Древняя Русь
Шрифт:
За ней следовали возки остальных жен, кони были специально подобраны, что бы у каждой тройки был свой свет - у одной вороные, у другой рыжие, гнедые, красно-пегие, тщательно отмытые пивом и медовым квасом они блистали на солнце.
Шестая жена была дочерью кипчакского хана Баяндера, остроносая и дерзкая она полоснула плетью по сухим ребрам полуголого русского пленника. Юноша пошатнулся.
– Ты слишком слаб урус, твоя кожа пойдет на барабаны.
Двое кипчаков подхлестнули парня плетьми, и он пустился бежать, крепкие удары по голому торсу согревали
Батый на своем вороном важно подъехал к возку, где должна находиться его старшая жена.
– Куда делась Юлдуз-Хатун?
Тургауд подскочил к вознице, сидевшему на коне барсовой масти и стрелой вернулся, обратно вздымая снежную пыль.
– Ваша старшая жена, вместе со своей служанкой поскакала к разведывательному отряду.
– Айда молодец. Огонь, а не баба!
Ко мне тысячник Кундуй!
– Я здесь мой повелитель.
Плечистый монгол вытянулся перед джихангиром.
– Отвези моих жен в укрепленный лагерь и смотри что бы русские разбойники, беспрерывно атакующие мою армию, их не похитили. Впереди тяжелые бои.
Бату-хан промчался по вытоптанной дороге, за ним летела охранная тысяча.
Жены разревелись.
– Мы хотим скакать с тобой куду ты туда и мы. Мы хотим следовать за ним до конца вселенной!
Тысячник Кундуй лишь отрицательно махнул головой, тургауды насильно усадили благоверных в сани и повернули к Рязани.
Монголы стремительно мчались назад, а жены кончив рыдать, стали смеяться.
– Нам еще перепадет знатных подарков после взятия Москвы. Наш джихангир засыплет нас подарками, а эту низкородную выскочку убьют!
Ее съедят белые мангусы!
Тем временем к Кундую на игристом молочном коне подскочил, его непосредственный начальник темник Сарычам. Его взгляд был по-особенному злой.
– Ты отправляешь жен джихангира в Рязань?
– Да как повелел мне великий.
– А двух уруских пленниц, чей танец так понравился джихангиру. Почему ты их везешь в Рязань их надо немедленно доставить на глаза хану.
Поворачивай возок.
– Слушаю тебя о вельможный хан.
Полсотни монголов отделилось от тысячи, и они пристали возку. Темник прорычал.
– Поехали! Вас доставят к Бату-хану.
Девушки трусливо скривились, мысль о том, что они вновь могут подвергнуться издевательствам, вызвала у них омерзение. Монгольские кони поскакали галопом, некоторое время слышался перестук копыт. Затем послышались крики, звуки рубки. Темник налетел на своих напарников и с хладнокровной стремительностью рубил их. Скорость его движений намного превышала человеческую, дочь рязанского князя закричала.
– Это Лео пришел нас освободить.
И действительно соскочив с мешающего коня, Леопардов быстрыми ударами порешил остальных нукеров. Затем, приблизившись, припрыгивая, как барс, он открыл дверцу.
– Вы теперь свободны! Мои ратники проводят вас.
Белые витязи поразили стрелами нескольких удирающих монголов и стремительной рысью выскочили из леса.
– Проведите их. Девушкам надо отдохнуть.
– Мы не устали белый рыцарь. Гордо ответила дочь рязанского князя.
– Ну, тогда с Богом. Мы идем к Москве, а часть наших сил будет терзать врага вне стен города.
Витязи разделись.
Стремительным броском Бату-хан подлетел к Москве, передовая тысяча, прибыла к берегу. Тут когда-то рос густой сосновый лес, а нынче остались только пни. Река, которую в будущем назовут Москвой-рекой, заснула подо льдом. На другом берегу возвышались покрытые льдом валы. Тактика поливать стены водой стала повсеместной. Сам городок был небольшой, стройные дома, резные терема, не большие церквушки были построены аккуратными квадратиками. Покрытые снегом, они клубились едва заметным дымком. Город был готов к обороне, войска уже собрались и лишь у реки все еще толпились люди. Из черных сугробов, валил густой пар, здоровенные и помельче парни и девки выскакивали оттуда бежали к проруби, окунались с головой и фыркали, плескались и стремглав возвращались назад.
Джихангир протянул руку и плетью указал, на погружающихся в лед людей.
– Что за ритуал исполняю эти сумасшедшие!
Булгарский купец произнес.
– Урусы готовятся к смерти, по этому и затопили бани. Согласно их обычаям в бой воин должен вступить чистым, только тогда его примут в вирий.
– Какая глупость! Прервал одноглазый Субудай.
– Кто смывает свою грязь, то смывает свою удачу. Мы монголы побеждали многие народы, потому что не мылись. Может потому, мы теперь и несем огромные потери, что переняли часть исламских обычаев и стали совершать омовения!
Батый возразил.
– А разве от грязи не гноятся раны. Ты не прав, первым кто стал совершать омовения, был сам Чингисхан, воин должен в чистоте содержать свое тело. А что до бани, может потому урусы такие сильные, что закаляют свои тела. Надо и нам перенять сей обычай.
Батый не решался напасть, дожидался, когда подойдут остальные тумены. Леопардов ночью вновь атаковал врага и прибыл с небольшим опозданием. Княжич Владимир проявлял выдержку, закончив мытье, воины выстроились на стенах.
Три отборных тумена подошли с юга. Батый хотел, было отдать приказ о штурме как позади Москвы, небесному своду поднялся густой дым.
Леопардов перевел туда взгляд.
– Это наш старый знакомый Шейбани он поджег три наших села. Тем лучше я предвидел его появление. В клубах дыма вспыхивали дрожащие красные языки огня, старые дома горели жарким пламенем. Между домов скакали монголы, они бросали факелы в соседние дома, и пожар разгорался сильнее.
Войска под командование Шейбани, не снижая темпа, неслись к Москве. Воины уже волочили заранее подготовленные лестницы, многие, правда, слишком короткие для штурма такого города и с ходу, навались на стены.