Древо войны
Шрифт:
Волна страха и отчаяния снова накрыла его. Ему дали десять дней, а он даже не представлял, что делать, чтобы решить эту проблему. Наверняка, взломом занимались и другие, более осведомленные о глобальных проектах сотрудники. Возможно, они распутают это дело. Да, наверняка распутают. Им ничто не помеха. Эти, из отдела безопасности, не погнушаются ничем. Надо будет — так полмира сметут с лица Земли, но потерянное вернут. Но Джорджа в этом случае вряд ли оставят. Скорее он войдет в стертые полмира. Ну уж нет, он этого не допустит. Не позволит разрушить дело всей своей жизни. Это он придумал биософты, он создал их, чтобы там не говорил
Джордж резко поднялся, стремительно вышел из виртуального кабинета, не забыв, впрочем, задвинуть стул. Виртуальное пространство лаборатории не было особо большим, так что ему понадобилась всего минута, чтобы добраться до выхода в общую сеть компании. Немного поколдовав с превратным терминалом, Джордж вывел все записи о перемещениях через дверь. Если злоумышленник проник в сеть «Мацушиты» через его лабораторию, он должен был пройти здесь. Хотя, конечно, пользуясь программами взлома можно было пройти и через стену. Но пыль-то на стенах нетронутая.
Длинный, казалось бесконечный список логов, кодов, идентификационных номеров. Наметанному глазу Джорджа потребовалось пара минут, чтобы понять — никто посторонний через эту дверь не проходил. Он просто отказывался понимать, как такое может быть. Разумеется, можно обойти любую защиту, пробраться незамеченным, уйти — на то они и хакеры. Но не оставить совершенно никаких следов… это уже выше всякого понимания.
Джордж резко распахнул дверь и, влившись в достаточно оживленное движение виртуальных коридоров «Мацушиты», отправился в офис службы безопасности.
2. 23 марта. Санкт-Петербург, частная квартира, бар «Три медведя»
Настя уплетала кашу, которую нашла в холодильнике, поглощала огромный бутерброд с какой-то сомнительной колбасой и чашку за чашкой выпивала мутную белую воду из водопровода. Все это она ухитрялась делать одновременно. Как же хотелось есть! Хотя, сначала хотелось посетить отхожее место так сильно, что о еде мысли не приходили. Все-таки она успела добежать до туалета.
Теперь хотелось есть. Даже после второй тарелки каши. Из чего она, интересно? Чувство голода никак не исчезало. Настя догадывалась, что объем желудка ограничен, но остановиться не могла. В начале третьей тарелки ее все же вырвало. Немного отдышавшись, она доела колбасу. Каши больше не хотелось. Хотелось какой-нибудь нормальной еды. Только сначала надо бы помыться, а то, того и гляди, не пустят в кафе.
Сколько же она провисела в этой ловушке? Похоже, что не один день. Что-то там, в Сети, происходило. Что-то необычное. Она это знала, чувствовала. Вот только, когда коннект, наконец, оборвался, в памяти остались только бессвязные обрывки воспоминаний, больше походившие на сказку. Словно дубиной по голове ударили. Ну, ничего, может голова отдохнет немного и вспомнит все что нужно. А пока нужно подкрепиться.
Она быстро приняла душ, с удовольствием постояв под упругими горячими струями, вытерла голову полотенцем, мимолетно глянула на себя в зеркало и, решив, что создавать прическу сегодня не обязательно, пошла одеваться.
На улице был вечер и, как обычно, загаженный питерский двор. Не любила она выходить на улицу сразу после посещения виртуальной реальности. Обычно осыпающиеся кусками штукатурки, густо размалеванные внизу аэрозольной краской и политые щедрыми потоками мочи стены, кучи мусора на разбитом асфальте, нездорово озирающиеся давно не мытые люди в подворотне наводили на Настю такую тоску, что хотелось войти в Сеть и не выходить оттуда уже никогда. Так было обычно, но не сегодня. Никаких больше сетей. Только свежая горячая еда.
Нырнув в темный тоннель выхода, она попала на неширокую улочку, уходящую к старой гранитной набережной. На другом берегу в узком проеме между домами блестел золотом купол Исаакиевского собора. Самый что ни на есть центр. Исторический. Жилье для малоимущих. Собственно, и жилья то тут практически не осталось, только несколько домов, неудобных под офисы. Зато все рядом — и банки, и корпорации, и рестораны. Но слишком уж они здесь дорогие, здесь поесть не получится.
На набережной дул прохладный вечерний ветерок. Туч на небе почти не было и все вокруг окрасилось в пурпурные цвета заката. Прямо открытка. Красиво, черт возьми. В пузатом стеклянном боку Невского банка ярким пятном отражалось закатное солнце, так что казалось, что закат происходит одновременно с восходом. Всунули все-таки этого стеклянного монстра сюда. Им волю дай — так все бы в центре снесли и настроили стеклянных небоскребов. Не могут, закон не позволяет. Хотя, плевали они и на закон. Видно японцам Питер приглянулся, вот и побаиваются.
Сначала она повернула направо, к станции метро. Но на метро — это долго. Ничего, по случаю второго, виртуального, рождения можно было и на такси раскошелиться. Тем более, что есть хотелось просто до колик в животе. Машина нашлась неподалеку. Густо-бордовая и заманчиво поблескивающая новеньким лакокрасочным покрытием.
— К Черной речки доедем? — спросила Настя, открыв дверь машины.
Водитель с неохотой оторвался от лицезрения последних новостей, в которых возбужденного вида девушка рассказывала о количестве обнаруженных сегодня в Питере трупов, и окинул критическим взглядом Настю. Впечатления богатой туристки, особенно — из Японии, она не производила.
— Деньги покажи, — сказал он.
Первым желанием было хлопнуть дверью и уйти, но есть хотелось все сильнее, аж голова кружилась, а в ближайших кварталах еще одного такси видно не было. Стиснув зубы, Настя вытащила из кармана пять тысячерублевых бумажек и швырнула их в направлении водителя. Тот аккуратно собрал деньги и принялся ощупывать и рассматривать их на просвет.
— Садись, — сказал он, не отрываясь от изучения купюры и махнув головой в направлении заднего сидения. — Куда на Речке то?
— К «Медведям», — ответила Настя, захлопывая за собой дверь. Водила на секунду оторвался от купюры и с удивлением посмотрел на девушку.
— Ну, к «Медведям», так к «Медведям», — пожав плечами, сказал он, и машина тихо отчалила от тротуара.
«Медведи», а точнее, бар «Три медведя», был местом широко известным в Питере, причем большей части населения из сводок о количестве трупов вот той возбужденного вида девицы. Здесь собирался весь цвет преступного мира. Как реального, так и виртуального. Ну, не свет, конечно же. Главари группировок и небожители виртуального олимпа сюда не ходили. Но все сделки, от простой, типа нагреть соседа на бабки, до глобальной, вроде недавнего падения базы данных американского DEA, исходящие из питерских коннектов, заключались именно здесь. Стороны не всегда находили общий язык, и дело часто доходило до перестрелок.