Древняя русская история до монгольского ига. Том 1

Погодин Михаил Петрович

Я знаю восемь искусств, умею слагать песни, искусен в верховой езде, иногда упражнялся в плавании, могу опираться на шест, я ловок метать копье, править веслом; но дева, живущая в Гардах, украшенная золотою гривной, пренебрегает мною.

Ни женщина, ни юная дева, не будут спорить, что поутру мы были в южном городе, где потрясали мечами и вторгались с железом и оружием: там есть свидетельство совершенных подвигов. Но дева, живущая в Гардах, украшенная золотою гривной, пренебрегает мною.

Я родился там, где Упланды натягивают лук. Теперь военные корабли, ненавистные

поселянам, посылаю я подплывать к скалам. Лишь только спустится корабль, носом его мы рассекаем волны; но дева, живущая в Гардах, украшенная золотою гривной, пренебрегает мною».

Наконец, Гаральд возвратился в Киев, богатый и прославленный, и получил руку любезной ему Елизаветы, вместе со всеми сохраненными сокровищами.

Можно вообразить себе, какая сыграна была свадьба в стольном городе во Киеве, в светлом тереме великокняжеском, под песни вещих боянов.

Слава Ярослава разнеслась по всем дальним странам, «рекуще ко Греком, и Угром, и Ляхом, и Чехом, дондеже и до Рима пройде», и Киев стал тогда пристанищем многих королей и князей иностранных, преимущественно скандинавских, точно как и наши князья всегда находили себе помощь и спасение на севере.

Олав святой, король норвежский, изгнанный из своих владений Канутом, королем датским, искал убежища с сыном Магнусом у Ярослава и был принят с честью и радушием. Ярослав и Ингигерда убедительно советовали ему остаться в Гардарике и давали ему область Вулгарию. Однако он, через некоторое время, обольщенный надеждой возвратить себе престол, оставил Киев, и, получив со своими спутниками помощь от Ярослава, снабженный всеми средствами, отправился в отечество.

Магнус, сын его, жил в России очень долго. Друзья его отца, погибшего в сражении, через некоторое время, при переменившихся обстоятельствах, прислали к нему в Россию мужа звать на отцовский престол. Ярослав и Ингигерда потребовали торжественного посольства и приняли все зависящие от них меры для успеха.

Эдвин и Эдуард, сыновья короля английского Эдмунда, изгнанные Канутом, искали безопасности при дворе Ярослава.

Якун Слепой, знаменитый витязь скандинавский, сын шведского короля Олофа и шурин Ярослава, приходил к нему за помощью против брата Мстислава и в сражении Лиственском оставил свою жизнь.

Симон, племянник Якуна Слепого, изгнанный дядей, принят также Ярославом со своими единоземцами.

Сыновья Рогвольда, пришедшего с Ингигердой, оставались в России: Эйлиф служил вместе с Гаральдом, а Ульф есть, вероятно, тот Улеб, который ходил в 1032 году из Новгорода на Железные ворота в Заволочье.

Венгерские принцы, Андрей и Леванта, дети Ладислава Плешивого и какой-то безымянной русской княжны, долго жили на Руси, где Андрей и узнал о своем избрании на престол.

Ярослав пировал, воевал с соседями, пленял и убивал, — и в то же время строил церкви, учреждал монастыри, покровительствовал черноризцам, любил читать и слушать душеспасительные книги.

В 1020 году поставил он церковь Св. Бориса и Глеба.

В 1037 году воздвиг храм Св. Софии наподобие цареградского и украсил его золотом и серебром, мусией и стенной иконописью. (Этот знаменитый храм,

один из древнейших в Европе, был образцовым для всей Руси, сохранился до нашего времени в целости и ныне вполне восстановлен.)

В 1039 году была освящена вновь Владимирова церковь святой Богородицы, поврежденная пожаром 1017 года.

Потом Ярослав основал мужской монастырь святого Георгия, в честь своего ангела, и женский монастырь святой Ирины, в честь ангела своей супруги.

На Золотых воротах заложил он церковь Св. Благовещения. Строительство подвигалось медленно. Князь спросил своего тиуна о причине. Тот отвечал, что мало на работу является поденщиков, которые боятся лишиться найма в деле властительском. Ярослав велел привозить куны на телегах в комары Золотых ворот и объявить людям на торгу, что за день они будут получать по ногате — работников собралось множество, и церковь вскоре была отстроена.

В 1043 году сын Ярослава, Владимир, заложил в Новгороде великолепную церковь Св. Софии, столько знаменитую в его истории.

И по другим местам поставлено было много новых церквей. Увеличилось число черноризцев, которых Ярослав любил в особенности, как и священников. Вообще, вера христианская при нем начала плодиться и размножаться.

До такой степени предан был Ярослав христианской вере, особенно под старость, что велел выкопать из земли кости своих дядей, умерших в язычестве, Ярополка и Олега, и окрестить их. Они были похоронены вновь в церкви Святой Богородицы.

С особенным удовольствием относился он к духовным книгам, читал их, свидетельствует Нестор, днем и ночью, даже сам переписывал и клал на сохранение в основанной им церкви Св. Софии.

Кроме писаний, переведенных первоучителями, святыми Кириллом и Мефодием, и их учениками, Ярослав хотел познакомиться и с другими сочинениями отцов церкви, он собрал переводчиков и велел им переводить книги с греческого языка на славянский. Множество списков было изготовлено, которыми верные люди могли поучаться и просвещаться, и которые стали подлинниками для новых списков, рассеянных по монастырям и церквям. До нас дошли, например, списки с толкований пророчеств, писанных в Новгороде для князя Владимира попом Упирем Лихим.

Благочестивый современник так определил после деяние Ярослава: «Отец его Владимир взора и умягчи, сей же насея книжными словесы сердца верных людей, а мы пожинаем ученье приемлюще книжное».

Священнослужителям велено было учить людей и привлекать их к церкви и богослужению.

Введено демественное или уставное пение.

Усилия Ярослава распространить христианское просвещение, вместе с благочестивыми подвигами его отца, святого Владимира, начали приносить свои плоды. В избранных душах божественный свет проникал глубоко, и число их умножалось более и более. После приснопамятных варягов, Феодора и Иоанна, принесших в жертву христианской вере свою жизнь, после равноапостольного князя, преображенного во всем существе своем по получении святого крещения, сыновей его Бориса и Глеба, приявших с такой радостью мученические венцы, должно наименовать здесь в особенности священника Илариона.