Дрейк
Шрифт:
Нож, начавший, было, резать последний лежащий на тарелке кусок, вдруг завис в воздухе. Дрейк от возникшей в голове мысли даже на несколько секунд перестал жевать.
А как насчет той девчонки?
С которой он разговаривал неделю назад – гостьей из другого мира. Со странным именем Бернарда. Что у нее за потенциал? Сумеет ли она хоть что-то помимо того, чему уже научилась?
Мужчина в костюме отложил столовые приборы, не став доедать мясо, отодвинулся тарелку со стейком и откинулся на спинку стула.
Ведь она
Дрейк задумывался все глубже.
Если научить ее большему, то эта девушка могла бы принести огромную пользу. Конечно, в том случае, если ее способности к обучению подтвердятся. А это можно узнать с помощью какого-нибудь теста. Просто дать ей задание и обрисовать условия в случае успеха, чтобы была дополнительная мотивация.
Что-что, а мотивировать Дрейк умел. У любого человека есть кнопки, которые можно нажать. И глава Комиссии очень быстро определял, где они расположены.
Идея ему нравилась. Она определенно заслуживала рассмотрения. Нужно будет узнать последние данные по ее прыжкам, чтобы предположить, где и когда гостья появится в следующий раз. А потом поговорить.
Ведь глупо упускать нужного человека, самостоятельно приплывшего тебе в руки.
Умный руководитель тем и отличается от глупого, что способен вовремя заметить и соединить маленькие детали в большую картину, и раньше всех увидеть то, от чего другие отстают позади шагов на десять.
Дрейк допил остатки вина, вслушиваясь в красивое переплетение звуков джазовой мелодии, ни на чем конкретном не сосредотачиваясь. Когда мелодия закончится, он просто встанет и пойдет в офис продолжать работу. Официант уберет все со стола и получит хорошие чаевые прямо с его счета, внесенного в реестр постоянных клиентов ресторана.
Удобно и хорошо. Ни о чем не нужно беспокоиться.
А удобства Дрейк любил.
В воскресенье у дяди Толи был день рождения.
С утра приехали родственники со стороны отчима: две сестры с мужьями. В квартире сразу стало тесно. Через несколько часов прозвенел звонок – прибыла мать Анатолия Геннадьевича – пожилая женщина в коричневом плаще, сопровождаемая подругой примерно того же возраста.
Откуда приехали? Мама сказала, что вроде бы из Верхней Каменки – маленькой деревеньки под Озерском, где дядя Толя и родился.
Я кивнула, нарезая салат. За окном стоял теплый воскресный полдень. Солнечный, без дождя.
Готовили мы с самого утра. На кухне кипела работа: лежали в кастрюльке сваренные овощи, сверкали мытыми пузатыми боками помидоры, толкались с пупырчатыми огурцами и салатом, отвоевывая место на столе. На плите булькала
Мама всплескивала руками, переживала, что их на всех не хватит, ведь сестры поначалу отговаривались от длительной поездки, а потом неожиданно, никого не уведомив, согласились. А еще должна была прийти мамина подруга….
– Мам, ну будет еды, сколько будет. Могли бы и позвонить, что приедут….
– Дин, ты, пожалуйста, добеги до магазина. Купи еще ветчины и сыра, нарезки тоже мало получается.
Я вздохнула. Но до магазина побежала.
Заодно нашла у подъезда Мишку, накормила, выгладила и унесла подальше от детской площадки, на которой в этот день было слишком людно. И рискованно для глухого уличного кота.
Кот моему уходу был не рад. Шел следом, мяукал, не хотел оставаться один. Я посидела с ним еще какое-то время, после чего позорно сбежала – боялась, что если задержусь, то расстроится запаренная в домашних заботах мать. И почему никогда не выходит угодить всем сразу?
Через какое-то время все собрались за столом, накрытым белой скатертью, принесенным в зал с кухни. Потому что только этот стол можно было раздвинуть на достаточную длину, чтобы уместить в тесной комнате гостей.
Мамина подруга – тетя Таня – пришла позже всех, уже когда расселись.
Дядя Толя ютился на диване, зажатый с двух сторон сестрами – громкоголосыми и тучными, беспрестанно перекидывающимися друг с другом через его тщедушную фигуру фразами. Отчим морщился незаметно. Вежливо терпел.
Мужья их тоже бубнили между собой, дожидаясь, пока на столе появится бутылка водки, чтобы можно было несколько оттаять и сменить тему о погоде на что-нибудь более философское. Например, правительство.
Мать Анатолия пыталась помогать с сервировкой, но не слишком активно, постоянно тормозя меня на пути из кухни с тарелками, спрашивая, не нужно ли их поднести?
Я отрицательно качала головой, за вежливой улыбкой скрывая, насколько не по душе мне подобные мероприятия. Но это был мамин праздник. Потому что это был праздник отчима. И нужно было терпеть.
Внутри я задавалась вопросом – а был ли здесь тот, кто не «терпел», а действительно радовался и наслаждался? Сестры, казалось, отбывали родственную повинность, мужья их волочились за ними, словно прикованные цепочкой, разве что чарка и могла разжечь в их глазах немного огня. Но ровно до того момента, пока эти самые глаза не помутнеют, не затянутся алкогольной дымкой и снова сделаются тусклыми.
Хотя столько водки, мне на радость, у нас все равно не было.
Свекровь о чем-то тихо беседовала с приятельницей, расположившись сбоку, моя мама только и думала о том, как бы все успеть, все сделать правильно, всех накормить, ничего не забыть, сбегать на кухню за добавкой из горячего. Ей уж точно было не до веселья.