Дрейфующая станция СП-40 бис

Сулацкий Андрей Анатольевич

Так, вот – командир воздушного судна у нас Иванцов Валерий Павлович. 31 год ему. Вы, наверное, догадываетесь уже, что и он совсем не гражданский пилот, а как все мы тут – военный человек. На самом деле он – капитан авиации Северного Флота. Как рассказал мне Чайка, Иванцов – бывший пилот палубной авиации, летал на МиГ-29К и крейсер “Адмирал Кузнецов”³ ему дом родной. И всё у него с карьерой истребителя было бы хорошо, да подвела земля. Несколько лет назад во время отпуска попал он в автоаварию. Сразу отмету гнусные подозрения в лихачестве. Он вообще тогда мирно в маршрутке дремал. Только дураков безбашенных очень много сейчас на дорогах российских… Поломало его сильно, год без малого в госпиталях-санаториях провёл. И вроде бы вылечился, но суровым медицинским требованиям к истребителям уже не удовлетворял. Более того, его совсем с флотской авиации списать хотели. А на гражданке он себя как-то не представлял. Но случай спас. Знакомый кадровик сказал, что на флоте организуется эскадрилья бипланов Ан-3 для снабжения и поддержки флотских метеостанций, наблюдательных пунктов… ну, и, вот, дрейфующих станций типа нашей “бисовки”. К полётам на этих самолётиках медики его вполне допустили. Иванцов, особо не раздумывая, согласился. Но переподготовку ему всё равно пришлось пройти… И хоть от неба его не отлучили, но скорости не те, манёвренности истребительной нету… Так что, кажется мне, именно по этой причине пребывает Валерий Палыч ныне в почти постоянной мрачности. Адреналину не хватает. Да, ещё, когда он весь переломанный в госпитале лежал, и не было пока ясности в том, выздоровеет он или нет, от него жена ушла. Думала, наверное: “Зачем ей, такой молодой и красивой, калека?” И севера ей надоели хуже горькой редьки. А детей у них не было.

Полная противоположность своему командиру второй пилот и штурман по совместительству – Логинов Максим Стефанович. Это если полностью. А так Максу 25 лет. Он лейтенант авиации. Причём во флотскую авиацию, на наш Ан-3Т, попал после гражданского авиаучилища, как двухгодичник. Выпускников военных лётных училищ на эту “кукурузную” эскадрилью почему-то не хватило. А офицерское звание ему дали даже без военной кафедры. В отличие от меня. Но я на него за это зла не держу, так как характер у него очень лёгкий и компанейский. На Максика, по моему, вообще невозможно сердиться. Правда, Иванцов может, но ему положено – он командир этого гиперобщительного маньяка. Я уже через час знакомства знал о нём, кажется, всё! И то, что его бабка по отцу – полячка, с западной Украины. Замуж вышла за кубанского казака. Переехала к нему, куда-то под Майкоп. Имя своему сыну-первенцу дала сама. Заупрямилась, ни мужа, ни свекровь слушать не стала! Назвала его на ляшский манер – Стефан! Вот поэтому отчество у Макса такое странное. А мать Макса – наполовину еврейка, наполовину армянка. Отсюда его южный кавказский имидж и темперамент. Вот такой коктейль наций. Ну, и донжуан Максик ещё тот! Кстати, Макс сразу же после того, как Берг провёл общий сбор всей нашей команды, начал клеиться к Кате, невзирая на заметную разницу в возрасте и звании. И, как мне кажется, был очень удивлён, когда ему это не удалось. Постоянно продолжает свои попытки. Наверное, думает, что тогдашний Катин отказ – это мимолётный женский каприз. Мне он сказал тогда что-то типа “вода камень точит”. Ну, ну… Лётчик-налётчик… Да, лётчик он, между прочим, действительно хороший – в училище был лучшим в своём выпуске. А ещё на гитаре он здорово играет. И кашалота на фюзеляже самолёта он, Макс, нарисовал. Сразу после того, как самолётик наш ещё на Коле из военного под гражданский перекрасили. А, что – хорошо получилось! Я, как увидел этого кита на борту, так сразу к бипланчику нашему, как к живому (и разумному!) существу относиться начал. Интересный психологический эффект, однако.

