Древняя русская история до монгольского ига. Том 2

Погодин Михаил Петрович

Рязанские князья беспрестанно ссорились между собой и отдавались на суд великого князя владимирского Всеволода, который, пользуясь их распрями, подчиняет себе на время Рязань.

Так неопределенны, или, лучше сказать, так изменчивы были отношения между князьями и высшими государственными сословиями, потомством пришлого норманнского племени, дружиной и ее членами, боярами и отроками, городами и воинами.

Вследствие этой зыбкости, мы видим, в течении двухсот лет, от кончины Ярослава до нашествия монголов, беспрерывное движение князей. Как в великом княжестве, так и в каждом отдельном княжестве, в каждой отчине, князья переходили по старшинству из одного удела в другой, старший, значительнейший, как будто по лестнице, а все вместе смотрели

на Киев, красовавшийся на ее вершине, как на свою вожделенную цель. Таким образом, вследствие этого права, принесенного, без сомнения с Севера, или чаще, под его предлогом, в земле происходила беспрестанная перестановка князей. Ни один князь не был и не считал себя крепким на своем месте; да и никто того не желал, а стремился куда-то на лучшее место. Так должно было быть, и иначе быть не могло, по внутреннему коренному убеждению и заведенному порядку вещей. Почти никогда князь не мог надеяться, чтобы после его смерти княжество досталось его детям; нет — приходил со стороны иной князь садился на его стол, а дети часто оставались не только без владения, но даже без пристанища, и их наделение всегда зависело от старших князей, их дядей, и вообще от обстоятельств. Отсюда происходило, что князья искали владения, всю свою жизнь о том только и думали, а собственности постоянной у них и в заводе не было, в совершенную противоположность с Западом, где кто сначала сел, тот там и прирос. Поземельное владение в высшей мере было у нас пожизненное, а не наследственное, временное пользование, потому что и при жизни переменялось по большей части несколько раз, и, таким образом, не могло укорениться. Вследствие этого обычая не установились с самого начала у князей на Руси мысли о поземельной и наследственной собственности.

Князья переходили из города в город, ища, где себе лучше, как рыба ищет, где ей глубже, а за князьями следовали их дружины, неотлучные их спутники, делившие с ними счастье и несчастье, выгоды и потери. Если князю становилось лучше, то и дружине его было лучше; с новыми приобретениями она получала новые выгоды, постоянные или временные. Села с данями были везде для нее готовы, во всяком княжестве, чуть ли не по генеральному общему первоначальному варяжскому размежеванию.

Потому же бояре и отроки не могли также приобрести себе оседлости, и меняли свои волости так, как князья меняли города. Ходя постоянно по городам с князьями, имевшими беспрестанную нужду и не могшими отпускать их от себя на житье, они не могли снискать постоянных привычек.

Кроме перехода с князьями, бояре имели еще свое собственное право перехода, то есть право оставлять своего князя, в случае личного неудовольствия, и переходить на службу к другому князю. Это право также принесено с Севера и имеет начало в глубокой древности, когда норманны ходили на службу в Гольмгард, в Грецию, к хозарам и по разным владениям Скандинавии. Так, приходили они к Олегу, Игорю, Владимиру. Так, при Изяславе киевляне, т. е. не только бояре, но и люди, хотели уйти в Грецию. Когда внешние пути были закрыты, бояре ходили между князьями от одного к другому.

В этих переселениях принимали иногда участие и низшие воины, люди, жители городов, из любви к князю, в надежде больших выгод, вследствие неустановившегося образа жизни. Так, в 1146 году мы видим из прямого указания летописи, что три города вышли, были пойманы и задержаны.

А глядя на них, приучались переходить с места на место и сами поселяне, ища себе больше льготы и покоя под защитой и покровительством значительнейших бояр, удаляясь от главных путей сообщения, по которым следовали воины, — тем более, что свободной земли было везде много, и она считалась ни по чем, совершенно не сходно с Западом, где каждой лоскуток ее был дорог. Срубить избу, где бы то ни было, ничего не стоило.

