Другая история
Шрифт:
— Кикимер.
Эльф явился незамедлительно. Он так сильно радовался, что любимый дом вновь обрел хозяина и, наконец, принял вид, полагающийся родовому гнезду древнего рода, что даже практически не брюзжал.
Из рассказа Кикимера мы вынесли следующее: Регулус на самом деле погиб, причем, скорее всего, присоединился к армии инферналов, охраняющих крестраж. Также мы выяснили, что Регулус успел отдать настоящий крестраж самому эльфу и приказал его уничтожить. Кикимер не знал, что это, и, захлебываясь слезами, говорил, что никак не мог выполнить последний приказ молодого хозяина, из-за чего практически сходил с ума, но буквально недавно, старый эльф перестал ощущать населяющее медальон зло. Значит ли это, что воля господина Регулуса
— Принеси его сюда, — слегка охрипшим голосом проговорил Сириус. – Мы его проверим, если все так, как ты говоришь, то, благодаря Гарри, зло, поселившееся в медальоне, действительно исчезло.
Пока эльф искал доверенную ему Регулусом ценность, Сириус сидел в кресле и смотрел в одну точку. Именно сейчас он полностью осознал, что остался совсем один.
— Наладь уже, наконец, отношения с Малфоями и кто там еще у вас остался? Пригласи Драко у себя погостить, женись, наконец, — я говорил тихо, но крестный меня услышал и едва заметно кивнул.
— Да, нужно Цисси сюда позвать и Андромеду тоже. Нас практически не осталось, Блэков, я имею в виду, нужно вместе попытаться держаться. Заново познакомиться, мы же все-таки родственники.
Я снова взял в руки перо. Чувствую, это лето веселым будет. У Сириуса просто неуемная энергия, и, если он поставит перед собой цель помирить сестер, то мне их очень жаль. Хотя, им придется это сделать, чтобы кузен их в покое оставил. Ради этого, я подозреваю, Люциус ему и Долг жизни простит, лишь бы часто не видеть. Хотя не представляю, как он все это будет делать в условиях воскрешения Лорда. Уж белую макушку Люциуса среди пожирателей я разглядеть сумел. Подозреваю, что именно ему я обязан ушибом печени и огромным кровоподтеком. Как бы спросить поделикатнее? Хотя, насколько я знаю Малфоев, он каким-нибудь образом все равно намекнет на то, что я ему должен.
Кикимер явился, когда я вывел «Милая Гермиона». Я решил остановиться на этом обращении, и будь что будет.
Мы осмотрели медальон, и поняли, что ничего по внешнему виду сказать не можем. Я знал, что нужно провести кое-какие исследования, но применять свои знания при Сириусе не решался, поэтому я решил довериться чутью эльфа. Раз он говорит, что медальон пуст, значит, так оно и есть.
— Надо Снейпу показать, — наконец, решил Сириус. – Так, Кикимер, как только Снейп скажет, что эта гадость действительно обезврежена, я ее тебе отдам на память. У меня нет никакого желания держать его при себе.
Кикимер закивал и исчез, а Сириус встал и вышел из комнаты. Ему нужно побыть одному, я полагаю.
Посмотрев на пергамент, где было написано всего два слова, я плюнул, и скомкал злополучное ненаписанное письмо, выбросив его в корзину под столом, где уже лежало несколько таких же смятых пергаментов.
Сириус вновь зашел в комнату. Что он болтается без дела?
— Я тут вспомнил про Шляпу. Что ты хотел сказать, про то, что Шляпу кто-то заколдовал?