Если о нашем “Весёлом Кашалоте” речь зашла, то чуть подробнее расскажу и о нём. На момент своего рождения, которое состоялось, в соответствии с шильдиком на переборке, в 2009 году на Омском заводе “Полёт”, это был стандартный Ан-3Т. То есть Ан-3 “транспортный”, способный перевезти одновременно 1800 кэгэ груза и четырёх пассажиров на расстояние 770 километров. А потом, то есть сразу после рождения, он, почему-то, никому не понадобился. И потому вместе с несколькими своими собратьями попал на консервацию и пару лет простоял без движения, без полётов. Скучал. А два года назад его (и собратьев тоже) загребли в своё хозяйство внезапно активизировавшиеся флотские авиаторы. Но вместо того, чтобы сразу выпустить в небо, начали на нём некоторую модернизацию – убрали колёса и вместо них поставили интересную конструкцию – лыжи-поплавки. Такие длинные, больше 9 метров штуковины, которые, конечно, заметно повысили его массу, лобовое сопротивление и снизили скорость. Но зато он теперь мог взлетать и приземляться, как на снег, так и на воду. Насколько я знаю, то раньше было – либо лыжи, либо поплавки. Либо на снег, либо на воду. Но никак, чтоб и на то, и на другое. Но, вот, конструкторы умудрились совместить. (И не спрашивайте меня, как это у них получилось – не знаю, не специалист.) Грузоподъёмность самолёта, правда, снизилась до 1200 кэгэ, но, как не странно, резко повысилась дальность полёта – до тех же 1200, но не кэгэ, а кэмэ. (Гармоничненько так – тысяча двести на тысячу двести!) А всё потому, что эти самые лыжи-поплавки при взлёте со снега могут служить дополнительными топливными баками! Топливо из них расходуется в первую очередь, так что после его завершения самолёт может сесть как на снег, так и на воду. Ну, и взлететь, естественно. Вот, такой он молод'eц, наш Кашалотик! Нравится он мне.

Снова до меня очередь дошла. Теперь, уж, не отвертеться – про всех рассказал. Начну с самого начала. “Ab ovo”, так сказать. Ну, ладно, ладно – почти “от яйца”.

Родился я 15 февраля 1988 года в городе Златоуст. Есть такой город металлургов и оружейников на Урале. Там же вырос и школу закончил. Там же первый раз влюбился. В одноклассницу свою Свету Долинскую. К сожалению, случилось это месяца за три до окончания школы. Не дотянул совсем чуть-чуть до выпускного без сердечных ран! Ну, то есть вы уже поняли, что никакой радости мне это внезапно вспыхнувшее чувство не принесло. Жил себе до 07 часов 55 минут 9 марта 2006 года спокойно, как разумный человек. (Проклятье! До сих пор помню точные дату и время этого печального события!) И тут вдруг, словно что-то сверкнуло у меня перед глазами, словно аурой какой или дымкой окутался облик моей одноклассницы, которую до этого я видел почти ежедневно несколько лет и ничего в ней такого не замечал. И внезапно заметил… И уже не до начавшегося урока мне стало… После этого удара “молнией” (или, правильнее – “кувалдой по башке”) что-то во мне испортилось. Буквально, как тяжёлая болезнь случилась. Психическая. Но с последствиями в соматике. Не мог и десяти минут просидеть за партой, чтоб не обернуться и не посмотреть на сидевшую в соседнем ряду Светлану. До этого я с девчонками, девушками никаких отношений вовсе не имел. То есть как-то мне безразлично было, что они где-то есть, чем-то там заняты, кем-то там интересуются. Ну, есть и есть. Параллельное человечество. Которое ко мне, гомо сапиенсу, никакого отношения не имеет. Не интересно мне было с ними. И это притом, что у меня и мать, и бабушка есть… И сестра старшая любимая была. Но они вроде бы и не женщины вовсе, а именно – мама, бабушка, сестра. И пол их здесь абсолютно не причём.

Понятно, что никаких друзей-подруг среди одноклассниц у меня не было и быть не могло, при таком к ним с моей стороны отношении. Вот, и со Светланой – ноль. Ни как подойти, ни что спросить, сказать… Ничего не мог и не умел я в общении с женским полом! Только в полном бессилии изредка бросить взгляд и попытаться получше запомнить её облик… Чтоб не так часто оборачиваться… А потом учебный день заканчивался. Я шёл домой и надо бы уроки делать или уже к выпускным экзаменам готовиться, а у меня – настоящая ломка наркомана, лишённого дозы! Ну, как же! – ведь, я, аж, пару часов не вижу Её!!! (Как вспомню – зубы скрипят от злости на себя и плеваться хочется!) Понятно, что Света совсем не виновата была в этой напасти, что со мной случилась столь неожиданно и не к месту. Объект она тогда была моей страсти, а не субъект. Это потом, уже в Питере, стала активно от меня “отбиваться” и избегать. Когда совсем, уж, замучил её своей бессловесной любовию и восхищением. Сначала, правда, когда признался в своих чувствах, она была даже не против моих неловких ухаживаний. Пока у самой сердце свободно было.

Так вот и прошли оставшиеся три месяца учёбы и выпускные экзамены – словно в каком-то бреду. Каким-то чудом я узнал, что Светлана собирается поступать в Университет в Петербурге. На географический факультет. Хочет океанологом стать. Дельфинов изучать. Так что и я устремился туда же, совсем с толку сбив свою родню – то ни о чём, круче Политеха в Челябинске не думал, а то – нате вам, в культурную столицу собрался! В общем, она-то поступила в Универ. Что там – отличница. Круглая. А мои успехи в учёбе были куда как более скромные – удалось только в Гидромет. Со скрипом. И, патриоты Гидромета, пожалуйста, не надо обид – Университет в Питере, всё равно, один настоящий! Тот, чей административный корпус в здании Двенадцати Коллегий расположен. А все остальные университеты так только называются. Хотя, вы знаете, после того, как отучился в Гидромете, то скажу, что лично мне учиться в нём было интересно. И я ни сколько бы не расстроился, если бы он, как и во времена Союза институтом назывался. Одни наши практики: морская, ледовая и океанологическая чего стоили! Но, в общем, должен констатировать, что, если бы я не влюбился катастрофически, то не оказался бы в Питере, не стал бы океанологом и не летел бы сейчас на аэроплане над макушкой Земли. Судьба, так сказать. Фатум.