Князья переходили, бояре переходили, воины переходили, смерды переходили, города, в смысле гарнизонов (засад), переходили. Города переходили и в смысле столиц, то есть, пребываний княжеских.

Князья получали себе во владение ту или другую волость, выбирали себе новое местопребывание, и таким образом переносили средоточие силы и власти. Так, по временам получали и теряли значение Овруч, Галич, Пересопница, Вщиж, Туров.

Пределы княжеств беспрестанно изменялись, да их почти и не было, а были пределы временных владений княжеских, например, княжество Киевское при великом князе Изяславе Ярославиче имело одни пределы, другие при брате его Всеволоде, при Святополке, при Мономахе, при Мстиславе, при Всеволоде Ольговиче, при Ярополке Владимировиче.

И главный центр княжеств (средоточие) переносился с места на место — Новгород, Киев, Владимир (как после Тверь, Москва, Петербург…)

Наконец, странное явление, большая часть древних городов наших даже вещественно, как поселения, не остались на первых своих местах, например, Новгород, Белозерск, Ростов, Муром, Рязань, Переяславль…

В этом движении, представляющем как бы переход от кочевой жизни азиатской к оседлой европейской, в этом брожении, вслед за основанием государства и распространением его пределов, представляется одно из главных отличий русской истории от истории западных европейских государств, и вместе основание, условие, многих последующих событий.

ЗАКОНЫ

Русская Правда, данная Ярославом, распространенная его сыновьями и внуком Владимиром Мономахом, получила в течение этого периода новые дополнения и определения и заключала постановления об убийстве, увечье и побоях, краже, уликах и свидетелях, о долгах, ростах и уплате, о завещаниях и наследстве, о холопах и наемниках, об испытании, в случае неизвестности или невозможности добраться до истины, железом и водой.

Пени или вирные пошлины, в пользу князя и в пользу обиженного, составляли сущность этих постановлений, имевших в виду преимущественно военное, городское население.

Пени были наказанием, которым оканчивались всякие преступления, в особенности высшего сословия.

Рабству подвергались несостоятельные должники и неисправные наемники.

Предлагаем перевод этой Правды с подлинника, сохранившегося в списке 1284 года.

СУД ЯРОСЛАВА ВЛАДИМИРОВИЧА

ПРАВДА РУССКАЯ [2]

1. Если муж убьет мужа, то мстить брату за брата, сыну за отца, отцу за сына, или племяннику, как по брате, так и по сестре; если же некому мстить, то с убийцы взыскать деньгами: за голову мужа или тиуна княжеского 80 гривен. За русина, гридня, купца, тиуна боярского, мечника, изгоя и славянина 40 гривен.

2

Числами показан естественный порядок по сущности предметов.

2. По кончине Ярослава, соединились сыновья его: Изяслав, Святослав, Всеволод и их мужи: Коснячко, Перенег и Никифор, и отменили мщение смертью за убийство, и постановили, вместо того, откупаться кунами, а прочее все оставили в том виде, как узаконено было при Ярославе.

Об убийстве

3. Если кто убьет княжеского мужа, сделав насильственное на него нападение, и если убийца не будет отыскан, то платить за него виру — 80 гривен с округа, где совершилось убийство; если же убитый будет людин (свободный человек), то 40 гривен.

4. Если какая округа начнет таким образом платить дикую виру, то платеж сей, поскольку он делается без участия убийцы, может быть рассрочен на несколько лет.

Если же убийца находится сам в оной округе, то, поскольку он равномерно участвует в платеже пени, и она взаимно должна помогать ему или же платить дикую виру, то есть, заплатить, со своей стороны, общими силами 40 гривен, а другие 40 гривен пени на свою часть платить самому убийце из (?) дружины.

Если кто убьет человека в ссоре, или в пьянстве явно, то убийца платит пеню также с помощью от округи