мантиях мешаби . Я ощущала под
— Приветствую вас, — сказал мужчина. Его тень, черная, как яма, лужей лежала у него под ногами.
Женщина стояла спиной к металлической плите около десяти футов высотой и около семи шириной, представлявшей собой единственное нарушение кирпичной кладки. Плита была вмонтирована в простую кирпичную арку и имела цвет ила.
Дуг прикоснулся к наручному коммуникатору.
— Я буду связываться с вами через каждые пять минут. Дайте им понять, что это связь, налаженная с орбитальной станцией через «челнок». Линн, я бы хотел, чтобы обошлось без этого.
Его резервный коммуникатор был закреплен на моем левом запястье, и это казалось мне постоянным неудобством. Я на миг положила Дугу руку на плечо, а затем двинулась вперед. Металлическая плита скользнула вверх, открыв находящийся за нею коридор с ровными стенами. Входя, я не оглянулась.
Что-то в сухом воздухе заставило смолкнуть разговор. Это был мягкий звук, с которым опустилась обратно металлическая плита, отсекая жару и белый солнечный свет. Рядом со мной стояли двое в коричневых мантиях. Я протянула руку и провела пальцами по стене. Сухой камень, блеклый, без каких-либо стыков. Да. В Башне есть определенные места, которые иногда видят ортеанцы. И там не видно ничего, что их могло бы беспокоить.
— Идемте, шан'тай , — сказала женщина. Оба показались мне молодыми, чуть старше двадцати.
Идя за ними, я ощущала действующий на подсознание гул, мощность которого была чуть ниже порога восприятия. Я подумала: «Уходила ли я когда-нибудь отсюда? Последние десять лет могли быть просто сном. Но это тело — не тело молодой женщины, а что касается меня…»
Наконец мы пришли в комнату, некогда знакомую мне. Она была одною из немногих, где были окна, и белый свет Звезды Каррика наклонно падал внутрь, обесцвечивая и без того бледные стены. Комната была невелика, ее затемняли полки, занимавшие почти каждый свободный участок пространства; на этих полках громоздились свитки, связки книг, бумаги, карты. Я шла вперед, терзаясь желанием узнать, есть ли здесь все-таки большой стол перед камином.
— Вам не нужно тешить мои нежные чувства, — сказала я, — мне известно, что в Архивах Башни больше техники, нежели перо и чернила…
Мир отодвинулся. Разум отказывался верить, но тело реагировало: я ощутила головокружение, озноб, потрясение.
За столом сидела и что-то писала стройная ортеанка. Белая сорочка и черные брюки, сильно выпуклые ступни босы. Взглянув на меня, она повернулась, закинув руку на спинку кресла. Рукав был небрежно закатан, демонстрируя пыльную, цвета антрацита, кожу предплечья и длинные пальцы, державшие палочку для письма. Другой рукав был пуст, ткань завязана простым узлом ниже плеча.