А из любови моей ничего путного не вышло. Одни расстройства. Три года мучений и маеты. И себя мучил, и Светлану. Она, уж, и не знала, как от меня отделаться! И учиться нормально из-за этого тяжело было. Ничего не мог с собой поделать, чтобы прекратить эту фигню… Но как-то само собой прошло! В конце третьего курса внезапно почувствовал себя снова свободным. Проснулся как-то утром и чувствую, что-то изменилось в мире… в лучшую сторону. Объяснить это ощущение могу только с помощью аналогии. Вот, представьте – заболел у Вас зуб, а к врачу сразу Вы никак не можете добраться. И несколько дней ходите со своей болью в обнимку, за щёку держитесь. Представили? А потом, всё-таки, попали к стоматологу, и он быстро и под наркозом нерв-то из больного зубика удалил. Или зуб целиком. И боль пропала… Кайф! Но только какое-то ощущение пустоты на месте ещё недавней боли… Вот, и я таким же обезболенным, но с пустым, словно выжженным пятном в душе проснулся. И усталым, как “после тяжёлой и продолжительной болезни”. Но, знаете, был этим доволен! Пусть мир и потерял от этого значительную часть своих красок, стал снова слегка чёрно-белым, лишённым резких звуков, запахов и вкусов, но боль ушла… Всё прошло, я спокоен и тебя, Светлана, не люблю…⁴

Зачем я вам об этом, совсем не относящимся к приключениям нашим, рассказываю? А не знаю! Может быть, для полноты образа? Главный Герой я или кто?

Что говорите? А как же Светлана, спрашиваете? Как, как? Ну, да, видел её ещё несколько раз. Для проверки своих новых ощущений. Понял, что только лишь фантомные ощущения остались, как от руки или ноги отрезанной. И больше ничего… Она, кажется, только рада была. А потом, спустя несколько лет, она закончила Универ. Как всегда на отлично. Нашла себе в Москве хорошую работу. Причём работа эта совсем не связана ни с океанологией, ни с дельфинами… “И из окон её дома не видно моря”. Так, вроде бы, в любимом мною с детства фильме “Остров сокровищ” было, в конце самом, сказано о капитане Смоллетте (в книге Стивенсона этого нет, можете не искать). С поправкой на пол, естественно. Вот и получилось, что морями-океанами вместо неё теперь я занимаюсь. Правда, без дельфинов.

А ещё, если вдруг ты, Светлана, читаешь эти строки, то прости меня за любовь мою непутёвую, дурацкую, за то, что мучил тебя столько лет. Стыдно мне до сих пор.

Но ладно, уж, о призраках прошлого. Хватит. Продолжаю рассказ.

Знаете, после этой душевной ампутации у меня вкус к жизни образовался. Нормальной, то есть – осмысленной жизни, разумной. И к учёбе интерес появился, и в дайверский клуб я записался, и на танцы. И всё успевал. Даже подрабатывать умудрялся. Сначала в “Макдональдсе”, а на старших курсах – на кафедре родной.

И, что радует, больше никогда меня не накрывала своей тугой удушающей болезненной сетью эта самая любовь. Нет, я, конечно, красоту женскую признаю, и оценить её могу. Но это чисто эстетическое, рациональное, спокойное чувство, почти без эмоций. Иногда – чисто физиологическое, но, опять же, без особых чувств высоких. Но на всякий случай решил, всё-таки, для опыта жизненного более тесное знакомство с женским полом свести. Для этого, как раз, в школу танцев и записался. Там ведь хочешь, не хочешь, а хоть какой-то контакт с партнёршой образуется. Так что танцую я теперь хорошо. Что классику, что латину. Но, вот, партнёрши дольше трёх-четырёх месяцев меня не выдерживали. Ни одна. И не потому, что я им на ноги наступал. Нет, с координацией движений у меня всё, как раз, нормально. Просто или не отвечал на их знаки внимания (а такое было). И это их, естественно, обижало. Или сводил всё общение к деловому – к обсуждению конкретных танцевальных проблем. И помимо того – ничего. Кому будет интересно с таким сухарём общаться, в паре быть? Так что сменилось у меня за всё время то ли пять, то ли шесть партнёрш разной степени привлекательности, общительности и способностей к танцам. В конце концов, наш учитель сказал, что и я ему больше не интересен, так как он не может всерьёз на меня рассчитывать на конкурсах – нет стабильной пары, а, значит, нет стабильных результатов. Ну, я и ушёл, прилично научившись танцевать, но так и не научившись общаться с девушками.