— Да, ничего особенного. Во всяком случае, к настоящим событиям это происшествие не имеет никакого отношения, — мы действительно пришли к этому выводу и с наставником и с ребятами, когда я обсуждал с ними эту проблему. – Просто однажды Шляпа решила пойти на поводу у какого-то ребенка, и отправила его на тот факультет, на который он хотел, а не туда, где должен был оказаться. В итоге, сразу стало заметно, что, находясь не на своем месте, он стал, скорее всего, хуже учиться. В детстве для того, чтобы учиться должна быть какая-то мотивация, причем любая: общность интересов твоих товарищей, страх наказания, желание поощрения, да что угодно. До определенного возраста дети не хотят учиться – им это неинтересно, а тех, кто заставляет их это делать – просто ненавидят. Так всегда было и так всегда будет. Так вот, заметив, что ни угрозы, ни поощрения в том случае не действовали, директор, скорее всего, взял это на заметку и про этот случай забыли бы, если бы не необходимость реформ. Тогда про Шляпу вспомнили
— Мне иногда кажется, что ты гораздо старше своего возраста, — Сириус покачал головой и посмотрел на часы. Затем вдруг подмигнул мне и аппарировал куда-то прямо из комнаты.
Я посмотрел на стол и пачку пергаментов практически с ненавистью, но все же сел и придвинул к себе очередной пергамент.
Мои муки прервал довольно отчетливый шум, донесшийся до меня из холла. С видимым облегчением я отодвинул от себя письменные принадлежности и направился посмотреть, что происходит.
Когда я вышел в холл, я наткнулся на огромный чемодан, а затем увидел владелицу этого чемодана. Гермиона стояла напротив портрета Вальбурги и, похоже, знакомилась.
— Гермиона? – я, наконец, отмер и сделал шаг в направлении девушки.
— А мне вот жить негде, родители уехали куда-то в Африку, надолго. Вначале они не хотели ехать, потому что мне не с кем было остаться, тогда я написала мистеру Блэку о своем затруднении, и он предложил мне пожить с вами.
— Но, это неприлично, — вырвалось у меня, а Гермиона хотела что-то сказать, но ее перебила Вальбурга.
— Гарри прав, не дело молоденькой девушке оставаться в доме наедине с двумя холостяками. Тем более, что скоро приедет Ремус, и холостяков станет уже трое, — миссис Блэк поджала губы. – Сириус, чтобы уже завтра ты озаботился найти этой юной леди дуэнью.
========== Глава 40. Авантюра. ==========
Я уже не спал, когда в мою спальню протиснулась Гермиона, одетая в одну пижаму. Подойдя к кровати, она просто уселась на нее поверх одеяла, в которое я очень старательно кутался. В последний год я испытывал дискомфорт, когда надевал на себя перед сном пижамную куртку, мне почему-то казалось, что ворот меня душит, поэтому в Хогвартсе я ограничивался только штанами, ложась спать полуголым. А сегодня из-за летней жары, от которой не спасали даже легкие чары прохлады, я решил позволить себе спать вообще без одежд. Конечно же, Гермиона не нашла другого времени, чтобы ворваться ко мне в комнату. Ее подобные поступки не смущали еще с того времени, когда я некоторое время жил у нее.
— Давай сбежим сегодня, а? Гарри, я не выдержу больше, — трагическим шепотом принялась упрашивать меня Гермиона, теребя злосчастное одеяло обеими руками. Я вцепился в него с другой стороны, не позволяя девушке оставить меня обнаженным.
— Что с тобой? – я пытался сосредоточиться на ее проблемах, но мои мысли постоянно уходили совершенно в другую сторону.
— Они меня уже замучили. Ладно бы, одна Андромеда, но Нарцисса и даже Вальбурга очень плотно за меня взялись. Зачем им это нужно, а, Гарри? Зачем мне нужно знать, что красные мантии надевать вульгарно, а для большого приема может подойти маггловское вечернее платье, но только от известных модельеров? Я что, собираюсь посещать большие приемы? – как знать, возможно, и будешь.
Я попытался представить Гермиону в вечернем платье от «известного дизайнера», но почему-то перед глазами вставали картинки из журналов, на которых эти самые платья были очень откровенными. Чувствуя, что еще немного, и я начну совершать глупости, я ответил довольно резко:
— Пытаются нанести на тебя великосветский лоск. А что тебя не устраивает?
— Меня не устраивает то, что у них своих дочерей никогда не было, а Тонкс уже выросла. У Вальбурги же мальчики одни были, и у Нарциссы тоже… эм, Драко. Интересно, а как мать Малфоя спокойно приходит сюда?